AnnotationЭто оказалась совсем не та персона, которую он так надеялся увидеть той ночью. Но поскольку молодой мужчина наслаждался прежними видами и звуками, так как все это быстро забывается по ту сторону могилы, все же он бегло скользнул взглядом по женщине, сидящей в той самой комнате, что была так хорошо знакома ему. Она не выглядела старой. Однако глаза ее, из-под седеющих волос, потеряли былой блеск, и старили ее на порядок. Женщина не сводила с него глаз, веки не дрожали.

Дорис Питкин Бак

Дорис Питкин Бак

«Тетушка Агата»

Doris Pitkin Buck

«Aunt Agatha» (1952)

«Наказание временем — неизбежно»

Это оказалась совсем не та персона, которую он так надеялся увидеть той ночью. Но поскольку молодой мужчина наслаждался прежними видами и звуками, так как все это быстро забывается по ту сторону могилы, все же он бегло скользнул взглядом по женщине, сидящей в той самой комнате, что была так хорошо знакома ему. Она не выглядела старой. Однако глаза ее, из-под седеющих волос, потеряли былой блеск, и старили ее на порядок. Женщина не сводила с него глаз, веки не дрожали.

«Значит, она восприняла его так, — предположил он, — будто он являлся причудливым фрагментом мебели в ее комнате: как вероятней всего приняла бы так даже более диковинную картину, сплошь состоящую из кубов и окружностей, что висела здесь — ну разве это не тусклая акварель?»

«Так это тетя его жены — Агата», — сообразил он.

Нахлынули воспоминания.

— Никогда бы не подумал, что ты так изменишь эту комнату. Поскольку в моем понимании, тетушка Агата, ты всегда была, как бы это сказать, зациклена на своем образе жизни; и это…

Обратив взор на восхитительную ракушку, которая находилась на асимметричном столе, он пожал плечами. Затем слегка вздохнул и произнес:

— Должно быть занятно, ощущать сейчас себя живым.

— Ну, некоторые так и считают.

— Впрочем, я вернулся не за этим, — поспешил он объяснить, — и не для того, чтобы пообщаться с тобой. Я пришел увидеть Конни. — Он еще раз оглядел комнату. — Сдается мне, что именно Конни подтолкнула тебя к таким переменам обстановки. Жизнь всегда переполняла ее, и всегда у нее была готовность поменять все что угодно.

— Да… все что угодно, — с горечью в голосе, тихо ответила она.

Молодой человек, не обратив на это особого внимания, с настойчивостью спросил:

— Конни… моя жена… она все так же и живет с тобой, как когда-то мы вдвоем, ну, когда я был живой?

Он смотрел на статную женщину, на ее безучастном лице — нет даже намека для подсказки; потухшие черные глаза, ястребиный нос, резкие уголки рта. Но в них не было разгадки. Эти черты лица несли только одно мнение о Вселенной и обо всем, что в ней находилось. Они сообщали… я устала от тебя… и больше ничего.

Молодой мужчина, посмотрев в это непостижимое лицо, закричал:

— Сегодня вечером Конни думала обо мне… думала усердно и напряженно. Допускаю, что определенно так и было. И ей удалось вернуть меня сюда. Мне всегда было известно, что она смогла бы это сделать. Мне необходимо увидеть Конни.

— Ты преследуешь ее? — спросила ровным голосом женщина.

Молодой человек, непроизвольно рванувшись к ней, требовательно спросил:

— Да кто ты такая, чтобы судить Конни? Ты старая, степенная женщина… не живее меня! Разве ты не знаешь, что Конни создала свои собственные законы? Только этим она и могла жить. Возможно сегодня вечером она будет смеяться надо мной, смеяться более злорадно и ожесточённо, чем в ту ночь, когда она убила меня.

Видимо даже сейчас, вместе с Робертом, она будет издеваться надо мной. Я до сих пор слышу, как она говорит о значимости Роберта для нее. Но мне нет до этого дела. Я вернулся к Конни, не для того, чтобы преследовать ее… просто кто-то такой же яркий, как Конни, притягивает людей, потому что…

Ладонью она попыталась приглушить его, но он не умолкал:

— Тетушка Агата, помоги мне. Земля для меня чужая. Я не знаю какой год сейчас, также ничего не ведаю о вещах, которые случились после того, как меня отравили. И где сейчас Роберт? И… и Конни?

Внезапно его губы скривились:

— Конни! Констанца! Почему никто не называл ее Констанца?

Убиенный передвигался туда-сюда, своей беззвучной поступью, но глаза его светились возбуждением, и он продолжал:

— Моя жена — Кармен. Вот как они должны были называть ее. Вероятно, мне следовало подраться с такой женщиной, чтобы выбить из нее цыганку.

Внезапно, глаза женщины средних лет, стали склочными. Он ощутил ее завистливый взгляд.

— Как же ты молод! — пробормотала она.

— Ну… ты всегда так говорила. Раньше мы с Конни смеялись над этим.

Уголки его глаз потрескались. Какое дело для пожилых тетушек, которые таковыми и являлись, по какую сторону могилы он находился.

Затем он посерьезнел и спросил:

— Поведай мне, тетушка Агата, они… они наказали ее?

— А мог бы кто-нибудь наказать твою дикую Кармен, кроме самой Кармен?

— Не задавай мне вопросов. Мой срок здесь… я знаю, будет недолгим, хотя я почти уже забыл, как странно работает время. Полагаю, что я мог бы увидеть Конни прямо сейчас.

Встав, женщина произнесла:

— Уходи! Уходи прочь! Я заставлю тебя уйти.

Если бы она закричала, своим низким голосом, так бы ошеломительно не получилось.

— Убери свою проклятую молодость из моего дома!

Он изумленно уставился на нее. Больше она его не видела; он был уверен в этом.

Женщина сонливо потерла глаза, вполуха прислушиваясь к раздраженному рычанию мужчины из спальни.

Подождала, пока он спросит:

— Конни, ты вообще-то спать собираешься?

И перед тем как зевнуть, она ответила:

— Да-да, Роберт, буду через минуту.

Перевод — Геннадий Куртовз