Нуала посмотрела на отца и поняла, что дальнейшие возражения бесполезны. Отцовское слово было законом. Она коротко кивнула, выразив свое согласие, и принялась за еду.

– В какое время мне нужно быть там? – спросила она.

– Так скоро, как сможешь, – ответила Ханна.

– Иди помойся и надень свое лучшее хлопчатобумажное платье, – распорядилась Эйлин после того, как Нуала закончила обед.

С недовольным вздохом Нуала последовала ее совету.

Теперь, когда мать целиком отвечала за еду и стирку, Нуала выкатила из сарая свой велосипед и присоединилась к Ханне на время поездки в Тимолиг.

– Что будет делать бригада без Тома Хэйлса во главе? – спросила она сестру.

– Думаю, они выберут Чарли Харли в качестве временного командира, – сказала Ханна, пока они катились по пологому склону холма к дороге внизу, проходившей вдоль реки Аргидин до Инчбриджа, где им предстояло расстаться.

– А мой Финн? – прошептала Нуала. – Есть новости о нем?

– Я слышала, что он с Чарли Харли на конспиративной квартире, так что не беспокойся. Ну вот, отсюда я возвращаюсь в магазин. Удачи тебе в Большом Доме, сестра.

Ханна помахала рукой и уехала, а Нуала неохотно повернула в сторону Аргидин-Хауса.

Узкая дорога тянулась вдоль железнодорожной линии, которая, в свою очередь, проходила вдоль реки. В лесной чаще пели птицы, и солнечные лучи играли в листве. Нуала миновала то особое место, где они с Финном устраивали тайные свидания. Она слезла с велосипеда и покатила его в глубь леса, где прислонила к старому дубу. Сидя под раскидистой кроной на том самом месте, где Финн впервые поцеловал ее, Нуала уделила несколько минут молчаливому раздумью.

Она впервые заприметила Финнбара Кейси на гэльском футболе, где он играл в одной команде с Фергусом. Ему было шестнадцать, а ей лишь четырнадцать, и он бы не удостоил ее вторым взглядом. Но она была загипнотизирована этим высоким темноволосым парнем, который бегал с таким непринужденным проворством, искусно уклоняясь от соперников, перед тем как послать мяч в ворота. У него был добродушный смех и ласковые голубые глаза, и он крепко запечатлелся в ее памяти даже после того, как уехал для учебы на педагогических курсах. Они снова встретились на свадьбе год назад, после того как он стал учителем в местной школе. Во время вечерних танцев он взял Нуалу за руку, и она поняла, что их чувства взаимны. В восемнадцать и двадцать лет разница в возрасте больше ничего не значила. Случилось то, что должно было случиться. Их бракосочетание было назначено на август, и до него оставалось лишь несколько недель.

– Я мечтал, что мы устроим свадьбу в свободной Ирландии… – сказал Финн во время их последней встречи.

– Само собой, но я не собираюсь больше ждать, чтобы стать твоей женой, – ответила она. – Мы будем вместе сражаться за свободу.

Финн был идейным членом Третьей бригады Западного Корка вместе со своим лучшим другом Чарли Харли. Совсем недавно бойцы бригады устроили засаду на Ирландскую королевскую полицию в Ахавадде, убили трех полисменов и забрали их винтовки и амуницию. Это были ценные трофеи, поскольку и то и другое было в дефиците. В то время как британцы имели за спиной вооруженную мощь империи, волонтеры сражались с тем оружием, которое было либо украдено, либо доставлено контрабандой из-за моря. Многие мужчины в бригаде уже погибли, но Финну удавалось уходить невредимым, отчего его прозвали «Финн Девять Жизней». Нуала тяжело сглотнула. До сих пор ему везло, но, ухаживая за ранеными волонтерами, она хорошо знала, как переменчива эта удача… Как для Тома Хэйлса и Пата Харта вчера вечером.

– И вот я направляюсь в Большой Дом, чтобы прислуживать британцам, – вздохнула Нуала, снова забралась на велосипед и тронулась в путь. Она ехала вдоль высокой каменной стены, обозначавшей границу дома и парка, потом повернула на длинную извилистую подъездную дорогу и все гадала, каково жить в доме, где можно разместить, наверное, сотню человек. Многочисленные окна отбрасывали на нее солнечные блики, парадное обрамляли высокие колонны, – дом был симметричным и прямоугольным, в том стиле, который так нравился бри танцам.

Свернув возле дома налево, Нуала направилась к задней части, где находился вход на кухню. Во дворе пять громадных лоснящихся лошадей высовывали головы над дверцами стойла.

«Если бы мы могли заполучить парочку таких красавиц, это бы сильно ускорило передвижение волонтеров между секретными убежищами…»

Соскочив с велосипеда, Нуала пригладила растрепанные ветром волосы, отряхнула платье и пошла к колокольчику у кухонной двери. Отсюда она могла слышать лай охотничьих собак, сидевших в своих конурах.

– Здравствуй, Нуала. Сегодня прекрасная погода, не так ли? – Люси, одна из кухарок, которую Нуала знала со школы, провела ее внутрь.

– Я бы назвала хорошим любой день, когда нет дождя, – ответила Нуала.

– И то верно, – согласилась Люси, провожая ее через громадную кухню. – Посиди здесь пять минут. – Она указала на табурет возле большого каменного очага, где пылал огонь и стояла кастрюля, из которой доносились вкусные запахи. – Домашняя горничная Морин ищет экономку, миссис Хоутон, которая отведет тебя наверх.

– Что случилось с прежней сиделкой?

– Ох, это такая сплетня, которая не должна покинуть пределы этой кухни. – Люси придвинула свой табурет ближе к Нуале и прошептала: – Лора сбежала с молодым конюхом!

– И что в этом плохого?

– Плохо то, что он из местных, а она британка и к тому же протестант ка! Ее милость, леди Фицджеральд, специально привезла ее сюда для ухода за Филиппом. Полагаю, они уже нашли какое-то судно и сейчас плывут в Англию. Ее милость спросила миссис Хоутон, знает ли она кого-то из местных девушек с опытом работы сиделкой. Миссис Хоутон обратилась к горничным, и я порекомендовала тебя.

– Очень заботливо с твоей стороны, Люси, но у меня нет нужной квалификации, – возразила Нуала. – Я всего лишь год проработала в Северной лечебнице в Корке, а потом была вынуждена вернуться домой и помогать на ферме.

– Ее милость не знает об этом, верно? Кроме того, парень не болен: ему просто нужно помогать мыться и одеваться да еще составлять какую-никакую компанию. Лора по большей части пила чай и читала ему вслух; во всяком случае, так говорит Морин. Но, знаешь, она ведьма. – Люси понизила голос. – Морин всего лишь горничная, но она ужасная кривляка. Никто ее не любит. Я…

Люси мгновенно замолчала, когда женщина, которую Нуала опознала как пресловутую горничную, вошла в кухню. Одетая в обычное черное платье с накрахмаленным белым передником, с длинным носом и бледным лицом, контрастировавшим с черными волосами, туго стянутыми и убранными под капор, она казалась суровой. По прикидкам Нуалы, ей было лет двадцать пять.

– Мисс Мэрфи? – спросила горничная, обратившись к ней.

– Да, я – Нуала Мэрфи.

– Пожалуйста, пойдемте со мной.

Проходя по кухне следом за Морин, Нуала обернулась к Люси и закатила глаза.

– Где вы получили опыт работы сиделкой? – осведомилась Морин, пока они шли по просторному коридору к лестнице, такой широкой и величественной, что она могла бы вести на небеса.

– В Северной лечебнице Корка.

– А ваша семья? Откуда вы родом?

– Мы живем на Кросс-Фарм, между Клогахом и Тимолигом. А вы? – вежливо спросила Нуала.

– Я родилась в Дублине, но мои родители переехали сюда, когда унаследовали ферму от старшего брата моего отца. Я же приехала для того, чтобы ухаживать за больной матерью. Ах, миссис Хоутон, вот девушка, которая будет временной сиделкой.

Нуала расслышала ударение на слове «временной», когда высокая женщина в длинном черном платье без передника, но с большой связкой ключей на поясе, появилась из-за двери одной из комнат.

– Спасибо, Морин. Добрый день, мисс Мэрфи, я отведу вас в комнаты Филиппа, – сказала женщина с четко выраженным британским акцентом.

– Можно спросить, что случилось с юношей? – спросила Нуала, поднимаясь по лестнице следом за миссис Хоутон.