По телу медленно пополз озноб.

Она принялась отчаянно вспоминать, видела ли его когда-нибудь в поместье, но когда министр снова заговорил, в этом уже не было нужды.

— Вы, случаем, не в родстве ли с графом Виерном?

Катарина посмотрела на свои руки. Пальцы вцепились в стенку гроба с такой силой, что костяшки побелели. Она заставила себя медленно разжать ладони. Это ведь еще ничего не значит…

— Конечно! Как я сразу-то не вспомнил?! Вы же на одно лицо с его дочерью. Госпожа… Ми-Ле-На. – Он старательно выговорил иноязычное имя, а потом задумчиво взглянул на Катарину. – О вас он тоже рассказывал… Кажется, говорил, что у вас очень слабое здоровье.

Катарина выдавила из себя кривую улыбку. За спиной ощущалось твердое тело принца, и почему-то казалось, что она в ловушке.

Если отец упоминал о ней, значит, министр Фань Му был слишком влиятелен и могуществен, чтобы пытаться от него что-то скрыть.

— Да. – Контролируя каждое движение, Катарина кивнула. Смысла отпираться и отрицать не было. – Его не совсем удачная попытка получить наследника. Сплошное разочарование.

— Не скажите… Он весьма вами гордился. Говорил, что вы хоть и слабы здоровьем, но чрезвычайно талантливы. Помнится, для обряда плодородия нам нужна была Трава Утопленницы. Все министерство сбилось с ног, пытаясь раздобыть хотя бы цянь этой травы. И знаете что? У вашего отца был целый пучок. Но он отказался его даже продать! Сказал, что Трава Утопленницы нужна его сыну – для обучения. Так что… думаю, ваш батюшка очень вас любил и гордился и вами, раз он не побоялся отказать самому королю.

Катарина выдавила из себя вымученную улыбку. О, да. Отец никогда и ни в чем ей не отказывал. В Академии Медицины не было таких книг и ингредиентов, какие были у нее.

— Но что с ним случилось? Несколько лет ваше поместье в запустении. И граф, и госпожа Ми-Ле-На исчезли… А вы – здесь… Простой лекарь… С вашим-то талантом…

Катарина поняла, что тянется к тяжелым ржавым ножницам для жестких стеблей и веток. Отрезать бы ими язык болтливому министру.

Случайно она взглянула на Дайске. Тот смотрел на нее округлившимися глазами со странным выражением ужаса, удивления и презрения. Это что еще значит? Боги… только то, что он, возможно, мог знать ее отца…

Катарина приняла скорбный вид и заплетающимся языком выдала давно заученную ложь:

— Отец захворал. Во время одной из своих поездок. Мы проезжали деревню… На востоке Ванжана. Многих жителей сразила неизвестная хворь, но отец не думал, что с нами может что-то случиться, ведь нам нужно было всего лишь пополнить запасы. А на следующий день ему стало плохо. Мы едва добрались до ближайшего гостинного двора. Но к тому моменту он уже умирал. И у Милены тоже начали проявляться признаки болезни. Я… не смог им помочь… Сначала скончался отец, а через день Король Мертвых забрал мою сестру. Я не оправдал веры отца… Не смог их спасти. Так что… Не такой я и талантливый…

Министр покачал головой и собрался что-то сказать, но сын опередил его.

Он обогнул стол и встал рядом с Катариной. С чувством схватил ее за руку и крепко сжал теплыми ладонями.

— Это ужасно… Даже представить не могу, что вам пришлось вынести…

Катарина попыталась вытащить пальцы из тисков чужих ладоней, но парнишка оказался на удивление хватким. Вцепился в нее и даже попытался приобнять за плечи, но взглянув ей за спину, стушевался.

Катарина даже боялась думать, как на ее историю отреагирует Сунлинь. Он безмолвно стоял позади и никак не выражал свои эмоции.

Брови министра взлетели вверх:

— Но почему вы не вернулись в поместье? Ваш отец был невероятно богат. Вы могли бы купаться в роскоши, а не прозябать… здесь.

И на это у нее был подготовлен ответ:

— Когда батюшка и сестра отправились в земли Короля Мертвых… слуги покинули меня. Обокрали и сбежали. Я решил не возвращаться. Сами понимаете, я не тот, кто ведет за собой народ. Решил просто странствовать по Ванжану и помогать всем, кому смогу. Так однажды я оказался здесь.

Демон дернул ее посмотреть на Дайске. Лицо у алхимика было такое, словно он с трудом сдерживал желание броситься на нее.

Да что не так-то?! Он не может знать, что на самом деле случилось с ее отцом. Если только… Если только они не были знакомы, и Дайске не являлся одним из безумных почитателей ее жадного и хитрого папаши.

Министр Фань не унимался:

— У вашего отца было много знакомых… Были связи… Вас бы не оставили без поддержки, если бы вы обратились…

Да что ж он прицепился к ней?!

— Мы бы могли стать друзьями… – Шанюань смотрел на нее с каким-то пугающим восторгом. – Вместе обучаться и…

— Какое счастье, что невзгоды господина Рэйдена окончены. – Сунлинь оттеснил Шанюаня, становясь рядом с Катариной. Его рука по-хозяйски накрыла ее плечо. – С недавних пор он служит мне и находится под моим покровительством. – С плеча горячие пальцы переместились на спину, замирая между лопаток и клеймя кожу прикосновением, которое значило гораздо больше, чем обычное покровительство.

У всех троих чиновников глаза полезли на лоб. Они молча переглянулись, словно пытались решить между собой, что это значит. Катарине показалось, что ее лицо плавится от прилившей крови.

— Господин Баи, быстрее! – В голосе Сунлиня послышалась сталь. – Вы не на аудиенцию к королю собираетесь.

Полностью одетый, Баи вышел из-за ширмы. По его лицу блуждала довольная хитрая ухмылка. Катарина была уверена, что он специально тянул время, чтобы выведать о ее прошлом.

Гаденыш…

И именно его Сунлинь берет с собой…

Катарина запрокинула голову, глядя в бесстрастное лицо принца.

— Я могу пойти с вами.

— Не нужно. – Сунлинь улыбнулся, как будто она была ребенком, который рвется помочь родителю во взрослом деле. – Будь осторожен. – Он кивнул в сторону тела монаха. – Я скоро вернусь. Ты же справишься с этим?

Катарина закатила глаза:

— Конечно, я справлюсь… Разве может быть иначе?

Он скрыл лицо под маской. Баи и Дайске тут же, не сговариваясь, заняли места за его спиной. Свита, только и ждущая шанса услужить своему повелителю.

Даже тут ей нет места.

— Постойте! Куда вы? А как же..? – Но услышала Министра лишь пустота. Все трое ушли.

Катарина хмыкнула. Ну хоть не одна она выглядит брошенной подданной.

Гэ Дэй с брезгливым выражением на жабьем лице заглянул в гроб:

— Не опасно ли держать… ЭТО… здесь?