— Почему смотрю на тебя и думаю, скольких ты успел развратить?.. – Принц надавил пальцем на ее губу, оттягивая ее вниз и заставляя приоткрыть рот.

Катарина улыбнулась, не в силах перестать наслаждаться его словами, тем, как действует на него.

— Может потому, что сами жаждете пасть жертвой моих развратных помыслов?

Не дав себе одуматься, она наклонила голову, жадно обхватывая губами его пальцы. Дыхание Сунлиня стало рваным и шумным. Он медленно ввел пальцы глубже, касаясь ее языка. Катарина прикрыла глаза, когда принц погладил ее язык, и осторожно лизнула чуть солоноватую теплую кожу.

Сунлинь был потрясающим на вкус. Даже то, что он просто находился рядом, уже сводило ее с ума.

Катарина заставила себя отстраниться.

— Я должен закончить заклинание. – Пришлось приложить усилие, чтобы выбраться из крепкой хватки принца. – Прямо сейчас я снова собираюсь использовать Мертвую Алхимию. – Отвернувшись, она через плечо взглянула на Сунлиня. – Это заклинание запрещено, потому что им раньше пользовались воры и… любовники. Для тайных встреч.

Она прошептала короткое заклинание, и сложная, кривовато начерченная формула, загорелась красивым бирюзовым светом. Катарина занесла руку над одним из символов и «потянула» его на потолок. А потом еще раз и еще – на стены. Покои купальни озарились мистическим сине-зеленым сиянием.

— У Дайске вышло бы лучше. – Помимо воли она скривилась, не скрывая своего отношения к алхимику. – Но его здесь нет, и поэтому вам придется терпеть мою «убогую алхимию».

Конечно, ей хотелось, чтобы принц сказал, что она талантливее и искуснее всех, даже если это не так. Она сама прекрасно понимала, что весьма слаба в алхимии, но…

Рука принца обвила ее талию. Он притянул ее, прижимая спиной к сильной груди, которая ощущалась надежной защитной стеной. Зажав между бедер ее ноги, он оттянул ворот ее ханьфу и скользнул губами по шее.

— Ты совершенен… – Губы Сунлиня обхватили мочку ее уха и жадно всосали. Катарина закрыла глаза и откинула голову ему на плечо, теряя бдительность, забывая вообще обо всем.

Пальцы принца начали задирать подол ее халата.

— В тебе ни одного изъяна. – Его голос растекался по телу сладкой волной безумия. – Должно быть, ты испробовал на себе всю Мертвую Алхимию, чтобы стать идеальным…

— Вот каким вы меня видите? Думаете, я гонюсь за внешним совершенством?

Сунлинь усмехнулся:

— Нет. Я думаю, ты его превзошел. – Неожиданно его тон изменился. Голос стал ниже, каким-то потусторонним. Как будто больше не принадлежал человеку. На мгновение Катарине даже стало немного страшно. Но этот страх смешивался с предвкушением. – Стань моим. Этой ночью… Навсегда…

Она желала этого. Наверное, больше всего в жизни. Стать его. Дольше, чем навсегда. На все возможные жизни, в которые верили в Ванжане.

Но раскрыться сейчас она не могла. Сунлинь сказал, ему все равно, кто она: мужчина или женщина. Но это было так хрупко. Словно она пыталась орудовать каменным пестиком в фарфоровой ступке.

Катарина отстранилась от принца и развернулась к нему лицом:

— Я ваш… Но не так…

Сине-зеленые отблески дрожащих алхимических формул скользнули по лицу Сунлиня, превращая его в кого-то большего, чем обычный человек. Мелькнула мысль, что ему роль бога подходит больше, чем ей.

— Я тебе неприятен? Или… не хочешь, чтобы я овладел тобой? – Его глаза сверкнули. По-настоящему. Глубоким багряным светом. – Возможно, однажды я позволю тебе овладеть собой.

Эти слова сокрушили последние барьеры, все еще возвышавшиеся вокруг ее разума и сердца. Его готовность уступить, пусть не сейчас, но позже, была подобна стреле, пронзающей насквозь. Катарина была уверена, что это не просто слова. Сунлинь был не из тех, кто так откровенно обманывает. Даже выдавая себя за другого, он делал это настолько тонко, балансируя на грани, что доверие к нему зарождалось инстинктивно.

Он не разбрасывался словами. И никогда ничего не обещал, если не был уверен, что не сможет сдержать слово, – это Катарина уже давно увидела в нем.

Поэтому то, что он сейчас сказал… Он был готов позволить ей… Боги, да от одной мысли, что теперь может постоянно касаться его, ее уже бросало в лихорадочный жар.

Катарина поняла, что протягивает руку к груди Сунлиня, только когда его горячие пальцы крепкой хваткой сомкнулись вокруг ее запястья.

— Значит, именно это тебе нужно? – На его щеках заходили желваки. Точно бог. Пугающий и прекрасный в своей едва сдерживаемой ярости.

Катарина испуганно помотала головой.

— Тогда что?! Ты не можешь не понимать, насколько мне тяжело признаваться мужчине. Меня просто раздирает на куски от этого. Я не знаю, каким богам молиться, чтобы время повернулось вспять, и ты родился женщиной. Но даже твой пол становится не важен, когда я думаю о ТЕБЕ. О том, что ты наконец принадлежишь мне. Возможность обладать тобой важнее всего.

Значит, ему не противны женщины?.. Но пропасть между ними останется все равно. Когда он получит свой вожделенный престол, она будет забыта. Иноземке не месте подле короля Ванжана. Она не сможет быть даже его наложницей.

— Для вас… я бы хотел быть женщиной. – Эти слова оцарапали горло своим лицемерием. Ей ничего не стоило сейчас признаться во всем. Но одна маленькая слабость может привести к концу. К концу ее жизни. А жить ей хотелось безумно. – Но я такой, какой есть. И дам вам все, что смогу. Сегодня, сейчас, я не могу стать вашим.

— Почему? – Его лицо превратилось в маску. Только желваки играли на щеках, пугая и завораживая одновременно.

— Потому, что когда вы обретете свою королеву и вереницу наложниц, то быстро же забудете обо мне. А я хочу остаться в вашей памяти навечно. Хотя бы тем, кем вы хотели, но не смогли обладать.

Катарина и сама не знала, зачем это сказала. Выдала свой сокровенный страх. Она в любом случае не сможет принадлежать ему…

Сунлинь стремительно поднялся на ноги. Теперь он двигался настолько быстро, что она даже не замечала этого – просто размытое скольжение тени. Схватив Катарину за руку, он дернул ее вверх.

— Что вы..?

Он перебил ее своим до боли привычным приказным тоном, который она так полюбила:

— Идем.

Резким движением он подхватил с пола кувшин с вином, которое она принесла сюда, и крошечную чашу.

— Надевай! – Он указал на шляпу с длинной вуалью.

Не понимая, что происходит, Катарина осторожно подняла широкую шляпу и опустила на голову. Вуаль упала почти до земли, отделяя ее от принца.

Он буквально вытащил ее наружу. Морозная беззвездная ночь опутала мороком все кругом. Снег перестал. На смену ему пришел ветер, сметающий самый верхний, тонкий и легкий слой снега и швыряющий его в разные стороны белым полупрозрачным покрывалом.