– Мой сын, Филипп, тебя проводит, девочка.
Стоявший рядом парень молча пошел с девушкой, проводил ее до фургона и , придержав за локоть, смущенно сказал :
– Если вам что-нибудь потребуется, то я всегда рядом, обращайтесь.
– Спасибо.– благодарно улыбнулась Анна.
Филипп ушел, исчезла улыбка на ее губах.
В лагере кахмор бурлила жизнь резвились и шалили дети, занимались неотложными делами взрослые. Ей очень хотелось искупаться в небольшой речушке, протекающей недалеко. Очищающие чары, конечно, неплохо, но тело просило воды, солнца. Вот только на очереди были более важные вещи. Девушку беспокоило состояние Криса. По всем расчетам он должен был уже уверенно стоять на ногах, кровотечения не было, раны были чисты, но не затягивались.
И он медленно слабел, жизнь понемногу утекала из его тела. Он постоянно спал, безропотно хлебал бульончики и жидкие кашки, когда она его будила. Так же молча ходил в кустики на остановках и снова засыпал, стоило ему добраться до подушки. Она очищала его тело чарами или водой и мылом, переодевала в чистое белье, стирала , меняла простыни и одеяла. Благодарность и долг перед этим мужчиной как-будто приобщали ее ко всему, что он переживал : к его немощи, боли, неспособности идти на поправку.
Анна забралась в фургон, села рядом со спящим и медленно провела ладонями над его телом, сначала от головы до ступней, потом обратно. Задумчиво вернулась к его запястьям, расстегнула манжеты рубашки и принялась разглядывать плотно облекающие их кожаные неширокие наручи, которые уже пыталась снять, но не нашла ни крючков, ни магических защелок.
Наручи были украшены какой-то странной узорчатой вышивкой, она подцепила пальцами один край и с большим трудом вывернула его, сдвинув в сторону. Глаза ее расширились от ужаса и она в панике прошептала :
– Да кто же ты такой, Крис? Пакоты, тончайшие браслеты из редчайшего материала, стоившие небольшое состояние!
На втором запястье обнаружился второй такой браслет, снять их она не смогла ни заклинаниями, ни направленной чистой Силой.
В фургон заглянула Нила с котелком горячего душистого отвара.
– Уже обед, милая. Сейчас принесу, надо и твоего подопечного покормить.
Анна в смятении спросила:
– Нила, скажите, как можно снять пакоты, если человек не в сознании?
– А никак, доченька, кто их надел, только тот и сможет снять.
–У Криса осталось совсем немного сил, один-два дня, на большее его не хватит.
Отставив котелок в сторону, Нила забралась в фургон и, увидев браслеты, ахнула :
– Ты ничего не сделаешь, девочка, он сам их надел, зачем-то скрывал свою Силу, а снять сам сейчас не сможет, он без сознания, да и обессилел совсем. Сейчас даже если в него Силу вливать, то вся тут же уйдет в пакоты, они же вытягивают ее , не дают восстановиться. Вот уже синева вокруг губ, нос заострился, тело холодное.
–Нила, голубушка, неужели ничего нельзя сделать Я не могу позволить ему умереть, я должна ему жизнь, он достойный, смелый человек!
Анна с надеждой смотрела на женщину и та, отводя глаза в сторону, призналась :
– Есть один древний обряд кахмор, о нем мало кто знает, да и знающие используют редко. -Говори же , Нила, я согласна!
– Не торопись, милая, ты еще не знаешь, о чем речь пойдет. А суть в том, что обряд этот брачный. Ты должна взять этого мужчину в мужья, стать для него якорем в этом мире, привязать к своей жизни, чтобы его душа удержалась рядом с твоей. Тогда его Сила останется при нем, он окрепнет и сможет сам снять эти браслеты. Ты молода, мужчину этого совсем не знаешь, зачем тебе связывать с ним свою жизнь, даже если он оказал тебе помощь? Это было его решение, ты ни о чем не просила.
– В том то и дело, что не просила, а тот, кто обещал мне защиту и заботу как раз и не помог. Расскажи, Нила, научи, прошу тебя!
Через час у обнаженного тела Криса стояли шесть зажженных свечей : по две у головы, локтей и стоп. На его груди и животе красивым узором выделялся нанесенный красным маслом плодов верозы рисунок. Анна плавно и осторожно проводила ладонями над телом, повторяя слова древнего заклинания. Непривычные, старые, как мир слова тягуче и напевно текли в воздухе, окружали слабые огоньки свечей. Звук иногда истончался, слова звучали почти на грани слышимости, а потом Анна и вовсе замолчала и все шесть свечей одновременно ярко вспыхнули, тут же опадая светлым пеплом. Как-будто слабый шепот раздался рядом и запястья обжог узор брачной татуировки. Крис слабо застонал, пошевелил рукой и, приоткрыв глаза прошептал, пытаясь усмехнуться :
– Что происходит? Отчего я перед дамами в таком непрезентабельном виде?
– Шутник!– радостно засмеялась Анна,– Давай уже разбираться со всеми твоими причудами!
Нила незаметно выскользнула из фургона, девушка же принялась хлопотать возле мужчины. Сначала, укрыв одеялом, заставила его снять оба браслета-паката, уложила их в небольшую шкатулку и убрала в сумку. Вздохнула с облегчением, почувствовав, как упал с ее души тяжкий груз.
Затем помогла еще очень слабому Крису одеться. Он был не просто слаб, за усмешками и наигранной бодростью чувствовалось, что он не может собраться с мыслями, плохо понимает, где он находится и что с ним происходит. Анна пресекла его попытки все выяснить до тех пор, пока она не осмотрела его раны и не накормила принесенным Нилой бульоном. Она рассказала ему обо всех события, напомнив о том, что он мог забыть.
Новость о том, что после проведенного обряда они стали мужем и женой по древнему обычаю Крис принял легко, оценивающе оглядел Анну, попытался собственнически потрогать и потискать ее, получил по рукам и вынес решение :
– Вот и славно! Жена красивая, заботливая, строгая. О чем еще можно хорошему мужику мечтать?
И умилительно улыбнулся, явно подлизываясь к новоиспеченной супруге. Несмотря на попытки выглядеть бодро он вскоре уснул, но уже было ясно, что дело идет к выздоровлению. Фургон снова тронулся, привязанные к впереди идущему фургону лошади привычно потянули его вслед за остальными. На вечерней остановке Анна, покормив и умыв Криса, дождалась, когда он уснет, прошлась среди костров по лагерю. В одном из фургонов завозился и захныкал младенец, девушка, заглянув, увидела ребенка, до пояса завернутого в пеленки. Дитя активно вертело головкой и махало ручонками, требуя внимания, рядом же никого не было. Девушка осторожно взяла его на руки, бережно прижимая к себе теплое, мягкое тельце заговорила тихим, воркующим голосом :
– Тебе скучно, малыш? Все разошлись по делам, оставили такого маленького, такого сладенького одного. Не надо скучать, скоро мама придет и папа тоже. Поговори пока со мной, хорошо?
Ребенок радостно что-то говорил на своем детском языке и пускал пузыри, ручонками пытаясь достать Анне до лица, она счастливо смеялась, покачивая его.
– А вот и нянька у твоего племянника появилась, а ты переживал, что он тут один!– раздался веселый женский голос.
Рядом с фургоном стояли молодая женщина с милым личиком и Филипп, разглядывающий девушку с младенцем на руках странным взглядом.
– Ох. Вы меня простите, пожалуйста,– смутилась Анна,– я мимо шла, а он такой печальный, одинокий, такой милый. Вот я и не удержалась, взяла его на руки.
Женщина опять рассмеялась :– Да, наш Дани такой, знает подход к девушкам. Да вы не смущайтесь, если хотите, можете с ним поиграть, когда время будет, вы ему понравились. Очень уж у него мордашка довольная.
В это время малыш примолк и вдруг из пеленки прямо на руки Анне полилось что-то тепленькое.
–Ой!– опять рассмеялась женщина,– он вас уже пометил, как свою, породнимся, видимо! Девушка тоже засмеялась, нежно поглаживая ребенка пальцем по щечке. Молодую женщину звали Джен, она была сестрой Филиппа, ее муж, Ариен, чистил и кормил лошадей, а сама она на минутку зашла к брату поговорить.
Джен показала Анне, как нужно пеленать малыша, потом они втроем приготовили ужин, пришел муж Джен и девушка задержалась с ними у костра допоздна за ужином , разговорами, шутками. С этого вечера она частенько приходила к их фургону, задерживаясь подолгу. Помогала своей новой подруге по немудреному хозяйству, водилась с Дани. Иногда подходили другие дети, они рассаживались вокруг Анны и она рассказывала им сказки и разные истории, которые слышала в детстве. Почти всегда напротив нее садился Филипп и слушал ее рассказы, не отрывая от нее своего ласкового взгляда, и ей было так хорошо, так приятно в эти минуты! Ночью Анна проснулась от того, что ей стало тесно и жарко. Сильные мужские руки крепко обнимали ее, поглаживали спину и норовили спуститься ниже спины. Горячее дыхание обжигало шею. Девушка дернулась, пытаясь освободиться, оттолкнуть Криса, но тот, не размыкая объятий, лукаво прошептал :
