— Ты только посмотри на него! — ворковала Мари присев на корточки и заправляя непослушную прядь волос за ухо. — Какой красавец!
— Ну не знаю…
— Но разве тебя не восхищает его храбрость, стремление выжить во что бы то ни стало?
— Боюсь, я не очень люблю животных.
— Ты просто обязан любить животных, они гораздо лучше людей! Когда все люди будут такими как они, мир станет лучше.
Я улыбался смотря как она сидела и гладила это облезлое животное, кот пытался рычать проглатывая пищу и давясь от этого.
— Тебе не говорили, что ты неисправимый романтик?
Она улыбнулась и сморщила нос — не то с удовольствием, не то с досадой. Потом рассмеялась, громким счастливым смехом, и импульсивно схватив меня за руку, потянула вперед по тротуару. Я подчинился, отдавшись во власть ее мелодичного смеха и тихого бормотания волн, и густого запаха ее волос, в котором смешались ароматы неба и запах моря. Проводив ее до дому, и попрощавшись с ней, счастливо улыбаясь и тихонько напевая, я пошел в нору, сквозь промозглую серость улиц, когда отозвалась моя тень.
— …У меня нет лица, но поверь, я испепеляю тебя таким осуждающим взглядом, что ты останешься в чем мать родила…
Я закатил глаза шумно вздыхая.
— …Хотя с другой стороны, похоже остаться в чем мать родила и есть твоя цель, так что я лучше остановлюсь…
— Да-а-а-а, Маааамуль…
— … Не смейте разговаривать со мной таким тоном молодой человек…
Дурачась и ухмыляясь наступил на нее, пройдя ее насквозь и вместе мы пошли в нашу переполненную комнатушку, шутливо переругиваясь и намереваясь погрузится в полный сновидений сон.
Сквозь стены просачивались обрывки разговоров завтракающих бандитов, и я услышал, как один из них пожаловался на вкус приготовленного Пичем рагу. Он, в свою очередь, под улюлюканье и свист остальных присутствующих, громко проинформировал его, куда ему следует засунуть это рагу, если оно не по вкусу.
— Поздравляю с первым делом. Как все прошло. Сзади раздался голос моего наставника. Клето тоже только что вернулся и собирался присоединиться к трапезе.
— Без осложнений. Пришли, забрали что нужно и ушли. Ну, правда еще заставили обосраться несколько десятков стражи, гарнизон неделю будут отмывать. Я улыбнулся вспомнив искаженные лица, полные страдания, унижения и боли.
— Молодец, он хлопнул меня по плечу, и в этот момент справа сверху открылась дверь в капитанский кубрик, в котором проживало наше местное начальство, Большой Бен высунулся наполовину из двери заметив нас крикнул.
— А Дарий, ты вовремя, иди сюда, нужна твоя помощь. Позвала меня верхняя половина Большого Бена.
Я обреченно вздохнул глядя на кухню. Похоже мой завтра накрылся.
— Иди, Клето подтолкнул меня к лестнице. Обещаю оставить тебе немного того мерзкого варева, что готовит Пич.
Большому Бену требовалась помощь с бумагами, он читал плохо, по слогам. И жутко бесился, когда ему предлагали подтянуть его в грамоте. Считал, что этого ему вполне достаточно, иногда он просил меня составить тот или иной документ. Не успели мы разложить документы как из зала, что служил столовой послышались крики боли, изумленная ругань, кашель и отхаркивание.
— Я точно прибью кого-нибудь сегодня, проворчал он.
— Помогите! — взревели снизу. — Помогите!
— Вот дерьмо… Большой Бен пинком раскрыл дверь, собираясь, наорать на подчиненных. Но его крик застыл на устах.
Я выглянул в открытую дверь, из нее вывалился Рико, он упал на четвереньки и из его рта полил фонтан рвоты перемешанной с кровью.
Наш завтрак был отравлен.
Я одним прыжком спустился от Большого Бена, кинулся к Рико стоявшему в проходе из обеденного зала. Я потащил его к выходу на свободное пространство и увидел почти всю банду, что обитала в Норе, на коленях или на спинах, с испачканными в крови руками и ртами. По столу и полу растекалось рагу. Рико застонал и выплюнул сгусток крови мне на грудь. Ошарашенный Пич смотрел на эту кровавую картину из дверей кухни, рядом стояло несколько не менее пораженных бойцов, которым выпала счастливая доля быть в карауле.
— Да не стойте вы, мать вашу, помогите мне! — рявкнул я на них.
Пич увидел меня с Рико на руках и заковылял к нам на подмогу. Где-то прозвучала тревога. Я с Пичем занесли Рико обратно в зал и положили его на стол, смахнув стоящую на столе отравленную снедь на пол. Недалеко лежал на полу Клето, из его рта текла кровь. Я окинул взглядом помещение, и мозг активно работал. Присев у ближайшей миски, я окунул палец в рагу, попробовал его на вкус и сплюнул. Явно чувствовался горький металлический привкус. Мозг кипел, вспоминая все, чему меня обучала Велия, снова и снова повторяя про себя четыре основных принципа ядоварения.
Судя во всему это была “Ночная Злоба”, только она дает такой быстрый эффект, пережевывая внутренности до состояния каши за несколько минут.
В дверь мячиком влетел Большой Бен, он был не менее остальных ошарашен развернувшимся зрелищем.
— Что…во имя Всевидящего тут происходит?
— Яд, — ответил я. — “Ночная злоба”, подсыпали в еду. Времени мало.
У тебя есть коровье молоко на кухне? Или сливки? Вскипяти их срочно. Я обратился к Пичу который стоял белее снега рядом.
— …Есть козье молоко для чая Бена.
— Вскипяти его. Все, что есть. Сейчас же. Рявкнул Большой Бен.
Повар побрел на кухню, а я кинулся к комнатушке, где хранили лекарства, благословляя Большого Бена за то что он послушал меня и закупил трав и кореньев для разных случаев. Я начал лихорадочно перебирать баночки и пузырьки. “Ночная злоба” — смертельный яд, и его довольно трудно приготовить, но как готовить противоядия я знал. Теперь все решало лишь время, которого мне катастрофически не хватало.
Яркоцвет, Сальский лист, Молочный корень…и, и серебро, где гребанное серебро.
— Бен, не могу найти гребаный нитрат серебра…Мне нужно зеркало! Я прибежал в зал с пузырьками.
На кухне Пич стоял над большой кастрюлей и перемешивал кипящее молоко. Я оттолкнул его и начал добавлять ингредиенты, осторожно отмеривая дозы, несмотря на спешку. Терять нельзя было ни секунды — каждый миг приближал всех, кто боролся за жизнь сейчас в зале к смерти. Но как бы я не спешил, я прекрасно помнилнаставлениеВелии: плохо смешанное противоядие хуже, чем никакого противоядия.
— Это подойдет?
Я выхватил зеркало которое мне притащили, взяв кухонный нож и сорвал раму с зеркала. Поднеся лезвие к задней стороне зеркала, начал яростно соскребать серебристое покрытие, сверкающие хлопья металла сыпались на кухонную скамью. Собрав стружку нитрата и растерев ее в порошок с помощью ступки и пестика. Вновь оттолкнув Пича, я сыпанул порошок в кипящую смесь на плите, в воздухе почувствовался запах горящего металла.
— Ну же, давай. Давай. Я повторял как заклинание одно и тоже.
Клето сильно побледнел и стонал, его снова стошнило кровью.
Но моя смесь была готова, я набрал полную глиняную чашку и бросился к своему наставнику.
— Отнесите всем кто отравился, сперва тем, кто без сознания. Если понадобится вливайте насилу, они должны сделать не менее трех глотков. Я не оглядываясь на суетящихся над товарищами бойцов, вливал противоядие в Клето. Он был еще в сознании и вцепился в глиняную кружку как утопающий в обломок доски после кораблекрушения. Я не стал забирать у него кружку, а побежал на кухню за еще одной, зачерпнув я побежал к Брогану который был неподалеку, он тоже был еще в сознании, но кровь бежала у него изо рта по подбородку и шее, его зрачки были расширены как у человека осознающего, что он полон сил и энергии, но все равно умирает, напоив нашего наставника по оружию я осмотрел зал, картина была неутешительная. Это было побоище, везде стонали и умирали люди, и всем я просто не в состоянии помочь, как бы не старался. Тут я услышал хрип и глухой кашель за опрокинутым столом, возле которого я сидел на полу помогая Брогану.
Рядом умирала Карлотта, она судорожно забила каблуками по деревянному полу, как бы ногами пытаясь отогнать смерть, которая уже была у нее внутри, но вот ее стройные ноги вытянулись, спина выгнулась, застыв в последнем страшном напряжении, в то время как голова еще продолжала метаться из стороны в сторону. Но вот мышцы ослабли, голова перестала двигаться, и она выдохнула, с глубоким облегчением, в последний раз. Челюсть у нее отвисла, верхняя губа приподнялась, и обнажились два ряда белых зубов. Казалось, ее черты застыли в дьявольской усмешке. Я кинулся к ней на помощь с чашкой, на силу влив в нее смесь.
