На площадке перед ступеньками мы кое-как построились, и прежний провожатый повёл нас по мощёной дорожке вглубь территории к длинному приземистому строению, к которому примыкала затейливая спортплощадка и до боли знакомая полоса спецназа.

В смахивающей на общагу казарме мы быстро освоились, отмылись в душе, побрились, одели новое бельё и поменяли насквозь пропылённый и пропотевший камуфляж на чёрные комбинированные спецовки и новые берцы. Позавтракав в находящейся в том же помещении столовой, мы вернулись в расположение. Кто-то сразу упал на койку и захрапел, кто-то занялся подгонкой новой одежды, кто-то тихонько переговаривался. На правах старшего я занял ближайшую к входу угловую койку, и, лёжа поверх одеяла, пытался проанализировать все последние события. Незаметно я отключился.

Из сладкой дрёмы меня выдернул сдавленный крик. Я резко вскочил, и на вбитых в меня рефлексах уклонился от летящего в меня кулака. Ушёл с линии атаки, подхватил бьющую руку, довернул корпус и пяткой правой ладони врезал в лоб напавшего человека на противоходе. Его ноги ушли вперёд, и он грохнулся на спину. Я занёс руку для добивающего удара, и только тогда врубился в обстановку. Мои бойцы кряхтели и стонали, валяясь, кто на койке, кто на полу, кое-кого уже спутали вязками, а в казарме хозяйничали с десяток незнакомцев в камуфляже и чёрных масках-балаклавах. Лишь мой противник тихо лежал у моих ног.

– Браво, Бор, – один из нападавших стянул балаклаву, покрутил головой из стороны в сторону и поправил коротко постриженные седые волосы. – Всем отбой. Помочь страдальцам и извиниться… по возможности.

Я отступил от лежащего у ног человека и уставился на главаря, стараясь держать пространство под контролем и прикрывая спину стеной и койками.

– Вы кто такие! – из меня выплеснулся крепкий трёхэтажный перебор, – охренели совсем!

– Не-ет. Это вы господа будущие диверсанты совсем охренели. Расслабились, рассиропились. Ведёте себя, как неотёсанные болваны. Будто не на войну собрались. Постройте команду, подполковник.

Тут я начал врубаться, что всё это «ж-ж-ж» неспроста и с трудом поднял на ноги своих архаровцев. Кряхтя и ругаясь, они встали в проходе. Главарь боевиков представился:

– Моё звание полковник, зовут Семён Семёнович. Главная причина устроенного сейчас шмона – избавить вас от налёта анархичной беспечности и привести в чувство. То, что сейчас произошло, произошло в последний раз. Следующего раза вы не увидите, потому что будете убиты. И следующий раз похожие на этих головорезы жалеть вас не будут. С этой минуты шутки и расслабон кончились. Вы и здесь, и на той стороне будете работать на пределе сил и возможностей. Я знаю, вы все отменные воины с немалым боевым опытом, но сегодня этого мало. Перед вами наши инструкторы. Именно они будут восстанавливать вашу боевую форму. Сейчас привести себя в порядок. В 15-30 первое занятие на полосе. Вопросы есть?

– Есть. Хочу выразить общее мнение: порядочные люди так не поступают, всё-таки здесь собрались не юные пионеры. И ещё, что теперь каждый день такие приколы будут?

– Вам ответить вежливо или честно? Честно. Радуйтесь, завтра будет ещё хуже.А по поводу порядочности советую всем взять в толк, что вы отправитесь не на пионерский слёт, а в самую глубокую задницу этой войны. Бор, командуйте.

– Разойдись. Приготовиться к занятиям.

Да, качественно нас сунули в наше же гуано. Супермены, млять, недоделанные. Ладно, обидки в сторону. Мы знали на что подписывались. Здравствуй чёрная пахота, освежающая мозги и навыки.

Последующие семь дней слились в кошмарную череду занятий, тренировок, практик и тестов с 6-часовым ночным сном и тремя часовыми перерывами на передышку и кормёжку. Каждый день начинался с кросса на 10 километров с выкладкой 30 килограммов. Бег чередовался с самыми невероятными препятствиями от проводов под током, до реального минного поля в окружении огня, взрывов и выстрелов возле уха. Последний прибежавший после всего этого кошмара вместо краткого отдыха ночью становился на тумбочку дневальным под лозунгом: «опоздавшему поросёнку сиська возле задницы». Затем круговая тренировка в 4 круга. Если интересно, расскажу поподробнее об одном круге: отжимание на пальцах – 10, джамп (выпрыгивание из положения сидя с хлопком) – 10, отжимание на кулаках – 20, джамп – 10, отжимание на пальцах – 5, джамп – 10, отжимание на кулаках – 20. Пресс – 20 и подтягивание широким хватом – 10. Как говорили безжалостные инструкторы: «круговая тренировка сушит, усиливает и вызывает искреннюю и незамутнённую злобу к начальству».

И, действительно, порой мужики буквально мечтали порвать инструкторов на ленты, но те и ухом не вели и только покрикивали:

– Эй, вы, там в туалете, быстрее умывальниками шевелите! Я не собака тут на вас бегать, от вас скоро все волосы дыбом вылезут! Жестоко зарубите себе на носу, что чаша моего терпения с треском лопнула! И не советую тянуть резину в долгий ящик, уже столько обещано, а вам всё мало!

Рукопашкой все неплохо владели, но здесь нас заставили тренироваться с двухкилограммовыми браслетами на руках. Особый упор делался на калечащие и смертельные удары из любых положений в бою против двух-трёх противников. При этом проклятые инструкторы норовили сунуть нам в руки то нож, то палку, то лопатку, приговаривая: «голыми руками дерутся только идиоты», «соперник – это мерзавец и негодяй, который хочет того же что и вы».

Каждый день после изнурительного трёхчасового физо и обеда проводились тактические и оперативные практики. Нам снова и снова вбивали в головы давно избитые истины: первые и последние 3 патрона трассирующие, отклонение на 1 градус маршрута даёт расхождение 17 метров на километр, направление взгляда и оружия всегда должны совпадать, нельзя возвращаться старым путём, нужно считать патроны, в походе никогда не оставлять мусор, в поиске нельзя сморкаться, кашлять, пердеть и курить, поскольку любой запах хороший нос учует за 300 метров, днём отдыхать только стоя на коленях, а ночью плотно прижавшись друг к другу, ночью звук распространяется понизу, а днём – поверху, при столкновении надо стрелять низом, поскольку лучше рикошет, чем промах, и так далее, и так далее.

Что касается тактики, то, в общем и целом, все способы ведения боя мы уже давным-давно законспектировали дырками и шрамами на собственных шкурах, но теперь всё это отрабатывалосьименно в составе нашей группы.

На четвёртый день нам устроили суточный марш с выходом по самому непроходимому направлению. Бежали с грузом, без пищи и воды. Во время бега соблюдали строгий боевой порядок (головной дозор, оружие «ёлочкой», тыловой дозор). Нашли объект по карте, скрыто напали с прикрытием, отошли с «ранеными» и по улитке зашли на исходную. По обычаю спецназа весь маршрут сопровождался внезапными нападениями со стрельбой. Скромный обед, он же лёгкий ужин случился только в конце того сумасшедшего дня. Как сказал Сфера: «сегодня плов без мяса… и без риса». Матерно ворча сквозь зубы на ухмыляющегося Семён Семёныча, я проглотил краюшку серого хлеба и кусок сахара с холодным чаем. М-м-да, кажется, придётся вытащить из закромов последние остатки терпения.

Особенно отвратительными лично для меня оказались специальные упражнения на подавления личных страхов: канат над горящей ямой, топкое болото или яма с навозом, реальные минные поля. Всё это порой доводило до иступлённой ярости, после чего сожрать пригоршню кузнечиков, древесных личинок, или пяток лягушек представлялось делом обычным. А Семён Семёнович лишь довольно ухмылялся и дружески ворчал:

– Даже если вас сожрали, у вас всё равно есть два выхода. И не обижайтесь на дружеский пинок под зад, ведь это тот же подзатыльник, только этажом ниже.

Однако, не смотря на все эти изощрённые мытарства, ко мне быстро вернулась прежняя боевая форма, и появилось желание анализировать и внимательно присмотреться к бойцам. Я ничуть не жалел, что выбрал заместителем Ромео. Этот спокойный уравновешенный человек обладал замечательным для командира качеством: ответственностью за доверившихся ему людей. Кстати, он оказался и одним из самых метких стрелков.