Спустя ещё примерно час и бутылку шампанского Марья очень эмоционально отзывалась об очередной работе автора:

– Эти краски! Я не понимаю, как их можно было смешать в одном кадре так, чтобы они не выглядели пошло! Это очень красиво.

– Ты знаешь, что ты очень красивая? – разговор одной фразой поменял направление.

– Мне говорили, – она слишком смутилась.

– Я хочу, чтобы ты это услышала от меня, – его слова звучали естественно и легко.

А её сердце в этот момент билось чаще. Она понимала, что вот сейчас ей нужно какое-то физическое подтверждение его слов. Ещё одно прикосновение, он же раньше так легко её трогал. Но теперь они были одни, наедине, а он зачем-то аккуратничал. Надо было что-то сказать, но слова не подбирались, и тогда она повернулась к нему лицом в надежде, что текст сам появится в голове. А он без предупреждения впился своими губами в её. И дальше всё было так понятно! Она обвила руками его шею, зарываясь пальцами в кудрявые волосы, они целовались так, словно впивались друг в друга, поглощали (жутковато звучит, но как есть), сливались в единое целое губами. Это длилось какое-то продолжительное время, пока Романов не сказал:

– Может, мы пойдём в спальню?

– Саша, я хочу с тобой дружить сто тысяч лет, поэтому, если мы сейчас… – она буквально задыхалась от страсти…

– Если ты не хочешь, ничего не будет, – он снова её поцеловал и провёл кончиками пальцев по бедру.

– Хочу тебя, – Марья сдалась не столько Романову, сколько самой себе. Два раза повторять не было нужды.

Уже утром в своей квартире Марья неспешно пила кофе и блаженно посмеивалась. Кто бы мог подумать, что с этим человеком со светящимся лицом пройдёт лучшая ночь в её жизни. Она перестала себе врать. «Мальчик» ей не нравился, она была по уши влюблена. И этот факт безумно её пугал. Бабочки порхали в животе, в голове, по остальным частям тела энергично передвигались мурашки. Последний раз такое состояние у неё было замечено по факту влюблённости в бывшего.

Но разница между Димой и Романовым была колоссальной: от первого постоянно исходило ощущение опасности, с ним нужно было подбирать слова, тревожиться, если он пропадал из диалога, постоянно доказывать, что она «достойна» (хотя, простите, чего?), поддерживать, верить. В какой-то момент их отношений с Димой Марья буквально винила себя за все его поражения, считая, что это просто она недостаточно его вдохновила. Выражение «правильная женщина может сделать мужчину миллионером» было у неё записано в девиз жизни. Исходя из этого, если Дима не становился миллионером, виновата была она. Это она казалась себе неправильной. А по факту, конечно, просто Дима был эгоистичным, ленивым придурком.

Александр был лёгким в общении, с ним не требовалось быть каждый день веселее, умнее и красивее, он просто хотел, чтобы она была рядом.

Он уже добился невероятных вершин без чьей-либо помощи и «поддержки». Он просто хотел её во всех смыслах этого выражения. И это было какое-то совершенно новое чувство. В кои-то веки ей ничего не нужно было доказывать. Марья даже внезапно, как пишут просветлённые из Инстаграма, поймала инсайт: вообще-то ей не нравились плохие мальчики. Ей нравились хорошие. Такие как Романов.

В подтверждение этих мыслей телефон одобрительно провибрировал.

«Ты невероятная».

Марья улыбнулась так, что у неё захрустели уши.

Следующие дни были полны на эмоции: бесконечные переписки, вечерние прогулки, нежные прикосновения и крышесносный секс. Однако одна мысль тревожила Марью. В её представлении уже был заведён обратный отсчёт, она постоянно ждала какой-то подставы, она постоянно ждала, что это всё закончится через три… два… один…

Спустя неделю Марья набралась смелости.

– Саша, я должна признаться тебе, – он кивнул, – мне кажется, у меня есть некоторая психологическая проблема, – Романов слушал внимательно, – я вроде одновременно ощущаю себя красивой, сексуальной, весёлой, интересной, умной, смешной уписаться, классной и так далее, но мне кажется, что другие люди меня такой не видят. Что я для них какая-то просто баба стрёмная.

– Марья, – он обнимал её, – мне с тобой так хорошо.

– Как мне кажется, это пока. А потом тебе надоест быть в новых отношениях, мои истории окажутся скучными, захочется личного пространства, надоест секс…

– С тобой?

– Ты ещё с кем-то спишь? – Марья картинно удивилась.

– Дурочка, – Романов её поцеловал, – я вообще до тебя думал, что секс немного переоценен.

– Это как?

– Ну, как тебе сказать, иногда секс требует очень много отдачи при неравных трудозатратах.

– Объясни-ка, – становилось интересно.

– Ты точно хочешь в это погружаться? – он сомневался, продолжать ли.

– Естественно!

– Я встречал очень немного женщин, которые могут по-настоящему получать удовольствие…

– Странно. С тобой это несложно, – Марья непроизвольно улыбнулась.

– Я не про это. Некоторые девушки воспринимают секс как повинность.

– Я правда не понимаю.

– Знаешь, «чтобы причёска не помялась». Они совершенно не заинтересованы в процессе, как бы это правильно сказать… – Романов подбирал слова, чтобы никого не обидеть, и это было безумно мило, – у них в голове столько комплексов и переживаний на свой счёт, что они не могут отдаться процессу.

– Комплексов? Знаешь, мне кажется, в тот момент, когда вы уже наедине и голые, некоторые вещи становятся немного важнее того, как ты выглядишь. Ни разу ни одна моя подруга не сказала, что с ней кто-то отказался спать из-за целлюлита или небритых ног.

– Да, ты абсолютно права, кстати, ты когда последний раз ноги брила?

– Александр Романов, как низко, я сейчас начну комплексовать и не дам вам!

– Мы на «вы» перешли? – он опять ржал.

– Скажи, звучит? – Марья снова кокетливо подставила шею под поцелуи, которые немедленно посыпались на неё, – подожди, подожди, объясни сначала.

– А ты же сама всё сказала. Многие воспринимают секс как власть, элемент давления, повинность. Знаешь это «я ему дала»?

– Фу, какая гадость!

– А сколько женщин так живут, совершенно не понимая себя, своё тело, считая, что она сейчас «потерпит», а потом выйдет замуж.

– Их не может быть много…

– Их есть много.

– Чушь какая. У меня семь лучших подруг, с которыми мы знаем все аспекты жизни друг друга, но ни одна из нас ни разу не занималась сексом без желания.

– Это потому что ты выбираешь подруг под стать себе.

– Типа?

– Умных.

– Всё?

– Красивых.

– Ещё что-то?

– Страстных?

– Да.

– Я не могу сказать «сексуальных».

– Почему?!

– Чтобы ты потом смотрела на то, как я разговариваю с твоими подругами и думала, что я нахожу их сексуальными?!

– Какой же ты расчётливый, скользкий тип!

– Я просто тебя хочу.

– Оправдан по всем статьям! – снова целовались. – Но опять подожди, – Романов закатил глаза, – а как же ты жил со всеми этими трудозатратами?

– Ой, Марья, а как же ты жила полтора года без секса?

– У меня есть вуманайзер…

Романов заржал.

– А у меня есть правая рука.

– А можно посмотреть? – Марья закусила губу.

– Иди сюда, я покажу вариацию…

Несколько следующих недель они болтались между его студией и её квартирой, «обратный отсчёт» тикал настолько медленно, что вообще, казалось, замер. Даже его командировка на съёмки в Петербург не виделась ей чем-то обидным. Марья решила, что у неё появится немного времени «для себя», но, вопреки этому убеждению, её досуг состоял из бесконечных переписок, селфи и фейстаймов. И она никогда не была более счастлива подобному нарушению собственных границ. Пока Саша не пропал.

Она понимала, что её бойфренд (спустя полтора месяца его точно можно было так назвать) занят на очень интенсивных съёмках глянцевой обложки «на локации», но от него не было ни строчки уже сутки, а она решила не проявлять женскую истерию, поэтому просто кружила над телефоном как коршун, забыв про сон, еду и почти про работу.