Литмир - Электронная Библиотека

Максвелл поплелась прочь, а миссис Макбейн задумалась об их разговоре. Было видно, что камеристка расстроена, глубоко расстроена. С чего бы это? Смерть няни для всех стала потрясением, но никто из них особо близок с ней не был. Максвелл так сильно переживает, будто умерла ее светлость. Очень странно. Но миссис Макбейн недосуг было беспокоиться об этом. Она скользнула за обитую зеленым сукном дверь и направилась в кухню с твердым намерением проследить, чтобы утром больше не было никаких неприятностей.

Позавтракав, Белла нетерпеливо ждала, когда камеристка Констанции придет и поможет ей одеться. Личной служанки она не имела, и ее это всегда уязвляло. Какой смысл принадлежать к аристократии, если у тебя нет своей горничной? Из года в год она просила для себя камеристку и каждый раз получала отказ.

Констанция, войдя в их семью, привела с собой свою доверенную служанку, и Белле нехотя позволили тоже пользоваться ее услугами. Ей пришлось смириться с тем, что она находится на положении второй после жены брата. Констанции первой приносили поднос с завтраком. Констанция первой принимала ванну и одевалась. Позднее, выйдя замуж, Белла понадеялась, что теперь-то уж ей точно выделят личную служанку. Но миновала неделя после медового месяца, а камеристка так и не появилась, и она поняла, что у нее с Констанцией по-прежнему будет одна горничная на двоих. Белла кипела от негодования. Это унизительно, возмущалась она. Замужней даме полагается своя камеристка. Уж на служанку-то деньги найти можно. Рабочие руки стоят дешево.

Белла неделями ругалась с отцом по этому поводу. Хью, ее новоявленный супруг, лишь безвольно стоял рядом. Будучи вторым сыном в семье, он не имел финансовых средств, чтобы потакать прихотям супруги. Замуж она вышла за того, кого выбрали для нее родители, рассуждала Белла. Родила детей, как от нее требовалось. Свой долг она исполнила и взамен хотела получить то, что полагалось ей по праву, – камеристку. Это же сущий пустяк. Когда отец сказал свое последнее слово, Белла поняла – разговор окончен, но обида осталась. Потом наконец книги Хью стали распродаваться, у них появились свои деньги, и Белла принялась искать камеристку, радуясь, что ее работу оплатит муж. Но отец, прослышав про намерения дочери, вызвал ее в географический зал. А вызов в географический зал не сулил ничего хорошего. Споры между ними не утихали почти неделю. Граф ни за что не хотел уступать желанию дочери. Не объясняя причины, он заявил: пока Белла живет в родовом поместье, она будет пользоваться услугами камеристки Констанции. Белла с месяц бунтовала и с тех пор отношения с отцом так и не наладила.

Потом объявили о скорой женитьбе Фергюса, и Беллу стала занимать одна мысль: как убедить отца в том, что ей необходима собственная камеристка. Она ни за что не допустит, чтобы ее обслуживали третьей, после Евы. Пропустить вперед себя дочь торговца? Называйте ее «леди Евой» сколько угодно, только вот титул у нее купленный. Нет, больше подобного унижения она не потерпит. В своем собственном доме она будет первой, даже если ради этого придется продать собственного ребенка.

Однако события минувшего вечера все изменили. Отец умер и возражать теперь не мог. А Ангус не посмеет ей отказать, рассудила Белла. Напевая себе под нос, она села за письменный стол и принялась составлять объявление. Утренняя ванна подождет.

Ближе к обеду в Лок-Даун прибыл его преподобие Малькольм Дуглас, викарий церкви Сент-Эндрю на озере Лок. По его словам, он пришел выразить соболезнования и узнать, не нужна ли помощь. Хадсон проводил его в библиотеку и, не зная пока, кто теперь глава дома, отправился докладывать о визитере Ангусу и леди Инверкиллен.

Преподобный Дуглас, упитанный мужчина лет пятидесяти пяти, вкусную еду любил больше, чем Господа. Тем не менее викарий он был хороший, и в городке его уважали. Проповеди он читал короткие и дельные. В своей церкви учредил такое мероприятие, как песнопения с коктейлями, которое проводилось каждое лето, чтобы собрать средства для местного сиротского приюта. Он слыл ярым болельщиком местной команды по керлингу, пятикратного чемпиона графства. И еще был известен тем, что имел привычку наведываться к прихожанам перед самым обедом. При этом он неизменно изображал удивление по поводу своего «неурочного» часа и всегда принимал любезные – сквозь зубы – приглашения хозяев отобедать вместе с ними. Ходили слухи, что он ежемесячно составлял график своих посещений, дабы не нарваться на одни и те же блюда. В этом была доля истины. Сегодня, во вторник, преподобный надеялся, что в Лок-Дауне ему удастся полакомиться кусочком жареного кабана с печеными яблоками.

Ожидая, когда к нему выйдет кто-то из хозяев, он рассматривал одну особенно красивую книгу. Держать в руках столь редкое издание для него было сущим наслаждением. В библиотеку вошла Белла, и у викария упало сердце: от нее-то приглашения на обед не дождешься.

– А, преподобный Дуглас. Боюсь, сейчас все заняты и вам придется пообщаться со мной. Мои извинения. Чем могу быть полезна? – Белла не стала садиться и ему не предложила присесть.

Преподобный неохотно положил книгу на место.

– Я пришел выразить соболезнования, леди Аннабелла. Должно быть, для вас всех это ужасное потрясение. Лорд Инверкиллен был замечательный человек. Умереть во цвете лет… это так жестоко.

– Да-да, вы правы, – тихо согласилась Белла, вполуха слушая его болтовню. Быстро прочувствовал ситуацию, подумала она. Наверно, испугался за себя. Церковь и домик викария находились на территории поместья, и Белла знала, что именно их семья решает, оставить его или уволить. Сегодня им меньше всего был нужен любитель посплетничать. Она должна избавиться от него.

– Пожалуйста, дайте знать, что от меня требуется. Я полностью в вашем распоряжении. – При последних словах Дуглас чуть поклонился.

– Ваше преподобие, мы пока еще не обсуждали организационные вопросы, вы же должны понимать, несчастье случилось только вчера. Как только определимся, непременно вам позвоним. – Белла попыталась проводить Дугласа к выходу.

– А-а, викарий, как хорошо, что вы зашли. Надеюсь, вы останетесь на обед? А после как раз обсудим приготовления. – Леди Джорджина, материализовавшись ниоткуда, взяла викария под руку и повела его в столовую. – Я тут подумала, может быть, вы прочтете что-нибудь из святого Иоанна, а потом надо исполнить тот гимн, который ему нравился… Как он называется? Ну, вы знаете: та-та-та, та-та-та-труба-та-та-та… Ну, и, может быть, желтые розы из нашей оранжереи. Я понимаю, цвет нетрадиционный, но грех их не использовать. В этом году они особенно прекрасны! Хадсон, пожалуйста, положите приборы для его преподобия. И проследите, чтобы за столом нас было четное количество. Если нечетное, пусть девочка обедает в детской. Итак, ваше преподобие, что вы думаете о… – Продолжая говорить, леди Джорджина вместе с викарием скрылась в столовой.

Как будто занимается подготовкой бала, усмехнулась про себя Белла.

За обедом леди Джорджина с викарием продолжили обсуждать обычные темы: деревенский праздник, погода, сплетни, привезенные с бала. Фергюс вместе со своей очаровательной невестой сидел на противоположном конце стола. Дугласу приятно было снова видеть леди Элспет. Если не знать про вчерашнюю трагедию, то невозможно догадаться, что в семье горе. Только леди Джорджина, казалось, понимала цель визита викария. Она непрерывно выдвигала новые идеи по поводу похорон, отчего тому было трудно сосредоточиться на лососевом муссе.

Когда она вновь подняла вопрос об использовании желтых роз, Ева ахнула:

– Так это же для свадьбы. Вы обещали их мне.

Разговоры в комнате мгновенно стихли. Ева посмотрела на леди Инверкиллен, но та рассеянно глядела в окно.

– Ева, прекрати, – тихо урезонил невесту Фергюс, накрыв ее ладонь своей.

Белла наградила Еву гневным взглядом.

– У нас горе, а ты только и думаешь, что о своих свадебных цветах. Нашла время. – У этой девицы никаких понятий о приличиях. Торговка она и есть торговка. Что с нее возьмешь?

13
{"b":"824118","o":1}