Для окончательного согласования плана работ мы с Юрием Константиновичем встретились с директором ЦРЛ. Дмитрий Никитович внимательно выслушал нас.

- Значит, к подписанию договора все готово? - спросил он. - Так за чем же дело стало? В добрый путь, товарищи инженеры! Если какая-либо помощь потребуется лично от меня, всегда к вашим услугам. Знатную мы завариваем кашу. Предвижу, что не все пойдет гладко. Так что давайте договоримся: не стесняйтесь, заходите в любое время. Моя поддержка будет всегда обеспечена. Если мы в течение нескольких лет не сумели решить проблему обнаружения самолетов с помощью акустических средств, то нужно искать иное направление. Мы не имеем права оставаться в долгу перед партией и народом.

В октябре 1933 года между Главным артиллерийским управлением, полномочным "послом" которого являлся я, и Центральной радиолабораторией был заключен официальный договор. Он стал первым юридическим документом, положившим начало планомерным научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам по радиолокации в нашей стране. Это было большой победой и величайшим праздником для нас, военных инженеров.

В день подписания договора, радостный, возбужденный, я подошел к Юрию Константиновичу.

- Ну, теперь все в порядке! Можно приступать к работам. Когда же начнем?

Юрий Константинович по обыкновению снял очки, протер их, взглянул на часы.

- Михаил Михайлович, вы извините, но уже пятый час. И я что-то устал сегодня. Так что, если не возражаете, давайте начнем завтра с утра.

В этом был весь инженер Коровин!

На следующий день развернули аппаратуру. В качестве отражающей поверхности использовался экран из листовой латуни площадью один квадратный метр. Некоторое время вообще не удавалось получить отраженный сигнал. Мешало излучение передатчика. Оно, попадая непосредственно в приемную антенну, создавало такой мощный фон, что обнаружить отраженные радиоволны не было никакой возможности.

Первые неудачи не обескуражили Юрия Константиновича и его помощников. С раннего утра до позднего вечера возились они на импровизированной испытательной площадке. Меняли взаимное расположение передатчика и приемника, устанавливали дополнительные экраны, препятствующие распространению электромагнитной энергии в нежелательных направлениях, вновь и вновь настраивали аппаратуру, стремясь нащупать оптимальный режим. Да, именно нащупать, потому что какого-то конкретного опыта, расчетных данных еще не существовало. И в конечном итоге отраженный сигнал появился! Он был слабеньким, едва различимым на фоне помех, однако факт оставался фактом: сигнал существовал!

Затем перешли к опытам с латунной сеткой, площадь которой достигала 10 квадратных метров. Она, как выяснилось, тоже отражала электромагнитные волны. Удалось установить некоторые количественные соотношения между размерами объекта и мощностью отраженного сигнала. А это уже многое значило. Теперь можно было хотя бы приблизительно говорить о характеристиках передатчика и приемника, которые потребуются для обнаружения самолета с помощью радиоволн.

Я не имел возможности постоянно находиться в Ленинграде и принимать непосредственное участие во всех испытаниях. В то время мне приходилось еще много заниматься теплообнаружителями. Но вопросы радиолокации все больше и больше увлекали меня.

Миновал ноябрь. Работы в Ленинграде шли успешно, однако пока они носили подготовительный характер. Окончательный ответ на интересующие нас вопросы мы могли получить только после испытаний аппаратуры по реальным самолетам. А к этим испытаниям инженер Коровин еще не приступал.

Все с большей тревогой посматривал я на календарь. Ведь в договоре с ЦРЛ был оговорен срок завершения опыта - 1 января 1934 года. К этому времени мы были обязаны получить конкретные данные. Да, именно обязаны. В те дни мне часто вспоминались слова Дмитрия Никитовича Румянцева о нашем долге перед партией и народом.

Где-то в середине декабря начальная стадия испытаний была завершена. Теперь предстоял самый важный и ответственный этап - работа по самолету. Я обратился к Мирону Архиповичу Федосенко, который в то время возглавлял один из секторов научно-технического отдела ГАУ и был моим непосредственным начальником, с просьбой командировать меня в Ленинград. Но он отказал, мотивируя свое решение большой загрузкой инженеров управления.

- Еще успеете побывать на испытаниях. Не думайте, что получится с первого раза. Это было бы слишком хорошо.

В тот день, когда по плану намеревались поднять самолет, резко ухудшилась погода. Мы получили от Коровина уведомление, что испытания переносятся на двое суток. Когда подошел этот срок, снова ничего не получилось. В ГАУ пришла телеграмма, из которой следовало, что в Ленинграде свирепствует пурга. Естественно, что в таких условиях летчики не могли выполнить задания. Снова пришлось отодвинуть дату решающего опыта.

Прямо скажу, нервничал в эти дни изрядно. Разбираясь в бумагах, суммируя цифры, анализируя итоги работы предприятий и учреждений, связанных с Управлением военных приборов ГАУ договорными обязательствами, я не мог ни на минуту забыть о предстоящем опыте. Перед глазами неотступно стояли антенны ленинградской установки, неторопливый Юрий Константинович Коровин, знакомое здание ЦРЛ на Каменном острове. Что-то делается там сейчас? Не помню случая, чтобы когда-то раньше я волновался так сильно.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Ведь в данном случае речь шла не об обычных испытаниях нового прибора. Там допускались временные срывы. Не удалось сейчас, получится завтра, через неделю, через месяц. От результатов же эксперимента в Ленинграде зависело решение большого и принципиального вопроса: развертывать работы в области радиолокации или откладывать их на неопределенный срок.

Мы с нетерпением ждали сообщения от Юрия Константиновича. Увы, он не преподнес нам новогоднего подарка. Но и не разочаровал. Все по-прежнему упиралось в нелетную погоду. Лишь 4 января 1934 года мы получили от Коровина очередную телеграмму, из которой следовало, что первый опыт по обнаружению реального самолета с помощью радиоволн проведен. О результатах, естественно, ничего не сообщалось. Сведения носили секретный характер. В тот же вечер я выехал в Ленинград.

Ранним утром 5 января, облеченный полномочиями для дальнейших переговоров и заключения нового договора с ЦРЛ, я уже был на Каменном острове. Сразу же встретился с Коровиным. Вроде бы совсем немного времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз, но замечаю, что Юрий Константинович очень устал.

Коровин подробно рассказал мне, как проходил опыт, показал таблицы и протоколы. События развивались таким образом.

В последней декаде минувшего года, полностью готовая к проведению испытаний, аппаратура была установлена на территории Гребного порта на берегу Финского залива. Имелась договоренность с авиаторами, были согласованы программа и методика эксперимента. А потом... Потом в буквальном смысле этого слова сидели у моря и ждали погоды. Инженер Коровин и его помощники почти круглосуточно дежурили возле установки, надеясь, что вот-вот улучшится видимость, стихнет ветер. Но разбушевавшаяся стихия не желала подчиняться нашим планам. У нее, видимо, существовали свои графики. Словом, вплоть до 3 января сделать ничего не удавалось.

3 января наконец метеорологические условия улучшились. Благодаря настойчивости "тихого" Юрия Константиновича в еще не до конца очистившемся от туч небе появился долгожданный самолет. Это был гидроплан, поставленный на лыжи.

Ввиду того что направление излучения передатчика оставалось постоянным, летчики сделали несколько заходов со стороны моря, причем каждый раз с нового направления. Когда самолет попадал в зону облучения электромагнитной энергией, приемники улавливали слабый отраженный сигнал. Он фиксировался с помощью наушников, в которых прослушивались характерные пульсации звука. Правда, "слышать" воздушную цель удавалось на небольшой дальности, всего на расстоянии 600-700 метров. Но и это была уже победа. Ведь задача заключалась в том, чтобы практически доказать возможность радиообнаружения. И задача эта была успешно решена инженерами ЦРЛ во главе с Юрием Константиновичем Коровиным. Я от души поздравил его с успехом. В течение января опыты по самолету были повторены еще несколько раз.