Вчера молодых пригласила в гости одна джинге со своими детьми, вдова одного из старших братьев Карима на вечер. Саида и Карим стали собираться. Сходили в баню, оделись красиво. Саида надела своё самое красивое платье, голову покрыла большой белой шёлковой шалью с бахромой. Взяли друг друга под руки и зашагали по улице. Оба сильно волновались. На каждом окне – любопытные глаза. Всем интересно – какая невеста пришла в дом Шенгерея. Подходящая ли пара? Так прошли по главной улице, как по сцене клуба. Повернули, наконец, в переулок. Оба легко вздохнули: здесь окон нет, тут только заборы, никто их не видит. Ан нет, оказывается, и здесь есть глаза. Навстречу шли два парня, примерно того же возраста, что и Карим. Смотрят на Саиду, улыбаются. С Каримом поздорововались, смеясь. Рассматривали Саиду не стесняясь, откровенно, не скрывая своего любопытства и восхищения. «Абау, какие пригожие! И что, в этой деревне все ребята такие красавчики, что ли?» – успела подумать Саида, и полетела назад, размахивая руками, как крыльями, от сильного удара по щеке. Потемнело в глазах от удара. Пролетев немного, остановилась. Не упала, удержалась на ногах. Ошарашенно уставилась на Карима. Молчала. У мужа лицо побелело, губы сжались в ниточку, в глазах – злость, кулаки сжаты. Некоторое время молча смотрели в глаза друг другу. Ничего не понимала Саида. Почему ударил её Карим? В чём она провинилась перед ним? «Если хочешь быть моей женой, больше не смей смотреть в глаза других мужчин! Ты меня поняла?» – прошипел Карим. У Саиды сердце завыло, загудело и наполнилось ужасом. Аллах, ошиблась, что ли, Саида, выходя за совсем незнакомого мужчину замуж? Что она о нём знает? Будет ли она счастлива с этим человеком? Вчера жениться, сегодня начать бить жену – где это видано? Похоже, Саида совершила непоправимую ошибку. Ах, если б только можно было вернуться во вчерашний день! Но нельзя вернуться в прошлое. Закрыв горящую щеку шалью, Саида молча зашагала за мужем. И, Ходай, зачем только ревнует? Ведь Саиде он сам очень нравится! Если у неё есть такой красивый, сильный муж, зачем ей другие парни?
Карим тоже шагал впереди молча. Шёл, озадаченный. Он сам не сразу понял, что случилось. Очень уж он разозлился на Саиду. Чего это она, с масляными глазками, рассматривает этих ребят? Она – уже чужая жена! Да уж, не успел ни о чём подумать, кулаки сами пошли в ход. Нехорошо, конечно, с первого дня женитьбы начинать драться. Саида похожа на очень понятливую женщину, можно было только словами объяснить. Всему причиной – то, что у Карима очень плохое настроение. Не с чего было быть хорошему настроению. Накануне никаха с Саидой Карим получил через третьи руки письмо от Зульфии. В письме она умоляла Карима не жениться на Саиде. Писала, что она согласна без разрешения матери выходить за него, что она уже вынесла свои вещи к соседям и ждёт только весточки от Карима. Получив это письмо, ночью накануне никаха Карим вообще не спал. Не знал, как быть. Думал до утра. Так ничего и не придумал. Утром встал и … поехал за невестой в Кызылтау. Правильно он сделал или неправильно – Карим до сих пор не мог понять. Саида красивая, скромная, работящая. Что ему ещё надо? Но у него в душе скребёт. Карим безумно соскучился по не очень красивой, не очень трудолюбивой Зульфии. Эх, увидеть бы её хотя бы ещё раз! Поговорить бы! А нельзя! Теперь он – женатый мужчина, чужой муж! Как же жить теперь Кариму?
Вдруг ему стало жаль жену, которая тихо шагала сзади. Смотри-ка, молчит, даже не плачет! Не завизжала на всю улицу, когда он ударил! Похоже, очень сдержанная. Если б на её месте была Зульфия, закричала бы, наверное, заплакала бы, с руганью и с плачем убежала бы к матери. Но неужели он мог бы когда-нибудь и Зульфию так ударить? Теперь этого нельзя знать. Зульфия никогда не будет его женой. От этой мысли у Карима внутри что-то оборвалось. Всё. У Карима судьба решена. Его жена – вот тихо шагающая за ним девушка по имени Саида. Ладно, что поделаешь. Может быть, его женитьба на ней ещё окажется очень удачной.
Карим подождал жену, взял её руку в свою, крепко стиснул и засунул себе в подмышку. Как ни в чём не бывало, по тропинке зашагали дальше. Карим не извинился. Саида в гостях тоже не подняла шума. Покрасневшую и надувшуюся щеку, прикрыв уголком шали, скрыла, никому не показала. Никому не пожаловалась, что её ударил муж. Тому, что молодая невеста прикрывает лицо платком и не поднимает глаз, никто не удивился. Все только и подумали: «Кажется, очень стеснительная и скромная».
Этот случай, произошедший в первый день их совместной жизни, остался в памяти обоих навсегда общей горькой тайной.
Дельная сноха
Ай, яй, повезло со снохой Шенгерею и Латифе! В хозяйстве, в доме Саида все работы на себя взвалила – всё делает с толком, со знанием дела, без суеты и без устали. И для Бибинур настали блаженные дни – без всякого недовольства, не тяготясь, Саида ухаживает за старшей мамой. Как только приехала в деревню, сразу же вышла на работу на колхозное поле. Молчунья молчуньей, а сразу же нашла общий язык с женщинами. А как же иначе? Женщинам не нужно, чтобы рядом работали сладкоречивые. Им нужно, чтобы были рядом сильные, работящие, шустрые. Саида, как раз, такая. К тому же, скромная. Её женщины сразу полюбили.
Но Саиду, казалось, отношения с женщинами совсем не волновали. Она с утра до вечера без устали трудилась. Встав рано утром, доила корову, ухаживала за скотиной, чистила хлев, топила печь и готовила еду большой семье, меняла белье Бибинур-иней, приносила в тазике воды и мыла ей лицо и руки, кормила её с ложечки. Перемыв посуду, убегала на работу. В этой деревне, в отличие от Кызылтау, хорошо было то, что поле совсем рядом. В обеденный перерыв все женщины разбегаются по домам, чтобы покормить детей и стариков. Саида тоже прибегала в обед домой. Сама поест-не-поест, а Бибинур-иней покормит, и, если нужно, постель ей поменяет и белье прополоскает. Иногда успевала затопить печь и ставить суп в чугунке. Если суп на вечер уже есть, можно в такие дни после работы постирать или заниматься огородом. К приходу мужа с работы у Саиды всегда был горячий суп. К тому времени, когда Саида справлялась со всеми делами, становилось в деревне темно и тихо.
Набегавшаяся и уставшая за день Саида засыпает, как только её голова дотрагивается до подушки. А Карим, хоть тоже работал целый день, уснуть не может, лежит и думает о тихо сопевшей рядом Саиде, о себе, о Зульфии. Теперь он точно понимает, что эта женитьба была ошибкой. Саида очень хорошая женщина, ничего не скажешь, только Карим никак не может полюбить её, как Зульфию. Эх, Зульфия, Зульфия! Встретил он её через неделю после своей свадьбы на улице. Соскочил с трактора. Произнёс с трудом: «Здравствуй, Зульфия!» Сам не узнал свой голос – так изменился от волнения. Зульфия тоже каким-то чужим голосом промолвила: «Здравствуй!» – и замолчала. Зульфия заметно похудела, под глазами тёмные круги. Кариму показалось, что она очень грустная. Жалко стало любимую. Захотелось крепко обнять, прижать к себе, попросить прощения за то, что обидел. Но как обнимешь? Нельзя!
Вдруг Карим сильно пожалел, что слез с трактора, разозлился непонятно на кого, резко повернулся, забрался в кабину, сел и уехал. Эх, Зульфия, Зульфия! Она должна была быть женой Карима. Если б Саида отказалась тогда, вот сейчас Зульфия и Карим поженились бы! Интересно, знает ли Саида о Зульфии? Знает, каверное, как не знать. Она же с женщинами работает. Рассказали уж, наверное. Никак не показывает, что знает. Настроение у неё всегда удивительно ровное, не то, чтоб весёлое, но и не мрачное. Всегда серьёзная, в то же время приветливая. Если услышит что-то смешное, красиво улыбается, и всё. Живут уже неделю, а Карим ещё ни разу не слышал, чтобы она смеялась громко или повышала голос. А сколько раз он орал уже на неё, интересно? Карим такой: чуть что не так, тут же вспыхивает, как спичка. У него такой нрав. Саида на его крик никак не отвечает, молчит. Сразу же старается исправиться, угодить. Она же, наверное, тоже умеет злиться? Что за женщина ему попалась в жёны? Такое впечатление, что её всё устраивает, что она всем довольна. Каменное сердце, что ли, у этой Саиды? Чувствует ли она, что Карим мучается, что никак не может её полюбить. Наверное, чувствует, только виду не подаёт. Гордая!
