— Папа, а правда ли, что Красс Тот Самый в вашей истории посылал своих рабов поджигать старые римские инсулы, чтобы скупить потом участки по дешёвке и построить на них новые, уже свои? — спросил меня Волний.

— Да откуда же мне знать точно? Красс Тот Самый и в самом деле сколотил своё состояние в основном на строительстве инсул, в том числе на пожарищах старых, и такая версия, что эти пожары не были случайными, тоже существовала. А правдива она или нет, это только твои правнуки через сотню лет проверят. О следствии и судебных процессах против Красса по таким обвинениям сведений, вроде бы, и нет, а легко ли устроить такие дебоши, не спалившись на них ни разу? Это разве наше мелкое хулиганство? — участники акций в Риме рассмеялись, — Недругов и конкурентов у него хватало, так что было кому и позлословить, а наши современные идиологи были склонны посмаковать и не доказанный компромат на него, поскольку не могли простить ему подавления Спартаковщины. Был ли Красс Тот Самый сволочью на самом деле или нет, нам самим узнать точно не судьба.

— Ну так зато этот нынешний Красс Не Тот — сволочь первостатейная, — заметил Артар ещё по-русски, после чего, переглянувшись с отцом и получив от него дозволение кивком, продолжил по-гречески, дабы понимали все, — Хоть он и консул Республики, и всё такое, но так разве делается? Даже если эти беотийские города и заслужили свою участь, не он должен был решать их судьбу, а суд из союзных Риму беотийских городов. Или хоть и не из беотийских, а из других, но тоже эллинских, чтобы эллинов судили сами эллины, а не римляне. А этот урод своим самоуправством мало того, что позорит Республику перед Элладой и всем эллинистическим миром, так ещё и подтверждает ведь делом демагогию Персея и его сторонников о хозяйничании римлян в Элладе. Если бы не очевидный мотив нажиться на прямых грабежах и работорговле, я бы заподозрил его в сговоре с Персеем.

— Тут и с Афинами его очевидный мотив нажиться на спекуляции хлебом виден невооружённым глазом, — хмыкнул я, — Ещё при подготовке к войне для снабжения армии был закуплен хлеб в Апулии и Калабрии. Для пополнения запасов македонской армии на Сицилии и Сардинии введена хлебная десятина и ещё заказаны поставки хлеба Нумидии и Карфагену. Вот как тут при таких запасах и поставках может не хватать хлеба для армии и флота? Наверняка хлеб с Афин затребован для того, чтобы вынудить их купить его из этих же запасов по высокой афинской цене и тут же получить обратно в виде хлебных поставок от Афин, а вырученные за него деньги, естественно, прикарманить.

— Конечно, сволочь, о чём тут ещё говорить? — констатировал мой наследник.

— Но хитрожопая сволочь, — добавил Хренио, — О том, что распоряжаться ценами на хлеб и сенат запретил, и боги не одобряют, он уже знает, — наши рассмеялись, — Ну так он на нормальных для Афин ценах свою спекуляцию придумал. Так никто ещё не делал, а значит, никто ещё и не догадался запретить.

— Но каковы афиняне! — заметила Эрлия, — Знают же прекрасно, что и Лукреций, и Красс творят произвол, попирая всякое понятие о справедливости, сами же об этом меж собой и говорят, но тут же покупают этих проданных римлянами рабов, и никого даже не интересует, законна ли и справедлива ли их продажа в рабство. Ты что-то хочешь сказать, Гелика? — спросила она свою свежекупленную служанку.

— Да нет, госпожа, ничего! — галиартка явно испугалась.

— Говори уж, не бойся, за правду я не накажу тебя.

— Ну, я могу и ошибаться, госпожа…

— Ошибаться могут и боги, а мы все простые смертные, и нам наши ошибки тем более простительны. Говори то, что ты считаешь правдой, и не бойся пострадать за это.

— Ну, попасть к тебе было везением для меня, госпожа, и я понимаю, что могло быть и намного хуже. Но всё-таки, ты ведь тоже купила меня, не спрашивая, справедливо ли я была продана в рабство…

— Верно, об этом я, когда выбирала тебя, не спросила ни продавца, ни тебя саму. Но спросила, откуда ты, а перед этим отказалась от ничем тебя не худшей карнунтки. Вся разница между вами только в том, откуда она, и откуда ты. Карнунт сдался римлянам сам и был пощажен ими за добровольную сдачу. Разве можно после этого считать законным и справедливым то, как с ним обошлись после того, как сами же пощадили и объявили это решение всем его жителям? А твой город сопротивлялся и был взят приступом. Никто не считает в чём-то виноватой лично тебя, все вопросы войны и мира решали мужчины, но таковы уж законы войны — судьбу побеждённых решают победители. Тебе просто очень не повезло родиться и жить не в том городе и не в то время, в какое следовало бы.

— Зато крупно повезло по сравнению со многими другими, — заметила Отсанда, — Если называть вещи своими именами, то конечно, девки, вы вляпались в такую большую неприятность, что в здравом уме вам не позавидуешь. Я сама тоже была рабыней и знаю, каково это, но сейчас, как видите, моё положение несколько лучше, — мы все рассмеялись, — Мне повезло попасть туда и к тем людям, у которых это оказалось возможным. И вам, девки, в этом плане тоже крупно повезло, если вы не наделаете глупостей и не навредите своей будущей судьбе сами.

— У вас можно получить свободу, став гетерой? — спросила Гелика.

— Не только — ты ведь именно это имела в виду? Это был мой выбор, к которому меня никто не принуждал. Я могла перейти из нашей школы гетер в обычную школу, где учатся дети непростых и уважаемых людей, и тогда могла бы выйти замуж за кого-нибудь из них. Я говорю о законном браке, кстати, а не о простом сожительстве. Многие из моих подруг так и сделали, и среди них тоже были и бывшие рабыни, и никто не запретил им этого и не заставил их становиться продажными женщинами против их воли.

— Мой младший брат выбрал себе в жёны одну из таких девчат из школы гетер, передумавших становиться гетерами и перешедших учиться к нам, — добавил Волний, — Но вам, девки, не об этом сейчас следует думать. У нас тоже не всё легко и просто, так только в сказках бывает, а не в жизни, но понять и оценить нашу жизнь вы сможете только тогда, когда сами её увидите и сравните с привычной вам. Да и откуда вам сейчас знать, правду мы вам говорим или обманываем вас, чтобы вы не пытались бежать и не доставляли нам этим лишних хлопот? Вы нас не знаете, а ваши родители должны были научить вас, что нельзя верить слову незнакомых людей. Поэтому верьте не словам, которых вы всё равно пока-что проверить не можете, а делам и тому, что видите собственными глазами…

9. Крит

— На римлянина ты похож побольше, чем на финикийца, но всё равно примерно так же, как и я на пергамца! — шутливо напомнил мне нашу конспирацию в Вифинии тот давешний блондинистый критянин, с которым мы обеспечивали правдоподобие захвата и увоза домочадцев Циклопа критскими пиратами.

— Ну, раз за двенадцать лет я всё-таки стал больше похож на римлянина, то ещё лет через десять, надеюсь, буду похож на римлянина ещё больше, — отшутился я.

— Особенно, если ты завернёшься в большую шерстяную тогу, а не в эту.

— Только не летом и не под вашим солнцем! — и мы с ним рассмеялись.

Я ведь рассказывал о тех трёх операциях двенадцатилетней давности, когда мы сперва фиктивно утопили супружницу и законного сына Циклопа, затем скоммуниздили руками критских пиратов его наложницу с незаконной шмакодявкой, а потом уж забрали из могилы и вывезли прямо из-под носа у римского посольства фиктивно траванувшегося самого Циклопа? Ну, первую-то и последнюю операции мы сами провели, а вот на вторую критян припахали, дабы замести следы и сбить с толку вифинских ищеек Прусия. Контакт с ними с тех пор не раз ещё пригодился агентуре тестя, хотя в подробности этих дел никто нас не посвящал, потому как нас они не касались. Нам бы и в башку не пришло вообще на Крит зарулить, но афинский агент подсказал, что так выйдет и быстрее, и безопаснее. Мы из Коринфа в Афины сухим путём добирались, благо там не так далеко, дабы Пелопоннес с юга не огибать, рискуя нарваться на пиратов у его берегов, а теперь, когда римский флот стянут к Иллирии и к македонскому побережью, как и родосский с пергамским, критяне осмелели и пошаливают активнее. Парадоксально, но северо-запад Крита безопаснее.