— А так точно бывало? — спросил Мерит.

— Те же южно-атлантические траппы на рубеже юры и мела даже хищников на вершинах пищевых пирамид сменили не везде. В Австралии и Антарктиде, например, так и остались господствующими хищниками вплоть до самого всеобщего вымирания вполне себе юрские аллозавриды. В Азии, в обеих Америках и в Африке вымерли, и их место там заняли родственные, но более продвинутые кархародонтозавриды, а на отшибе — остались. То есть, какое-то вымирание было, но далеко не всеобщее. Несколько небольших этапов трапповой активности было между нижним и верхним мелом, и тогда в Азии и Северной Америке кархародонтозаврид сменили тираннозавриды, но в Южной Америке и Африке их господство продолжалось. То есть, возникали локальные кризисы для господствующих в том или ином месте видов, и в таких местах они сменялись следующими в очереди, но всеобщей голодухи, вымаривающей всех, не возникало, как не возникало её и в кайнозое в периоды новой трапповой активности.

— И объясняется всё это только расширением шарика при потере его недрами водорода? — спросил Волний, — А разве старая теория не давала вменяемого объяснения всем этим событиям и связанным с ними переменам?

— Давала, конечно, и она. Иначе как бы она стала общепринятой? Но по многим фактам оставались вопросы, на которые теория тектоники плит внятно ответить не могла. Например, та же Южная Америка при расширении Атлантики уплывает от Африки где-то на сантиметр в год, и это подтверждённый исследованиями факт. Но если размеры шарика неизменны, то к чему это должно приводить? Разве не к сужению Тихого океана? Но как он может сужаться, если южнотихоокеанский мантийный поток мощнее атлантического в разы, и по идее, это он должен бы толкать Южную Америку обратно, сужая Атлантику. И какое тут может быть объяснение кроме того, что расширяются оба океана, а значит, весь шарик в целом? И пока не иссякнут их мантийные потоки, Южная Америка не вернётся к Африке, но не додрейфует и до Австралии. А ведь именно это по теории тектоники плит проделал Индостан, отколовшись от Гондваны, пройдя через весь Индийский океан с его мантийным потоком и припаявшись в итоге к азиатскому осколку Лавразии.

— А что с Индостаном по теории расширяющегося шарика?

— По ней он исходно был пристыкован к азиатской плите Лавразии и отделился от Гондваны вместе с ней. То есть, индоокеанский мантийный поток расколол Пангею не к северу, а к югу от него, и ему не пришлось его преодолевать при отходе на север. Сперва вместе с Мадагаскаром, геологическое единство которого с Индостаном несомненное, но затем Мадагаскар откололся новым мантийным потоком и остался возле Африки. Он даже съехал южнее, чем был исходно. А Индостан продолжил своё движение вместе с Азией на север до их современного положения. Металл-гидридная теория расширяющегося шарика не заставляет его совершать чудеса, преодолевая восходящий мантийный поток, который раздвигает Индийский океан. Получается проще и естественнее.

— А почему, кстати, старая теория пристыковывала Индостан к Гондване, а не к Лавразии? — удивился мой наследник, — Разве не логичнее было бы и для старой теории не гнать Индостан через срединно-океанский хребет?

— В этом случае на большом шарике не получалось пристыковать его вместе с тем и к материкам Гондваны в местах его реального и установленного соединения с ними. Факт его соединения с Гондваной в составе Пангеи был налицо и подтверждался не одной только геологией, но и палеонтологией. Динозавровая мегафауна Индостана была ближе к гондванской, чем к лавразийской. Абелизавриды, близкие к юрскому цератозавру, были в Южной Америке и Африке, но отсутствовали в Северной Америке и Азии. А в Индии и на Мадагаскаре именно они были господствующими хищниками. И индийский раджазавр, и мадагаскарский майюнгазавр дожили до самого мел-палеогенового вымирания и наиболее близки друг другу. Разве это не наглядное свидетельство связи Индостана с Мадагаскаром и материками Гондваны? А вот связь с Азией палеонтологически не очевидна. Где тогда индостанские тираннозавриды, которые во всей Азии и Северной Америке повытесняли всех прочих хищников своего типоразмера? То есть, наличие водной преграды вытекало из палеонтологии, а на большом шарике в рамках старой общепринятой теории это мог быть только океан Палеотетис.

— А по теории расширяющегося шарика мелководное шельфовое море?

— Да, получается так. Как я уже говорил, реконструкции суши и шельфа шарика до его расширения у нас нет, поэтому ни подтвердить версию шельфового моря я не могу, ни опровергнуть. Но для объяснения палеонтологических различий она напрашивается.

— Такая же примерно картина в Северной Америке, — добавил я, — Материк один в геологическом смысле, но большую часть юры и мела разделён шельфовым морем и для сухопутной живности представляет из себя как бы два отдельных материка. Я не помню, как они дразнятся, но один на западе, Аляска и вся горная цепь Кордильер до Мексики, а другой на востоке от затопленной морем долины Миссисипи от Флориды до Гренландии.

— Ларамидия и Аппалахия, — напомнил Серёга, — Сухопутные мосты между ними бывали гораздо реже, чем между Ларамидией и Азией или Аппалахией и севером Европы, так что — да, для сухопутной меловой фауны это были два разных материка. А поскольку и сам север Европы чаще бывал отделён шельфовым морем от остальной Евразии, чем с ней соединялся, его динозавровая фауна тоже бывала отсталой, из-за чего и Аппалахия не могла пополниться оттуда продвинутыми видами фауны. Поэтому там дольше сохраняли своё господство кархародонтозавриды, а сменивший их аппалахиозавр — из-за неполноты его единичного скелета даже трудно судить, тираннозаврид это или более примитивный тираннозавроид. Но у Аппалахии хотя бы иногда восстанавливалась связь с Ларамидией, и тогда её фауна обновлялась. А у Индостана с Азией случай был, по всей видимости, ещё тяжелее. Уже в раннемеловом периоде даже не тираннозавриды, а ещё тираннозавроиды вышли в крупный типоразмер и вытеснили кархародонтозаврид в Азии и Ларамидии, а на Индостан они так и не проникли до самого всеобщего вымирания. Иначе у раджазавра не было бы против них никаких шансов. Значит, между Индостаном и остальной Азией море было шире, и сухопутных мостов не образовывалось.

— Ну, логично, — заценил Артар, — Морю достаточно быть просто широким и не обязательно иметь при этом океанские глубины, чтобы стать надёжной преградой. Но раз это только предположения, как я понял, то не помешали бы и дополнительные доводы в пользу того, что раньше шарик был меньше нынешнего.

— Сила тяжести, — озвучил геолог, — По расчётам в пермский период, то есть как раз перед началом интенсивного расширения шарика, она практически втрое превышала современную. Это выяснено, во-первых, по углам откосов песчаных барханов тогдашних пустынь, значительно более пологим, чем современные, а во-вторых, на это же намекает и живность пермских и раннетриасовых времён. Она вся очень коренастая и с массивным скелетом, а конечности располагаются не под туловищем, а по бокам от него. Это страшно нерационально для передвижения, зато удобно укладываться на брюхо для передышки и вставать после неё. В наше время в крупном типоразмере такое строение конечностей не в чести у сухопутной живности, а сохраняют его только полуводные крокодилы. А тогда у всех конечности были именно такими — удобство частого отдыха было важнее скорости и дальности передвижений. А чем ещё кроме повышенной силы тяжести можно объяснить такую адаптацию вполне сухопутных животных?

— На длинные дистанции не очень-то побегаешь, — заметил Волний, — Но только динозавры-то ведь имели уже конечности под туловищем? Они-то как тогда справлялись с этой повышенной силой тяжести?

— В течение триаса шло интенсивное расширение шарика. А сила тяжести ведь обратно пропорциональна квадрату расстояния. По мере роста радиуса шарика ослабевает и сила тяжести на его поверхности. Но конечно, и к концу триаса она всё ещё оставалась большой, поэтому позднетриасовые динозавры оставались в малом типоразмере, крупняк же составляли крокодилоподобные текодонты. Они и прибавили в размерах после этого пермско-триасового вымирания первыми, поскольку вели полуводный образ жизни, как и современные крокодилы, а в воде влияние веса меньше, и конечности у них оставались по бокам, что от них современные крокодилы и унаследовали. Лапы толстые и сильные, и на них современный крокодил способен бегать довольно резво, хотя и недолго. Его предки в той триасовой обстановке с её повышенной силой тяжести такую резвость развить едва ли могли, но она им и не требовалась — бегать тяжело было всем, и кроме мелких динозавров никто больше не развернул конечностей вертикально. Все остальные сохраняли прежнее пермское строение конечностей, при той силе тяжести вполне себя оправдывавшее.