Атрос пропустил отповедь мимо ушей и ткнул в мою сторону:
– Гляди-ка, она никак в обморок собралась хлопнуться?
Хоррибл быстро обернулся и замахал ручками:
– Нет-нет, не обращайте внимания, принцесса, всё это, – он обвел камеру широким жестом, – лишь вынужденная предосторожность. На случай неожиданной проверки.
Слуга достал из нагрудного кармана мелок, подошёл к стене с белыми отметинами и перечеркнул самую крайнюю палочку. Стены тут же всколыхнулись и завертелись перед глазами. Неведомая сила приподняла крысу за хвост и принялась раскручивать. Лишь мы трое стояли неподвижно, неподвластные безумной круговерти. Она продолжалась с минуту, а потом резко прекратилась, и стены вернулись на место.
Я обнаружила, что нахожусь в просторной светлой, определенно девичьей и невыносимо розовой комнате: аккуратная розовая постель (почему-то круглая) под розовым балдахином, розовый туалетный столик с розовым же трюмо, розовый комод, розовые обои, розовый единорог на розовом гобелене….где они достали розовую шкуру медведя?!
Крыса обратилась в розовый пуфик и, упав на пол, мягко откатилась к стене и пристроилась в ряд таких же розовых пуфиков.
Мне тут же захотелось обратно в камеру.
Хоррибл кивнул и с гордостью огляделся.
– Миленько, правда? – сказал он довольно небрежно. Но довольный тон прямо-таки вопил: замечательно, изумительно, сногсшибательно!! Да? Да?? – Я сам её обставлял. – Ещё одна пауза. Никто не ответил, и слуга продолжил: – Перелопатил гору литературы, сделал сравнительный анализ, даже провёл небольшой анонимный опрос, чтобы выяснить, как обычно обставляют покои принцесс. Мнения разошлись по всем пунктам, кроме одного: принцессы любят розовое. – Он выжидающе посмотрел на меня и добавил: – Розового много не бывает. – Ещё один взгляд. – Приятный такой цвет, освежающий. – Он помахал ручкой и вдохнул полной грудью, будто подгонял цвет поближе к носу. Потом приблизился к окну, увитому массивными чугунными розами на малиновых стеблях, и выглянул наружу.
Там пламенел розовый закат.
Хоть я никогда особо не любила розовый цвет, но относилась к нему спокойно. До этого момента. Я оглядела комнату и сглотнула, чувствуя, как пятки леденеют, а между лопатками проступает холодный пот. Мой личный ад…
Похоже, Атрос разделял эти чувства. Вся его бестелесная сущность содрогнулась, когда он случайно задел розовую кочергу для помешивания углей в камине. Призрак быстро отвинтил крышку фляги и сделал глоток. Лишь Хоррибл ликовал, не замечая повисшей в воздухе напряженности. Его можно было бы заподозрить в злонамеренности, если бы не эта чистая детская радость, с которой слуга оглядывал творение рук своих.
Я отвернулась, ища что-то менее розовое, на чем взгляд мог бы отдохнуть, и издала судорожный вздох: к правой стене было прислонено огромное старинное зеркало – с боков ещё створки раскрывались. Я радостно бросилась к нему и припала ладонями к поверхности. Из отражения на меня посмотрело нечто: нечто пятнистое, опухшее, с узкими глазками-щелками и красным прямо-таки клоунским носом, из которого неприлично текло. Эльфийский шелк на этом чудовище смотрелся почему-то особенно возмутительно. Само платье выглядело, как всегда, безупречно, даже не помялось. И не скажешь, что оно на мне почти сутки.
Я принялась разевать рот в беззвучном крике и колотить ладонями по стеклу.
– Оррррест!! Озриэээль! – звала я, колошматя зеркало и не заботясь о том, что могу его разбить. Так даже лучше: пусть звон осколков докатится до самого Подземного мира, пусть ифриты услышат, придут и спасут меня. Это же так просто! Всего один шаг, только меня и видели в замке дракона! Я беззвучно всхлипнула.
Я стучала, пока не покраснели ладони. Потом принялась молотить кулаками. Стекляшка невозмутимо выдержала град ударов. Я даже пнула его. Ни единой трещинки. Минут через пять, окончательно выдохшись и убедившись, что никто не собирается вылезать оттуда и спасать меня, я отступила на шаг, обессиленная, и разревелась. Позорно. Некрасиво. Хорошо хоть беззвучно.
На плечо мягко легла чья-то ладонь, и голос Хоррибла неловко произнёс:
– Ну-ну, не стоит так убиваться, дитя. Красота – это не главное. Мне встречались девушки и пострашнее. – Я заметила в отражении, как он сложил пальцы крестиком. – Зато вы принцесса. – На лице слуги читалось искреннее сочувствие.
Я снова всхлипнула и провела рукой под носом. В отражении же заметила, как Атрос тихо крадется к выходу. Похоже, розовая комната, помноженная на девичьи слезы, оказалась непосильным испытанием для призрака.
Хоррибл снял руку с моего плеча, пощупал раму и окинул зеркало сверху донизу задумчивым взглядом.
– Хотите, можем убрать его из комнаты, если оно вас так расстраивает…
Я тут же отставила бесполезный плач и закрыла собой зеркало, давая понять, чтобы его не трогали. Мало ли, вдруг ифриты просто задержались в пути?
– Вы уверены?
Яростный кивок.
– Как пожелаете. – Слуга с поклоном отступил и обеспокоенно всплеснул ручками: – Что же это я! Вы, верно, проголодались? Прошу извинить рассеянного старика. Что вам принести? Ээ…вернее: вам что-нибудь принести?
Голода я и не чувствовала, хоть и ела в последний раз до восхода солнца, поэтому помотала головой.
– Не хотите? – уточнил слуга. Получив кивок, озадаченно нахмурился: – Всё-таки будете?
В голове щелкнуло. Пару секунд я оторопело глазела на него, обдумывая пришедшую мысль. Медленно кивнула, потом дважды помотала головой, затем указала на зеркало.
– Велите убрать, потому что оно отбивает аппетит? – неуверенно предположил слуга.
Я затопала ногами, яростно ударила кулаком о ладонь и запрыгала на одной ножке. Потом схватила пуфик, совсем недавно бывший крысой, и вгрызлась в него.
– Принцесса питается крысами? – ужаснулся Хоррибл.
Хлопнув себя по лбу, я изобразила отчаяние, указала на потолок, где нежились крылатые младенцы, ни дать ни взять молочные поросята, и сделала на руках колесо по комнате. Этому трюку меня Мика научил.
Безумные пантомимы продолжались до тех пор, пока несчастный слуга не возопил.
– Не понимаю, ничего не понимаю! Я же его предупреждал, что никогда не имел дела с принцессами! – Он схватился за голову и в отчаянии выбежал из комнаты, хлопнув дверью.
Я опустила руки, и стопка пуфиков, которыми я секунду назад балансировала, рассыпалась по полу. Я перешагнула через них и уселась на высокую кровать, расплывшись в мрачной улыбке. Была бы кошка – погладила бы.
Если план удался, остаётся только ждать. В противном случае…тоже остаётся лишь это.
В действительности Хоррибл мне даже нравился – недопустимая слабость в подобных обстоятельствах. Поэтому я задушила симпатию в зародыше. Следует быть холодной и расчетливой. Я прикрыла глаза, представив, как сливаюсь с замком и лечу по коридорам незримым призраком рядом со слугой. Мне даже почудилось, что я слышу интонации двух собеседников: одни недовольные, с порыкиваниями, другие – торопливые, в чем-то убеждающие первого. Солнце уже упало за горизонт, окрасив комнату в дымчато-сиреневый. Дышать стало легче. Я подошла к окну и посмотрела вдаль, на бушующее море. Пейзаж вокруг замка виделся нечетко из-за той едва различимой завесы в воздухе. Впрочем, и смотреть-то было не на что: сплошь бескрайняя водная стихия. Зато двор прекрасно обозревался. Как раз сейчас его пересекал Рэймус, на ходу засовывая плотные рукавицы в задний карман бриджей. Под мышкой он нёс пустой мешок.
Вскоре на лестнице послышался шум, потом знакомое перестукивание, и в комнату влетел сияющий Хоррибл. Он закрыл дверь ногой и шагнул ко мне, держа на вытянутых руках шкатулку. Вид у него был решительный, взъерошенный и вместе с тем слегка ошеломленный, как у человека, испугавшегося собственной смелости.
– Вот, принцесса, это немного упростит нашу задачу.
Я подошла ближе, с любопытством оглядывая расписанный эмалью ларец. Слуга откинул крышку, и из недр ящичка выплыл ослепительно сверкающий мячик размером с куриное яйцо и завис в воздухе.
