Уинни выдохнула и спросила сквозь зубы:

– Сколько мне ещё тут торчать?

– Сколько я захочу.

– Ты не имеешь права меня удерживать! Я ничего не сделала!

– И кто же мне помешает? – хмыкнул Марсий. – Или надеешься, что благодарные посетители «Наглой куропатки» выстроятся в очередь, умоляя освободить лучшую раздатчицу?

– Я тебя ненавижу.

– А я тебя!

– И поэтому держишь тут?!

– Да!

В темнице повисла пауза, прерываемая лишь тяжелым дыханием спорщиков.

Наконец Марсий отступил на шаг.

– Всё, пора. Коронация, знаешь ли.

– Какое облегчение! Неужели мои глаза передохнут от твоей физиономии?

– И не мечтай, ты идёшь со мной, – заявил он и подтолкнул ногой ранее принесенный сверток.

Уинни нагнулась, развернула бумагу и поморщилась.

– Что это?

– Твоя униформа. Мы не кормим дармоедов. Будешь отрабатывать своё пребывание здесь. Тебя ведь не нужно учить обязанностям подавальщицы?

Уинни вынула и встряхнула унылую робу с намалеванным на груди знаком бесконечности, больше похожим на мишень.

– Я это не надену, – заявила она, отшвыривая платье.

– О, не просто наденешь, а будешь мило улыбаться гостям, предлагая закуски и ежевичное шампанское.

Марсий опустил взгляд на её башмаки и усмехнулся.

– Чуть не забыл: девушке полагаются праздничные туфли.

Небрежно тряхнул рукой, что-то блеснуло, и ноги Уинни внезапно отяжелели на десяток килограммов. С трудом оторвав правую от пола, она уставилась на чугунную туфлю, совсем недавно бывшую туфлей из оленьей кожи. Эту обувь она купила на распродаже специально для вечеринки в Шаказавре

– Так тебе не придут в голову глупости вроде побега, – обронил Марсий и вышел из камеры. – Стража!

На зов прибежал тот же молодец.

– Отвести гоблиншу к остальным слугам, готовящим банкет, – велел король.

С минуту забавлялся, глядя, как она неуклюже топает к выходу, и сделал невольное движение вперед, когда она запнулась о порог. Уинни вскинула ненавидящий взгляд, и Марсий убрал руки за спину.

– При гостях будь порасторопнее, – бросил он и отправился наверх. Вскоре звук шагов стих.

– Пошла! – буркнул стражник и толкнул её в спину.

Уинни чуть не упала. Чудом удержала равновесие и сцепила зубы – она не станет просить, не доставит Марсию такого удовольствия, – и, собравшись с силами, поплелась к лестнице. Это был самый долгий подъем в её жизни. Приходилось переставлять ноги, помогая себе руками.

Уинни тащилась наверх, пыхтя и представляя, как заедет чугунным башмаком в одну самодовольную королевскую задницу.

* * *

– Что ты здесь делаешь, Лилит?

– Уже почувствовала вкус власти, Черата?

– А тебя до сих незнакомые дяди угощают на улице леденцами?

Первый советник усмехнулась, но внутренне кипела от ледяной ярости при мысли о том, что эта выскочка сейчас стоит между ней и её целью.

– Ты больше не ректор и не можешь заявляться в Академию, когда вздумается.

Разговор происходил во время перерыва напротив ректорского кабинета. Впереди ещё одна пара, а потом принцев поведут смотреть коронацию. Вокруг толпами сновали возбужденно переговаривающиеся студенты. Каждый считал своим долгом остановиться и засвидетельствовать почтение мадам Лилит. Обычно ей это нравилось, но сейчас лишь раздражало. Единственным плюсом было то, что Черату это раздражало ещё больше.

Бывший профессор истории волшебного народа даже не пригласила первого советника внутрь. Всё лишь бы унизить и побряцать новообретенной властью. Ошибка большинства новичков. Дорвавшись до высокого положения, они на первых порах быстро обзаводятся врагами. Стоило всё-таки плотнее заняться ею, пока ещё работала в Принсфорде, но всегда находились дела поважнее. Вот и сейчас Черата не попала в список приоритетов, но как только Лилит разделается с более насущными проблемами, непременно возьмётся и за неё. И тогда… – Лилит никогда не заканчивала эту мысль, смакуя предвкушение.

– Послушайте, профессор, – начала она.

Лицо собеседницы побагровело.

– Я теперь ректор и требую…

– Можешь требовать, сколько влезет, – прошипела Лилит, понизив голос так, чтобы остальные не могли слышать, – но здесь я отдаю приказы. В этом здании, в этом городе и в этом королевстве. Советую запомнить. И вам добрый день, сир Туатский, – добавила она тем доброжелательным тоном, к которому привыкли за эти годы студенты. Щупленький блондин ещё пару минут покрутился рядом, едва не доведя Лилит до белого каления. Внешне она, разумеется, никак этого не проявила. Когда он наконец откланялся, первый советник снова повернулась к собеседнице и продолжила угрожающим тоном. – И я скажу, что ты сейчас сделаешь: ты откроешь мой чертов бывший кабинет, а сама испаришься куда-нибудь на полчаса, молясь о том, чтобы моё настроение улучшилось, когда ты вернешься.

На губах Чераты заиграла издевательская улыбка. Она сделала шаг в сторону.

– Кабинет перед тобой.

Лилит в бешенстве посмотрела на двери, в которые непринужденно входила сотни раз, и не двинулась с места.

– Ты знаешь, что должна пригласить меня, – процедила она.

– Неужели? – деланно удивилась Черата. – А я то думала, что в этом здании, в этом городе и в этом королевстве ты отдаешь приказы и не нуждаешься ни в чьем дозволении. Что, хочешь сказать, что я об этом пожалею? Ну, так этот момент того стоил.

Черата сложила руки на груди, наслаждаясь зрелищем поверженной соперницы.

Всё заволокло алым вихрем гнева. Лилит неимоверным усилием загнала его внутрь и прошептала.

– Наслаждайся своим крошечным королевством, пока можешь, и помни: когда я вернусь, тебя не спасут ни эти двери, ни слезные мольбы.

Её шепот пугал гораздо сильнее любых криков и угроз.

Ректор выпятила челюсть и ничего не ответила. Внезапно она увидела кого-то за спиной первого советника и на сей раз изменилась в лице.

Лилит обернулась, чтобы увидеть того, кто произвел на неё столь неизгладимое впечатление, и растянула губы в улыбке.

– Ах да, мадам Черата, я не упоминала, что сир Медоречивый с этого дня назначен королевским проверяющим? Должно быть, запамятовала. Вот соответствующий указ.

Ректор даже не взглянула на протянутую пергаментную трубочку с королевской печатью, и мадам Лилит небрежно закрепила её в ручке двери.

– Мадам Черата? – вкрадчиво поинтересовался присоединившийся к ним принц и сверкнул алым глазом-протезом. – Наслышан, рад личному знакомству, очарован.

Поцелуй ожег тыльную сторону ладони, как клеймо.

* * *

Когда Лилит направлялась к выходу, её окликнул знакомый голос.

– Мадам Лилит! Вернее, уже первый советник…

Перед ней вырос запыхавшийся мужчина с суровым щетинистым подбородком. Таких чаще встретишь на пустынной дороге с дубиной в руке, чем в стенах учебного заведения.

– Я спешу, профессор Робин, как-нибудь в следующий раз, – отрезала она, обогнула эльфа и продолжила путь.

Он догнал её и пошёл рядом, примериваясь к миниатюрному шагу.

– Это не займет много времени. Видите ли, не далее как этим утром одна всеми уважаемая гномка, хозяйка лавки магических цветов, была обворована.

– Жаль слышать, но вам следует обратиться к королевскому дознавателю, а не ко мне. Всего доброго, Август, – кивнула она привратнику.

Его поврежденный колпак временно заменили увеличенной с помощью заклятия банкой, и старичок чувствовал себя неуютно.

– Её обворовали на уровне идей, – пояснил профессор травоведения. – Некий негодяй по имени Жмутс. Он давно мечтал заполучить её «Эсклюзив-нюх» и не гнушался никакими средствами.

Мадам Лилит, потянувшаяся было к двери, замерла и подняла глаза на собеседника, впервые заинтересовавшись темой разговора.

– «Эсклюзив-нюх»? Случайно не в этой лавке работала принцесса Оливия, судьба которой всех нас так шокировала и взволновала?