– Ну, тогда удиви меня, детка, – весело и отрывисто засмеялся он, покачав головой. – Хотя ты и так никогда не перестаёшь меня удивлять.
После распития ароматного чая с натуральным ягодным джемом под тёплым, играющим солнцем, Алекса, наконец, пригласила его в дом. Провожая его из одной спальни в другую, из коридора на террасу, с террасы на лестницу, она увлечённо рассказывала ему обо всех редких вещицах и настенных картинах, присутствующих в обстановке дома, сделанной в современном стиле. Следуя за ней, как за гидом обзорной экскурсии, Феликс не переставал одобрительно улыбаться и подробно изучал те предметы, о которых она говорила столь самозабвенно.
– Что на третьем этаже? – кивнул он в сторону лестницы, которая упиралась в потолочную затворку.
– На мансардном этаже пока ничего особенного. Большое пространство, обитое деревом. Мы предполагали обустроить это место под домашнюю библиотеку, а один угол оставить под бильярд. Всё дело в том, что уже никто из родных и не помнит, как к нам в руки попало такое количество бесценных книг, что хранится сейчас наверху. Там столько старинных изданий, научных энциклопедий, художественной литературы, библейских книг… это тысячи томов, среди которых есть пергаментные рукописи на латинском, иврите и древнеславянских языках. Я держала эти рукописи в руках, но даже не смогла перелистнуть. Их страницы настолько хрупки и истёрты временем, что я боялась лишний раз дотронуться до них, чтобы не превратить в пыль. В общем, для такой золотой коллекции нужно достойное обрамление и не менее достойное хранение. И теперь ты знаешь, что как только у тебя возникнет желание полистать лучшие издания, милости просим в самую укромную и тихую библиотеку нашей северной столицы.
– Спасибо, дружочек, – он скептически растянул губы, и его руки спрятались в карманах джинсов, – но я не люблю книги.
– Почему?
– Книги крадут много реального времени. И при этом чтение для меня слишком утомительное и бесполезное занятие. Я привык строить свои теории на жизненном опыте и собственной практике, поэтому и предпочитаю учению действия. И вместо того, чтобы читать о тех, кто уже стал великим, я хочу двигаться к своим целям. А если серьёзно, Алекса, то эти старинные собрания, о которых ты рассказала, могут иметь хорошую цену. Попробуй отнести их в магазин антиквариата, чтобы узнать их стоимость.
Обратив свой взор на синюю стену, на которой висели два чёрно-белых портрета в стеклянных рамах, Феликс вдруг замолчал и, подойдя ближе, заинтересованно изучил эти два прекрасных молодых лица.
– Это мои родные бабушка и дедушка, – с лёгкой улыбкой ответила она его немому вопросу и встала рядом.
Феликс зорко перевёл взгляд с молодой женщины на молодого мужчину и тут же сделался совершенно серьёзным. Гипнотизируя переменчивого Феликса взглядом, Алекса предполагала, что проявленная заинтересованность к памятным снимкам – не что иное, как любопытство, касающееся её семейных уз и реликвий. Алекса неоднократно слышала, с каким уважением, терпением и глубокой благодарностью он говорил по телефону со своими бабушкой и дедом, и теперь она предполагала, что ему важно знать, какие у неё отношения со старшим поколением.
– Бабушка с дедушкой рано ушли из жизни. Мне не посчастливилось узнать их лично, – с сожалением вздохнула она.
От этого мимолетного осознания у неё дрогнули губы, ведь каждый раз, проходя мимо их портретов, Алексе казалось, что с уходом этих людей судьба отняла у неё шанс познать нечто большее, лишив возможности перенять опыт, передающийся от старшего поколения к следующему.
– Тоскуешь о них? – всё ещё разглядывая фотографии, спросил Феликс.
– Терять близких – это страшное горе, но нет ничего горче, чем терять родителей. Для моей мамы они были родителями, а для меня бабушкой и дедушкой, которых я даже ни разу не видела.
– Ты похожа на своего деда…
Это наблюдение приятно тронуло Алексу.
– Моё сходство с дедушкой начали замечать всего несколько лет назад. И с каждым годом оно становится все явственнее. Он был очень молод, когда делали этот снимок, другие не сохранились. Каждый раз, когда я смотрю на него, мне кажется, я вижу человека с внешностью земного ангела и глазами мудреца.
Она ещё раз внимательно рассмотрела деда и снова подумала о том, как кристально чиста и правильна его мужская красота. Никаких грубых черт в этом благородном лице, приковывающем своей безупречностью, и при этом такая порода! Высокий открытый лоб, граничащий с густыми русыми волосами, широкие, приподнятые скулы, приплюснутый подбородок, делающий его внушительным, ямочки на щеках и длинные полоски ровных губ, говорящие о твёрдости характера. И эти бесподобные серо-голубые глаза, спрятанные под дремучими ресницами и глядящие из-под слегка дымчатых форменных бровей.
– Расскажешь мне о них? – попросил он и с готовностью слушать присел на голубую тахту напротив.
– Я знаю о них совсем немного… – вдруг помрачнела Алекса, с ревностью понимая, что знакома с совершенно призрачными фактами из их жизни.
– Бабушка с дедом родились в Тамбовской области, в окрестностях Пичаевского района. Деревня Липовка, в которой они жили, располагалась прямо на склоне горы, именуемой горой Дураков. Это было послевоенное время, каторжные условия, разорённые земли… Люди в этой деревне жили весьма обособленно и делились на два поселка – Верх и Низ. По причине того, что там творилась какая-то чертовщина, люди говорили про это место, что это «деревня, проклятая Богом». Народ был очень суеверным, беспокойным и озлобленным. И, как мне рассказывали, между этими посёлками всегда существовала вражда. Молодёжь одного и другого неустанно выясняли отношения, затевали жестокие драки, устраивали разбои, в общем, каждый отстаивал свой посёлок. В то время считалось нормой иметь более десяти детей на семью. Как тут выживешь?.. Тяжелый быт, общее хозяйство, скотина. В правилах было и то, что как только ребёнок научился самостоятельно передвигаться, его тут же приучали работать со всеми остальными. Суровое время и весьма сомнительное детство. Единственная школа, больница и церквушка находились аж в семи километрах, в соседнем поселке, и мои дяди и тёти, будучи детьми, каждый день преодолевали это расстояние пешком. Никто не жаловался и не сетовал на судьбу, поскольку иной жизни они не знали.
В общем, эта история напоминает историю Монтекки и Капуллетти, потому что мой дед и моя бабушка были уроженцами разных посёлков. Дедушка жил в поселке Низ, да ещё и в самом последнем, дальнем доме, а бабушка наоборот – наверху горы. Двое влюбленных из враждующих поселений. Дед жил очень скромно. Он был четвёртым ребенком из пяти и делил небольшой домишко с братьями и их женами. Все они были мужиками красивыми и крепкими, породистыми, как и сам дедушка. Из-за его внешнего обаяния влюбленные в него девчата дали ему прозвище «Еланёк». Поклонниц у него всегда было предостаточно, но если верить воспоминаниям моей семьи, то дедушка был настолько отчаянно влюблён в бабушку, что совершенно не замечал других девушек.
Феликс поманил Алексу к себе и, усадив рядом, пристально посмотрел на неё, попросив продолжать.
– Бабушка, напротив, была из зажиточной семьи и была единственной дочкой. Про неё говорили, что она слыла красавицей, – Алекса всё больше ощущала потребность в этом разговоре, ведь он помогал хоть и призрачно, но оживить их в воображении. – Синие глаза, чёрные волосы, сильный характер. Из поклонников она выделяла двоих – Трухача из её поселка и моего дедушку – двоих молодых мужчин из враждующих миров, люто ненавидящих друг друга.
– Два безумца. Любовь – дело такое… – вдруг сказал Феликс с понимающей улыбкой.
– Да, сердечные дела заставляют совершать невероятные поступки. Дедушке приходилось тайком пробираться к ним в посёлок, а братьям – потом вытаскивать его оттуда живым. Постепенно разборки между соперниками переросли в настоящие бои между Еланьковыми и Трухачёвыми. Сам дедушка не был уверен в том, что бабушка предпочтет его Трухачу, ведь тот обхаживал её чуть ли не с рождения. Дедушка был призван на службу и за месяц до поездки в армейскую часть он осмелился сделать ей предложение.
