– Куда мы едем? – спросила Алекса.
– Немного терпения, дружочек, – загадочно ответил Феликс, – ты скоро сама всё увидишь.
Доехав до очередного перекрёстка, они повернули налево, затем дворами проехали несколько кварталов и свернули к высотке. Остановившись у подъезда, Пётр вышел.
– Ну что, ребятки, нескучной вам ночи, – хохотнул он, передавая Феликсу ключи от машины. – Надеюсь, Мите не придётся ревновать, а вас не замучают угрызения совести…
– Давай-давай. И тебе сладких снов, – Феликс похлопал его по плечу и, пожав руку, пересел за руль. – Завтра увидимся.
Захлопнув водительскую дверь, он лихо тронулся с места. Автомобиль послушно отреагировал на его команды и вырулил на оживлённое шоссе. Несмотря на поздний час, машин было много. Прибавив громкость ритмично звучавшей из динамиков мелодии, он утопил педаль газа в пол, и сила инерции вжала Алексу в мягкую кожу сиденья.
– Закрой глаза и расслабься. Сегодня волшебная ночь, и я хочу разделить её с тобой.
– Интригующе и многообещающе, – улыбнулась Алекса. – Люблю, когда ты ведёшь машину. Такая плавность движений и полное отсутствие резких манёвров… А ночной город прекрасен, спасибо, что дал мне возможность снова полюбоваться им.
– Эээ… всё только начинается, – Феликс рукой потеребил её за волосы, – сейчас мы оба получим эстетическое удовольствие от созерцания…
– Вот как… я в предвкушении…
Они мчали по городу с открытыми окнами, июньский ветер раздувал её волосы своим тёплым дыханием, заставляя щуриться и прикрывать глаза. Ощущение безмятежной свободы и внутреннего кайфа отражались в её игривой самопроизвольной улыбке. Они оба наслаждались моментом совместного молчания, когда всё понятно без слов, и именно эта молчаливая беседа была той самой секретной фишкой, накрепко связывающей их. Выехав на набережную, они покатили на Стрелку. Припарковавшись, Феликс вышел из машины и, обогнув её, открыл перед ней дверку:
– Мадемуазель, прошу Вас, через три минуты действо начнётся.
Алекса вышла из машины и обомлела: несмотря на белые ночи, подсветка Дворцового моста и Исаакиевского собора не просто сражали своим великолепием, они заставляли открыть рот от увиденного. Троицкий мост яркими огоньками отражался в глади воды. Затаив дыхание, они смотрели, как медленно, словно крылья гигантской птицы размахиваются в стороны, совершается разведение мостов. Происходящее настолько завораживало, что отвести глаза не представлялось возможным, они смотрели на разворачивающееся представление, словно маленькие дети, впервые посетившие цирк.
То ли от того, что Алекса не успела захватить с собой ничего тёплого, ведь Феликс выкрал её из рук Мити без предупреждения, то ли от этого безумного великолепия происходящего Алекса покрылась крупными мурашками и, сложив руки на груди, съёжилась. Феликс подошёл сзади и, погладив её по рукам, обнял, прижавшись подбородком к её голове и прислонившись всем своим телом к её спине. Она почувствовала его тепло каждой своей клеточкой и поймала себя на ощущении, что готова стоять так вечно, любуясь красотами ночного Петербурга и пребывая в надёжных руках Феликса.
«Боже мой! Это какое-то блаженство! Услада для глаз и ощущение чего-то, что невозможно передать словами – подумала Алекса и удивилась тому, что ничего подобного она никогда не испытывала с Митей. – Он не забыл мой рассказ о том, как я однажды потерялась в городе, так и не попав на разведение мостов. С тех пор прошло немало времени, было много весёлых дней и ночей, но я так и не нашла возможности восполнить этот досадный пробел – посмотреть, как в ночном небе мосты вскидывают вверх свои «руки», давая возможность кораблям проделать свой путь. Он не забыл…».
Удалившись на мгновенье, Феликс принёс из машины плед. Он завернул её в него с головой и встал перед ней, взяв её за руки.
– Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила следующее, – он поднес её холодные пальцы к своему лицу и прижал их к горячим щекам. – Что бы ни случилось, кому бы ни принадлежало твоё сердце, как бы ни сложилась наша жизнь дальше, ты навсегда останешься для меня самым близким и родным человеком. Навсегда, ты слышишь меня, навсегда частичка моего сердца принадлежит тебе, и никто и ничто не сможет этого изменить.
Он провёл рукой по её щеке, обнял за голову и прижал к себе. Не смея вздохнуть, Алекса обняла его в ответ. По её щеке скатилась слеза… она улыбалась.
* * *
Находясь в шикарном настроении, Алекса выбежала с кафедры и направилась на задний двор, где толпа студентов отмечала очередную сдачу экзамена. Под деревьями на скамейках уже царил полный отрыв.
– Вау! – заметил её приближение Митя и, встав на спинку скамьи, оттолкнулся, сделал высокий кульбит и приземлился на землю. – Ты просто красотка у меня!
Его тёплый взгляд совершил подробное путешествие по её фигуре и остановился на белых локонах, роскошно уложенных на плечах.
– Ну же, душа моя, на что сдала английский?
– Ты не поверишь… твёрдая четвёрка! – победно сообщила Алекса, ещё сама до конца не осознавая, как ей удалось ввести в заблуждение дотошного англичанина и замаскировать свой языковой барьер под ликом вдумчивости.
– Умница! – порадовался он за неё. – Так, стой здесь и не двигайся. Я сейчас. – Митя отбежал куда-то в сторону и вернулся, спустя минуту, с огромным букетом роз. – Ребята…
Все разом подбежали к ним и дружно поздравили её, крича на всю окрестность троекратное «С Днём рожденья!».
– У меня кое-что есть для тебя, – сказал Митя и протянул ей красную бархатную коробочку.
Одним движением открыв её, Алекса распахнула глаза ещё шире и разомлела от улыбки. В коробочке лежало золотое украшение для пупка с бриллиантом. Какая красивая вещица! И как он угадал! Но как сказать ему о том, что она не может пригласить его на семейный праздник в честь дня её рождения? Лишь накануне Мария сообщила ей, что готовит сюрприз и заказала ужин в элитном ресторане, который имеет славу одного из лучших в городе и отличается прекрасным обслуживанием, великолепной кухней, программой с непременным участием звёзд шоу-бизнеса и неизменно дорогим сервисом. Алекса отчётливо понимала, что Митя не сможет выглядеть соответственно этому заведению, так как не имеет в гардеробе ничего, кроме старых джинсов и спортивных кофт, и поэтому будет чувствовать себя неловко и испытывать дискомфорт в кругу её семейства, облачённого в вечерние платья и деловые костюмы.
– Митенька, сегодня я отмечаю в тесном кругу семьи, а завтра жду тебя с нетерпением у меня за городом. Будем гулять до упаду.
– Я думал, мы сегодня проведём время вместе… – расстроился он. – Хотел пригласить тебя куда-нибудь.
– Прости, Мить. Сегодня так сложилось… отмечать будем завтра! Спасибо за подарок. Мне очень понравилось.
– Завтра я увижу твой нарядный пупочек?
– Обязательно.
– Я желаю тебе хорошего вечера. Проведи его так, как ты об этом мечтала. И пусть твои близкие подарят тебе самое лучшее настроение, – он заключил её в объятия, и она впервые за время их отношений почувствовала, как от него пахнет каким-то одеколоном. Похоже, он превращался из мальчика в мужчину.
Этим же вечером вся семья сидела за большим круглым столом ресторана и с восторгом смотрела на то, что происходило на сцене. Длинноногие танцовщицы в изящных костюмах устраивали настоящее фееричное шоу, официанты, облаченные в белоснежную униформу, скрупулёзно обслуживали посетителей, а живой оркестр в золотых смокингах придавал вечеру особой пышности. Алекса выглядела обворожительно: чёрное короткое платье без бретелек с прямой полоской на груди, высокие босоножки, загорелые ноги, великолепные локоны. Она ждала, когда, наконец, приедет Феликс, место для которого она берегла рядом с собой. Принимая пожелания и с благодарностью получая подарки, она чувствовала себя абсолютно счастливой, а когда в дверях ресторана показался её лучший друг, она буквально вскочила из-за стола, чтобы встретить его.
«Зачем ты так начисто уничтожил свою щетину? Совсем как мальчишка теперь…» – размышляла она, сфокусировав на нём свои мерцающие синие глаза, пока он шёл через весь зал, торжественно неся фантастический букет красных роз. Ещё ни разу в жизни она не видела его в столь строго-праздничном стиле: на нём были чёрные облегающие брюки, идеально сидящие на бёдрах, белоснежная рубашка в тонкую чёрную полоску, с запонками из чёрного камня, поблескивающего при каждом его движении, чёрные лакированные туфли. Каждый штрих в нём был безупречен – выбор букета, его внешний вид, его походка, его поведение, его манеры. В облаке мужского аромата он, восседая по левую руку от именинницы, с вежливой полуулыбкой слушал то, о чём говорят за столом, и со всей присущей ему галантностью ухаживал за дамами.
