– Успокойся! – негромко сказала Вика, бросив взгляд на Гену, чтобы убедиться, что тот не в курсе происходящего. – Просто расслабься. Ты одета, он сейчас успокоится.

Через полминуты пёс действительно отступил. Он ещё немного почмокал и пофыркал, после чего неловко задом вылез из – под стола и пошёл на своё место.

Сказать, что Гена наелся – ничего не сказать. Всё было настолько вкусно, а под алкоголем его юношеский аппетит усилился, что он не рассчитал с едой и его живот готов был лопнуть. От переедания молодому человеку стало нехорошо, и он понял, что ему необходимо на свежий воздух. Как раз к этому времени бутылка вина оказалась практически опустошённой, а женщины, каждая по-своему, возбуждёнными и речь снова зашла о ”девочках”.

”Абдулла, а я здесь!” – слышалось из телевизора. На фоне ироничного голоса товарища Сухова звучал приятный голос Вики:

– К слову сказать, девочки гораздо лучше знают, как обходиться с девочками....

Генина мама, раскрасневшаяся от алкоголя и домогательств Цыгана, неестественно – визгливо хихикнув, всплеснула руками:

– Ты снова об этом?! Ну, и почему же они это знают?

Гене было интересно, как же девочки обходятся с девочками? Но его мутило и поблагодарив всех за ужин он вылез из – за стола.

Натянув не зашнурованные кроссовки, Гена вышел на двор. На улице уже стемнело, было не то, чтобы холодно, но свежо, в темноте отрывисто стрекотали кузнечики. Включать свет на крыльце он не стал, потому двор был освещён лишь светом льющимся из кухонного, всё ещё приоткрытого, окна и лампами ближайших уличных фонарей, что стояли по обочине дороги. Сквозь высокие кусты сирени, росшие вдоль забора, свет фонарей пробивался весьма скупо, потому на дворе было порядком темно. Гена посмотрел на небо – ни одной звёздочки! Небо затянуло облаками. Молодому человеку это было на руку, теперь никто не мог увидеть его подслушивающим. Он тихонько подошёл к приоткрытому окну. Оно располагалось на высоте где-то около двух метров от земли и Гена не мог видеть, что происходит внутри дома, потому он замер и стал слушать.

– Галочка, поверь мне! Это норма! – говорила захмелевшая Вика, невольно пародируя интонацию Малышевой. – Мужики постоянно игнорируют наши потребности! Они либо пользуются и бросают, пускаясь на поиски свежего ”мяса”. Либо живут увальнями – кончил и отвернулся к стенке! А женщина – женщину всегда поймёт!

– Женщины тоже разные бывают! – парировала Генина мама. – Некоторым тоже достаточно одного раза!

– Хорошо! – не унималась Вика. – Вот тебе достаточно одного раза?

Мама не отвечала, очевидно собиралась с мыслями.

Тем временем Гена интуитивно огляделся, чтобы убедиться не следит ли кто за ним? В глубине огорода, на фоне навеса с дровами он увидел человеческий силуэт. Юноша вздрогнул. Но тут же взял себя в руки, ибо то, что он принял за человека, было всего лишь белёсым контуром клочка ночного тумана, имеющего форму схожую с человеческой фигурой. Однако через секунду неприятное чувство тревоги вновь овладело им. Гена вдруг ясно как день понял, что туман клочками может появляться лишь в рассказах или в кино, но не в природе, да к тому же столь необычной формы. По его спине пробежал неприятный холодок. Он даже не мог отдать себе отчёт от чего конкретно. Может от того, что этот ”клочок тумана” мог оказаться совсем не туманом! А может из – за того, что это что-то – непонятно что и, возможно вообще не что-то, а, всё – таки, – кто-то, и это ”что-то – кто-то” могло за ним наблюдать! Не отрывая взгляда от видения, он отступил с оконного света в темноту, ближе к стене дома. Гена растерялся, размышляя как лучше поступить? Что было бы резоннее: убежать в дом или подойти поближе к странному ”наблюдателю”, чтобы получше его рассмотреть? Окликать он его не решился, всё – таки подозревая, что перед ним явление неодушевлённое и опасаясь оборвать интересную для него беседу двух женщин. Юноша ещё раз огляделся, и, когда его взгляд вернулся к навесу с дровами, то там уже никаких ”контуров” не было. Он ещё некоторое время таился в темноте предполагая, что видение появится вновь, но более ничего не нарушало ночных сумерек. Обвинив в галлюцинациях выпитый алкоголь, он снова вернулся к окну.

– У меня есть знакомая, – говорила Вика, – почти подруга, она сейчас в Питере живёт. Мужа нет, так она в эскорт – услугах работает. Уж сколько ей мужиков приходится обслуживать и то, она говорит, что лучше девочки, никто не удовлетворит.

– Неудивительно, – хихикнув ответила мама. – Её уже, наверное, воротит от мужских причиндалов!

Вика вздохнула:

– Как можно судить о вкусе мёда, не попробовав его? Тебе, может, больше никогда такой шанс не представится!

– Так, может, мне это и не надо, – с усмешкой отвечала Генина мама.

Вика снова вздохнула и, судя по звуку, хлопнула по бедрам руками:

–то говоришь, что одного раза мало и тут же, что тебе это не надо! Ты уж определись!

Настала тишина, только из телевизора слышались звуки стрельбы.

– Хорошо, – наконец раздался голос мамы, – Давай попробуем! Но ты не боишься потерять единственную подругу?

– Да ладно тебе! – радостно ответила Вика. – Наоборот, ещё ближе станем!

Снова настала тишина, которая затянулась. Гена слышал какие-то шорохи, потом, клацающий звук когтей прошедшего по полу Цыгана. Собака, очевидно, забеспокоилась, потому что начала негромко скулить. Гена мог догадаться, что же там происходит и очень хотел посмотреть на это, чтобы окончательно убедиться в своей догадке. Одновременно, убеждаться в этом не хотелось, ведь там, все – таки, была его мама! А если это то, о чём он подумал? Может быть всё – таки об этом лучше и не знать, а только догадываться? Из окна послышался негромкий женский стон и Гена узнал чей это голос. От волнения, на фоне черноты ночи, перед глазами юноши заплясали цветные круги и неприятно скрутило живот. На слабых ногах он подошёл к навесу для дров и взял лежавший там пластиковый ящик. Поставив ящик под окно, он встал на него и осторожно заглянул в щель, образовавшуюся между колышущихся от слабого ветерка занавесок.

Мама и Вика стояли напротив друг друга и целовались. Мама, судя по всему, полностью отдалась воле подруги. Закрыв глаза, положив руки Вике на талию и рефлекторно поглаживая её, женщина принимала умелые ласки. Вика страстно, глубоко проникая языком в рот, целовала подругу, выполняя активную роль. Одной рукой она привлекла маму к себе, а вторая рука находилась под платьем – Вика хозяйничала в её трусиках. Мать Гены отвечала в такт движениям руки партнёрши слегка двигая бёдрами, а её страстное дыхание срывалось на стон. Вика не отставала от введённой в искушение подруги, словно эхо вторя ей стонами и дрожащим дыханием страсти.

Она стояла, слегка отставив назад свою аккуратную, округлую, обтянутую платьем попку. Ноги женщины были чуть расставлены в стороны, а позади неё поджав хвост стоял дог. Здоровенная голова пса находилась у Вики под подолом, который скрывал энергичные действия Цыгана, но по громким лакающим звукам не сложно было догадаться, чем он там занят. Кобель иногда прерывал свои действия. Негромко скуля, он вытаскивал морду из – под платья облизывался и, сделав секундную паузу, вновь принимался за дело, да с таким неистовством, что своей головой почти приподнимал Вику над полом.

Гена наблюдал за женщинами сгорая со стыда от того, что он подглядывает за своей матерью, от того, чем занимается его мать и от того, что его это возбуждает.

Вот мама замерла, и впилась пальцами в ткань Викиного платья, послышался стон, она вздрогнула, сжала бёдра, и судорога пробежала по её телу. Вика отстранилась от подруги и, отодвинув от себя морду пса, с улыбкой посмотрела на неё.

– Ну как? – спросила она.

Мама открыла подернутые поволокой страсти глаза, посмотрела на Вику и, не то извиняясь, не то умоляя, прошептала:

– Ещё!

– А ты не такая простая как кажешься! – не скрывая восторга сказала Вика.

С этими словами она снова привлекла подругу к себе и вновь прильнула к губам вошедшей во вкус женщины. Усадив её на стул, Вика одной рукой, с невероятным проворством, прямо из под платья стянула с Гениной мамы трусики. Затем, уверенным, очевидно привычным жестом, она раздвинула ей бёдра и щёлкнув пальцами, на секунду оторвавшись от губ подруги, скомандовала: