Совершенно зачарованный, я лицезрел это невиданное зрелище, однако одновременно ощущал, что во мне зреет жуткое отвращение при виде этих совершенно чуждых мне существ. Одновременно с этим я словно предвкушал момент неожиданного открытия, способного прояснить мне значение всего этого перемещающегося и шевелящегося кошмара. Со все большей отчетливостью и ясностью осознавая, что двигающиеся конические фигуры с подчеркнутой заботой относятся к громадным кубам, я увидел, что их странные головы были увенчаны четырьмя нежными на вид сероватыми стебельками, заканчивавшимися похожими на бутоны отростками, тогда как с нижней их стороны произрастали восемь извилистых эластичных щупалец буровато-зеленого цвета, которые находились в состоянии постоянного змееподобного движения, растягиваясь и сокращаясь, удлиняясь и укорачиваясь, колыхаясь из стороны в сторону, как если бы они жили самостоятельной жизнью, никак не связанной с более грузными и вялыми конусоподобными телами. И вся эта сцена утопала в бледном красновато-сиреневом свечении, словно исходившем от умирающего небесного светила, спектр лучей которого все больше сдвигался к ультрафиолетовой гамме цветов.

Зрелище это произвело на меня совершенно непередаваемое впечатление; мне казалось, что я получил возможность заглянуть в совершенно иной мир, гораздо более обширный и безбрежный, чем наш собственный, отличный от него своими совершенно необычными размерами и формами жизни, и находящийся в безмерно далеком удалении как во времени, так и в пространстве. Глядя на этот чуждый мне мир, я постепенно все более осознавал - ибо словно впитывал в себя его безбрежное и чудовищное знание, - что вижу перед собой умирающую расу, перед которой стоял жестокий выбор: либо покинуть данную планету, либо погибнуть вместе с ней. В какое-то мгновение я словно распознал ростки все более надвигающейся на меня злобной силы, и страстным, отчаянным усилием скинул с себя оковы этого странного, сковывающего все мое естество пения, криком протеста словно распахнул отдушину для выхода все более усиливающегося страха, а затем резко поднялся на ноги, с грохотом опрокинув при этом на пол стул.

В то же мгновение видение, зависавшее у меня перед глазами, исчезло, и комната приобрела свои былые очертания. Напротив меня сидели мои гости все те же семеро удивительно похожих на Эдгара По джентльменов, теперь еще более бледных и апатичных, ибо и их гудящее пение и странные хрипловатые словесные вставки окончательно смолкли.

Я постарался взять себя в руки и успокоить отчаянно бьющееся сердце.

- То, что вы видели, мистер Филипс, представляло собой сцену из жизни, протекающей на одной из крайне удаленных отсюда звезд, - сказал мистер Алан. - Она расположена далеко в космосе, можно сказать, в иной Вселенной. Ну как, вас это хоть немного в чем-то убедило?

- Я видел вполне достаточно, - с горячностью воскликнул я.

Трудно было определить, какие чувства испытали эти люди при моих словах, поскольку все они, включая и их старшего, сохранили прежнюю бесстрастность. Наконец он слегка наклонил голову и проговорил:

- А сейчас, если не возражаете, мы бы хотели удалиться.

После этих слов они молча, один за другим вышли на пустынную Энджел-стрит.

Признаюсь, я был просто ошеломлен. Я не располагал никакими реальными доказательствами того, что действительно лицезрел картину из жизни иного мира, однако был готов поклясться в том, что пережил поразительную, невероятную галлюцинацию, вызванную, очевидно, гипнотическим воздействием.

Но зачем все это было устроено? Такая мысль ни на мгновение не покидала меня, пока я наводил порядок у себя в комнате, однако так и не пришел к каким-то более или менее убедительным выводам о побудительных причинах подобной демонстрации. Не вызывало никакого сомнения то обстоятельство, что мои странные визитеры намеревались продемонстрировать мне свои поразительные способности - но с какой целью? Кроме того, следовало признать, что сам по себе факт появления у меня в доме семерых совершенно идентичных людей произвел на меня не меньшее впечатление, чем вся эта поразительная галлюцинация. То, что на свет появлялись пятеро близнецов, это мне было известно, но чтобы семеро - нет, это было просто невозможно. А кроме того, даже если рождались близнецы, они лишь крайне редко имели столь поразительное сходство. И все же, хотя в мозгу у меня не появлялось ни малейшего проблеска на объяснение всего случившегося, я видел перед собой семерых совершенно одинаковых мужчин, одного и того же возраста.

Столь же неуловимым оставался и смысл всей той сцены, свидетелем которой я оказался. Каким-то образом до меня дошло, что странные кубические тела были чувствующими образованиями, для которых фиолетовое свечение являлось источником жизненных сил; понимал я и то, что конусоподобные существа в некоем роде ухаживали, заботились о Них, однако не имел ни малейшего представления о том, как именно это происходило. Вся эта сцена оставалась для меня совершенно бессмысленной; она явно принадлежала к числу видений, порожденных в высшей степени организованным воображением с последующей телепатической перекачкой информации от донора к реципиенту, в данном случае ко мне. То, что она доказывала существование внеземной жизни, казалось мне чудовищно нелепым, и единственный вывод, который можно было из всего этого сделать, был таким, что я пережил невиданную доселе галлюцинацию.

Совершив полный круг в своих умозаключениях, в ту ночь я еще долго не мог заснуть, мучимый тревожными чувствами и переживаниями от пережитого.

IV

Как ни странно, на следующее утро тревожное состояние не только не ослабло, но еще более усилилось. Несмотря на выработавшуюся у меня привычку довольно часто сталкиваться во время своих блужданий по ночному Провиденсу с различными проявлениями человеческой эксцентричности и странностями поведения различных людей, я не мог не признать, что обстоятельства, связанные с появлением в моей жизни загадочного мистера Алана и его братьев, оказались слишком фантастическими и незаурядными, чтобы их можно было так легко вытеснить из сознания.