Во-первых, командование 6-й армии постоянно внушало солдатам, что фюрер непременно выручит окруженных. Для вселения в них больших надежд на это зачитывалось непосредственное обращение Гитлера к окруженным, в котором говорилось: "Армия может быть уверена, что я сделаю все, чтобы своевременно вызволить ее, поэтому не надо думать об уходе с Волги".

Уверяли солдат и в том, что войска Манштейна уже идут, спасение совсем близко и что надо продолжать удерживать позиции. И одурманенные солдаты все еще верили в победу фюрера. "В среде солдат, - пишет немецкий офицер Вельц, - говорили так: "Внутри - мы, вокруг нас - кольцом русские, а вокруг них - германские дивизии, которые уже идут к нам на выручку". Они слушали это охотно, потому что верили"{87}.

Во-вторых, в окруженных войсках все еще действовала строжайшая дисциплина. Приказа офицера пока никто не мог ослушаться. Офицеры требовали не сдаваться в плен и драться до последних сил. Солдат, предлагавших сложить оружие, расстреливали. За отказ воевать в 6-й армии было вынесено более 300 смертных приговоров. К тому же все солдаты знали, что каждый из них находится под наблюдением гестапо, что добровольная сдача в плен сразу же станет известна ему. Поэтому могли пострадать их семьи.

Сама по себе 6-я армия считалась одной из лучших в вермахте. Ее называли победительницей столиц. В 1940 году она вихрем пронеслась по Бельгии и первой вошла в Брюссель. С такой же скоростью она продвигалась по полям Франции к Парижу. В июне 1941 года 6-я армия вторглась в пределы Советского Союза, захватила его южные районы и истребила сотни тысяч советских людей. С начала 1942 года ею стал командовать крупный военный теоретик-оператор и опытный генерал Фридрих Паулюс, и до последнего времени его полчища не знали горечи поражений. А если учесть, что в составе соединений 6-й и 4-й танковой армий было много эсэсовцев, жандармов и полицейских частей, так зверствовавших по отношению к нашим воинам, попавшим в плен, и к мирным жителям, то определенно можно сказать: они не ждали пощады за свои злодеяния, боялись мщения наших солдат и нашего народа, и потому воевали фанатично, с отчаянностью обреченных.

Безусловно, играла свою роль и пропагандистская машина Геббельса. Немецкий офицер Вельц писал: "...Она преподносила нам информацию о русских - как исчадии ада. Нам внушали, что в своей неуемной ненависти они не берут пленных, а предают смерти посредством чудовищных пыток. Это делалось для того, чтобы никому даже в голову не пришла мысль перебежать к русским. И этого в значительной мере добиться удалось"{88}.

И получалось так, что гитлеровские вояки и боялись, и не хотели сдаваться в плен.

После отказа Паулюса принять ультиматум советского командования и капитулировать Ставка дала указание Донскому фронту о проведении наступления с целью разгрома окруженных немецких войск.

Перед нанесением решающего удара по окруженному врагу Военный совет Донского фронта обратился к войскам с письмом-призывом, в котором говорилось: "Товарищи бойцы, командиры и политработники... Вы блестяще справились с задачей героической защиты Сталинграда, разгрома и окружения сталинградской группировки немцев. Своей стойкостью и героизмом вы прославили свое имя в веках.

Но это только одна половина большой задачи... Ведь наш советский народ с нетерпением ждет от нас радостного известия о ликвидации окруженных войск, полном освобождении из кровавых рук подлого врага родного героического города Сталинграда.

В победный, решительный бой, дорогие товарищи!.."{89}

Когда об этом письме узнали воины, то их ответ был один: "Добьем фашистских извергов в Сталинграде и порадуем наш народ!"

И вот 10 января в 8 часов в нашей армии был получен сигнал "Оперативно", по которому немедленно прекращались всякие переговоры по линиям связи. А через 3 минуты после этого полковник А. Н. Янчинский подал команду открыть огонь. И в 8 часов 5 минут ударила артиллерия, громыхнули залпы "катюш". Началась огневая подготовка наступления. Около семи тысяч орудий и минометов и несколько сот реактивных установок обрушили сотни тонн губительного металла на вражескую оборону, подавляя и уничтожая огневые точки, разрушая укрепления, истребляя живую силу фашистов. А вслед за этим самолеты 16-й воздушной армии начали бомбить артиллерийские позиции, резервы и штабы противника.

Настало время атаки. Десятки зеленых ракет взвились в небо на широком фронте. Артиллерийский огонь переместился несколько вглубь. Ровно в 9 часов послышалось перекатистое мощное "ура!". Войска перешли в наступление. Начались завершающие действия по ликвидации окруженной группировки.

Однако сплошного продвижения войск не было. Обороняемые немцами выгодные и хорошо подготовленные рубежи являлись последними, на которых еще можно было упорно драться, и фашисты яростно цеплялись за каждую позицию. Используя многочисленные дзоты, доты, а также врытые в землю танки, они поливали огнем все открытое степное снежное поле и задерживали продвижение наших войск.

Командующий фронтом К. К. Рокоссовский писал: "Бывая часто на позициях, я наблюдал, что собою представлял тогда боевой порядок наступающих войск. Жиденькие цепочки бойцов двигались по заснеженному полю. За ними перекатами, поэшелонно, двигались орудия прямой наводки. На огромном пространстве виднелось до десятка танков. Артиллерия, действовавшая с закрытых позиций, сопровождала весь этот боевой порядок, нанося удары по отдельным участкам. Время от времени обрушивались на противника залпы "катюш"{90}.

Да, было именно так. А в 62, 64 и 57-й армиях, не входивших в состав ударной группировки фронта, силы были еще малочисленнее. Поэтому на южном фасе кольца окружения противник удержал все свои позиции. Не имели заметного успеха и войска 21-й и 24-й армий. Лишь 65-я армия генерала П. И. Батова, имевшая наибольшее огневое усиление, ломая оборону, продвинулась до 4-5 километров.

Наша 64-я армия и правофланговые соединения 57-й стали проводить наступление ночью, чтобы не давать покоя врагу, изматывать и ослаблять его силы.

Ночные действия оказались довольно эффективными. 204-я стрелковая дивизия генерал-майора А. В. Скворцова и 36-я гвардейская дивизия генерал-майора М. И. Денисенко вклинились в оборону врага. А 422-я стрелковая дивизия полковника И. К. Морозова и 38-я стрелковая дивизия полковника Г. Б. Сафиулина, входившая в это время в состав 57-й армии, разгромили противника в районе Басаргино, прорвали его оборону и захватили Воропоново. На подступах к Воропонову был захвачен аэродром с восемнадцатью исправными самолетами. Личный состава аэродрома, спавший в блиндажах, был застигнут врасплох и захвачен в плен. Ночью с 12 на 13 января полк 38-й дивизии под командованием капитана Давиденко разгромил артиллерийскую часть противника, захватив 26 исправных орудий и склады с боеприпасами, а полк майора Петрова внезапной атакой овладел станицей Басаргино.

Но дальше войска 64-й и 57-й армий продвинуться не могли. Не имела особого успеха и ударная группировка фронта (65-я и 21-я армии). Противник, используя населенные пункты по берегам рек Червленая и Россошка и подтягивая резервы в первую линию, успевал организовать оборону и оказывал упорное сопротивление.

17 января после некоторых перегруппировок сил войска 64, 57, 21, 65 и 24-й армий, поддержанные с воздуха силами 16-й воздушной армии, перешли в решительное наступление на всех направлениях. Враг не выдержал ударов и стал откатываться в сторону Сталинграда, цепляясь за окопы второй линии.

К 25 января войска фронта нанесли противнику большой урон и вышли на линию Большая Россошка, Воропоново, Садовое. Правофланговые соединения нашей армии завязали бои на улицах Сталинграда, а левофланговые и все войска 57-й армии, наступавшие до сих пор на запад и на север, повернули фронт наступления на восток и вместе с 21-й и 65-й армиями продвигались навстречу войскам 62-й армии генерала В. И. Чуйкова. Кольцо окружения продолжало неумолимо сжиматься. Протяженность линии фронта по кольцу стала составлять всего 110 километров вместо 170 на 10 января 1943 года. Положение окруженных войск становилось критическим.