Немцы вели усиленный огонь и подходили все ближе. Сизоненко приказал подпустить их как можно ближе и только тогда уничтожать огнем в упор и гранатами.

- Огонь! - скомандовал Григорий, когда гитлеровцы были уже метрах в тридцати.

Разорвала напряженную тишину длинная пулеметная очередь. Это заработал "максим" Белова. Тут же застрочили автоматы, полетели через бруствер гранаты. Фашисты дрогнули и в панике побежали, оставляя на поле боя убитых и раненых.

Батальон старшего лейтенанта Григория Сизоненко за этот день истребил более двухсот пятидесяти фашистов и удержал позиции. Через несколько дней 38 бойцов этого батальона были представлены к правительственным наградам.

А стрелковый батальон, которым командовал коммунист капитан Моргунов, вместе с артиллерийским дивизионом капитана Васильева при первой же попытке вражеской пехоты приблизиться к позициям нанес ей и танкам такой большой урон, что атака сразу же захлебнулась. Но Моргунов не был этим удовлетворен и решил, используя удобный момент, добить гитлеровцев.

- Поддержи-ка беглым моих... - попросил он капитана Васильева.

Под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня батальон бросился в атаку. Немцы в панике побежали, оставив на поле боя пять подбитых танков и свыше двухсот трупов. Подразделение не только удержало свои позиции, но и захватило траншеи противника.

Особое мужество и героизм в этом бою проявил заместитель политрука роты Баранов. Он в первой же схватке был ранен, но отказался оставить поле боя и только после второго тяжелого ранения, когда окончательно потерял силы, был эвакуирован в тыл.

5 сентября стрелковые части 204-й дивизии, державшие оборону на правом фланге армии, вели упорные бои с наступающими силами противника. Командир этой дивизии полковник А. В. Скворцов на этот раз недооценил мощь возможного его удара. И в течение первых же двух часов боя под натиском пехотной дивизии, 50-60 танков и в условиях бомбежки с воздуха два стрелковых полка стали отходить. Соседи тоже были несколько оттеснены противником. А воины этого полка устояли на своем рубеже, но, естественно, оказались в окружении. До самой ночи они вели тяжелый бой с наседавшими на них со всех сторон фашистами. Оставалось совсем мало боеприпасов. Командование полка решило осуществить прорыв кольца окружения. И вот во второй половине ночи началась внезапная для немцев атака.

Стрельбой в упор, гранатами и штыками бойцы проложили себе дорогу, вышли из окружения, с рассветом заняли оборону на новом рубеже, сразу же вступили в новую схватку с наступающим противником и вместе с другими частями задержали его продвижение.

6 сентября на батарею старшего лейтенанта Фишмана надвигалось свыше десятка танков. По ним открыли огонь все три орудия. Но скоро был тяжело ранен командир батареи. Его заменил старший сержант Кушнарев. Он перебегал от орудия к орудию, указывая цели, помогая артиллеристам. Расчеты сержантов Козиева, Антонова и Гаврилова подбили пять танков. Несколько машин все-таки подошло почти вплотную к позициям батарейцев, а одна из них смяла пушку Козиева. Бой продолжали вести два расчета. На лицах артиллеристов пот, кровь от ран, но они не отходят от орудий. А тут из глубины вышла новая группа танков. Нужна была огневая помощь. И ее оказала соседняя батарея лейтенанта Бурковского, которая во фланг стала расстреливать танки. Теперь главной опасностью для противника стала эта батарея, и около десяти танков двинулись в ее сторону.

Лейтенанту Бурковскому не было нужды давать батарейцам целеуказания, команды. Наводчики орудий Соловьев, Яшин и Белованов хладнокровно и точно уничтожили 5 танков.

На одном из участков наш ослабленный стрелковый батальон под обстрелом минометов и орудий и нажимом превосходящих сил противника отходил на новый назначенный ему рубеж. Справа от него выдвигалась группа танков противника. Потом появилась пехота. Командир артиллерийской батареи лейтенант Лещенко видел это, но приказа на открытие огня пока не подавал. Когда фашисты были настолько близко, что едва не стали обходить батальон, прозвучал голос командира:

- По фашистской сволочи прямой наводкой, шрапнелью огонь!

Загремели выстрелы. И, как метлой, смело вражескую пехоту с пригорка. Батарея тут же перенесла огонь на танки, и те стали резко забирать вправо. Но вслед за первой шла вторая волна пехоты.

- По выдвигающейся цепи фашистов шрапнелью!..

И свинцовый дождь снова обрушился на врага.

- Слева танки! - крикнул кто-то.

Лещенко приказал расчету Петрова открыть по ним огонь, а двум другим бить наступающую пехоту. Как бешеные, метались фашисты по полю, но всюду их настигала смерть. Потом все три орудия начали уничтожать танки. Но они все-таки продвигались.

- Усилить темп стрельбы! - скомандовал лейтенант. Стволы орудий раскалились до предела, но батарея не прекращала огня до тех пор, пока фашисты не повернули вспять.

А рота лейтенанта Задорожного из 133-й тяжелой танковой бригады, имевшая только восемь машин "КВ", получила приказ не пропустить на одном из участков танки противника. За ночь экипажи вкопали свои "КВ" в землю и замаскировали их. С утра гитлеровцы перешли в наступление. Впереди двигалось больше двадцати танков. Когда настал наиболее благоприятный момент, Задорожный подал команду:

- По ближайшей группе танков бронебойными - огонь!

Грянуло восемь выстрелов, и два фашистских танка тут же заполыхали, а остальные начали терять строй и расползаться по лощине. Часть их, сманеврировав за складками местности, показалась справа, а через некоторое время и с тыла. Роте, по существу, пришлось отбиваться со всех сторон. Но Задорожный четко руководил огнем, командиры танков младшие лейтенанты Федорин, Константинов и другие умело распределяли силы, выбирая цели.

Фашисты тоже вели интенсивный огонь по нашим танкам. Но эта дуэль, несмотря на громадное превосходство, которое имели гитлеровцы, закончилась для них полнейшим поражением: почти все их танки были подбиты или подожжены.

А как не рассказать о работе гвардейских минометных полков!

Однажды на южном участке противник вклинился в нашу оборону и для развития успеха подводил две колонны пехоты. Об этом доложили генералу М. С. Шумилову.

- Надо их не допустить к линии фронта, - сказал командарм. - Это самые лучшие цели для "катюш".

И он тут же отдал необходимые распоряжения командующему артиллерией.

Обе подходившие колонны хорошо наблюдались. Командиры гвардейских минометных полков подполковники Н. В. Воробьев и Л. Н. Парковский получили задачу уничтожить их поочередно. И вот засверкали огненные вспышки и громыхнули раскатистые взрывы снарядов в гуще одной из колонн немцев. И больше ее никто не видел. Это поработали "катюши" Воробьева. Другая колонна от страха залегла и долго не поднималась. Командир полка Парковский, не прекращая наблюдения за нею, приказал вывести установки на огневую позицию. Вскоре небо снова разрезали огненные трассы и сотни взрывов громом рассыпались в районе, где залегла пехота врага. И за второй колонной наблюдение было прекращено.

В упорных боях враг нес большие потери в живой силе и технике. Непосредственный участник боев под Сталинградом немецкий офицер Г. Вельц писал: "Сталинград пожирает немецких солдат! Каждый метр стоит жизней. В бой бросают все новые и новые батальоны, а уже на следующий день от них остается какой-нибудь взвод"{59}.

С передовых позиций хорошо было видно, сколько на поле боя стояло подбитых, подожженных и изуродованных немецких танков, какое множество неподобранных трупов лежало неподалеку от нашего переднего края и сколько могил с деревянными крестами и касками на них бугрилось в приволжской степи.

В обобщенном донесении командования 64-й армии сообщалось, что только за период с 1 по 0 сентября частями армии выведено из строя около 120 танков противника.

Но гитлеровцам по-прежнему виделся поверженный Сталинград. Пленные сообщали, что им обещаны с захватом города высокие награды, а по окончании войны - имения на землях Украины и юга России. И фашистские головорезы отчаянно рвались к городу и Волге.