Красивые здесь места. Луга и болота, нивы и большое озеро. Высокие, поросшие вереском холмы сменяет лес, поднявшийся из зыбучих носков. А дальше белые дюны и синее море.

Несколько в стороне, там, где в почве много суглинка,

лежат крупные хутора. Это крепкие хозяйства, где все в полном порядке. Их владельцы — солидные люди, они своевременно рассчитываются по ссудам и налогам. Только одному из них приходится туго.

—      Не расплатиться ему в срок! — говорит о нем сосед.

—      Хи-хи! Придется ему убраться отсюда. А хутор пойдет с молотка!

Соседи ухмыляются и потирают руки.

—      Поделом ему, так ему и надо!

В сущности ему не хватает пустяка, чтобы расплатиться с долгами. И все же придется расстаться с хутором.

Хуторяне водят знакомства только друг с другом. По воскресеньям хозяева поочередно приглашают друг друга на чашку кофе с невероятным количеством пирожков. Жены являются в шляпках и перчатках, едят белый хлеб ножом и вилкой, далеко оттопыривая при этом мизинец. Они очень чувствительны и начинают визжать, когда с крыши террасы на скатерть падает какая-нибудь маленькая зеленая гусеница. Ай-ай!

Впрочем, есть среди них человек, которого они у себя не принимают. Он пришлый. Он появился здесь только в 1901 году. С ним можно и поздороваться и поболтать. Но приглашать к себе на чашку кофе — не годится. Ведь он — пришлый.

Дальше идут середняки и хусмены⁷. Они живут на песках и в заболоченных низинах. Они трудятся, не разгибая спины от зари и до зари. Но для того чтобы свести концы с концами, им приходится работать зимой хоть за две кроны в день у богатых хуторян, а летом за чуть большую сумму у дачников.

Но и между этими людьми есть кое-какие различия. Один из них — лентяй, который к тому же еще и пьет. В воскресенье он, случается, выпивает одну, а то и две кружки пива. Этакая свинья! Его зовут Андерс с болота. Типичный обитатель дома призрения. Из тех, которые, не церемонясь, требуют помощи от общины. Позор, конечно, что подобный субъект затесался в эти места.

Потом идут арендаторы. Они арендуют участки, хозяева которых живут в Копенгагене. Столичным жителям не хочется портить прекрасный вид, открывающийся из окон их дач. Ведь каждому приятно в дни отпуска насладиться зрелищем настоящей деревни и полей! И арендаторы зря жалуются, что соломенные крыши протекают, а глиняные стены отдают кислятиной и затхлостью. Зато до чего же они живописны — эти старинные, покосившиеся домики!

Немало контрастов можно наблюдать в здешних местах. Множество разновидностей человеческой породы. Множество крохотных общественных ячеек, существующих независимо одна от другой. Маленькие обособленные мирки, поместившиеся на одной квадратной миле...

Есть здесь и рыбацкий поселок; рыбаки сдают на лето свои жилища копенгагенцам. Они недолюбливают своих дачников: мужчины шныряют повсюду в одних трусах, а женщины — с голой спиной, и только знай себе купаются да загорают, как будто все помешались на этом. Впрочем, на то они и горожане! Только бы заработать на них как следует!

Волнолом занесло песком. Никто в поселке уже не рыбачит. Зато здесь выросли гостиница для курортников, пансионаты и дома отдыха. В стороне от дороги расположен некий «Исторический кабачок» с соломенной крышей, старинными фонарями, надписями на балках и красивыми свинцовыми рамами. «Не забудьте посетить «Исторический кабачок»!» — написано на рекламных щитах, плакатах и дорожных указателях.

Есть здесь, конечно, и колония художников, обитатели которой воспроизводят на холсте красоты местного пейзажа и всякие достопримечательности. Все это — известные даровитые художники, повсюду рыскающие в собственных автомобилях с мольбертами и красками в поисках подходящих сюжетов. Прислуга таскает за ними палитры и держит кисти.

Ремесленники группируются вокруг духовной миссии. Они живут очень сплоченно и образуют свой замкнутый кружок. Собираются они в доме, принадлежащем миссии, распевают псалмы и пьют невероятно много кофе. Люди они с достатком и проявляют трогательное единодушие, когда устанавливают на рынке цены за свои изделия.

Наконец, надо учесть еще лагерь молодых безработных. Это — тоже маленький, независимый мирок, отгороженный от всего остального мира. Безработные остаются здесь только в зимние месяцы. Летом, ввиду наплыва дачников, их предпочитают удалить отсюда. Безработные ведь плохо одеты, н, того и гляди, кто-нибудь из дачников насмерть перепугается, столкнувшись в лесу с этаким оборванцем.

Да и сами крестьяне не очень-то благоволят к безработным. Нечего им здесь околачиваться и переводить драгоценное время. Работают они всего по нескольку часов в день. Все остальное время посвящают занятиям и спорту. И за это государство кормит и поит их, обеспечивает жильем да еще выдает им деньги на карманные расходы!

А на хуторах не хватает рабочих рук. Батраку предлагают уже целых пятьсот крон и четыре выходных дня в году — да и то еще не всякий соглашается. Безработные, видите ли, предпочитают увиливать от работы и получать пособие по безработице. Разве может так дальше продолжаться? Где взять деньги?

Немало есть вопросов, которые ждут своего решения. Немало возникает всяких споров и разногласий. Мартин Хагехольм несется по шоссе. Ему знакомы все эти маленькие домишки и их обитатели: ведь он был когда-то почтальоном и теперь в курсе всех их дел. И надо сказать, он никогда не стесняется похвастать своей осведомленностью. В такой глуши люди знают друг о друге всю подноготную. Здесь не слишком огорчаются, если у соседа бывают какие-нибудь неприятности, ибо ничего особенного все равно случиться не может, и все же умы находят себе пищу, а языки — тему для разговоров.

Сюда-то и прибыл однажды никому не известный человек. Таинственная и загадочная личность. И появился-то он осенью, когда дачники уже давно разъехались.

По-видимому, он рассчитывал навсегда поселиться в этих краях.

Появление этого пришельца сразу же вызвало всеобщий интерес и недоверие. Никто ничего толком не мог сказать о нем, но чувствовалось, что здесь что-то неладно.

Так оно в действительности и оказалось.

Глава 22

Он явился сюда в один ясный осенний день.

Со станции он пришел пешком. Чисто выбритый субъект в очках и в светлом плаще. Деревенские жители с любопытством разглядывали его. Он любезно здоровался со всеми и снимал шляпу. Но никто не отвечал на его приветствия. Его только провожали взглядами. В этих краях к чужим относятся без особого расположения. Да и какое можно чувствовать расположение к человеку, из которого ты собираешься выжать побольше денег?

Незнакомец зашел в магазин купить коробку сигарет. Расплачиваясь, он вынул крупную кредитку, которой лавочник не смог разменять.

—      Простите, но, к сожалению, мельче у меня нет! — сказал приезжий.

Лавочнику пришлось бежать напротив, к булочнику, чтобы разменять бумажку. Ясно было, что у этого господина куча денег. Тем более что в его бумажнике была и иностранная валюта.

—      Как все изменилось в этих краях! — произнес приезжий. — Да и не удивительно, конечно. Ведь уже более тридцати лет прошло с тех пор, как я в последний раз был здесь. Я так долго прожил за границей. В Америке!

Затем он поинтересовался, где живет Йенс Йенсен.

—      Йенс Йенсен? Да идите все прямо, никуда не сворачивая. Прямо по дороге. Он живет за околицей, там, где начинаются холмы. Длинный белый дом, с голубым дощатым забором. У входа прибит почтовый ящик.

Жители селения следили за ним из окон своих домов.

—      Кто это там идет? — спрашивали они друг у друга.

А жена колодезника даже вышла на дорогу и уставилась ему вслед.

Из нескольких дворов выбежали с лаем собаки. Человек в очках отступил и перешел на другую сторону шоссе.

«Надо будет непременно купить себе палку, — подумал он. — Палка понадобится мне в первую очередь».