Дело в том, что незадолго до визита в Москву американского президента советская разведка получила сведения, что в ходе его против Рейгана будет совершен террористический акт. Исполнителем его должен был стать латиноамериканец, скорее всего колумбиец или кубинец с колумбийским паспортом. Давались его приметы и, главное, сообщали, что он прибудет в Москву в качестве помощника одного из фото-телекорреспондентов.
Полученная информация имела в то время исключительно серьезное значение и была поставлена на контроль в самых высоких инстанциях советского руководства. Для ее проверки и предотвращения возможного теракта были задействованы значительные силы и оперативные средства разведки, контрразведки и службы безопасности. В первую очередь были перекрыты все каналы въезда в страну иностранцев латиноамериканского происхождения, усилен контроль за пребыванием в стране граждан этого региона.
Соответствующее внимание было обращено также на колонию местных диссидентов, которые готовились к приезду в Москву высокого американского гостя. Некоторые из них перед визитом приехали в столицу из дальних районов страны и должны были встретиться с Рейганом по его приглашению. Одним словом, полученная информация о возможном террористическом акте против президента США придала советским спецслужбам такой импульс, какой они раньше вряд ли получали.
Однако в период подготовки визита и по мере его приближения обстановка стала проясняться и не было причин проявлять особое беспокойство. Во-первых, из латиноамериканских стран прибыло для освещения визита Рейгана всего лишь несколько журналистов. Среди них не было не только помощника, подносчика аппаратуры или осветителя, но и ни одного фото-телекорреспондента. Из пишущих журналистов оказались двое, которые были несколько похожи по приметам на террориста. Естественно, они были взяты под усиленное наблюдение, которое не осталось незамеченным с их стороны. Эти журналисты большую часть времени проводили в пресс-центре и ни разу не появлялись в местах пребывания Рейгана.
В ходе визита президента США и его супруги обстановка в Москве была вполне благоприятной для его проведения. Р.Рейган и Нэнси присутствовали на всех запланированных мероприятиях. Президент участвовал в переговорах с М.С.Горбачевым, выступил в Московском государственном университете, осмотрел Кремль, погулял по Красной площади и Арбату, посмотрел спектакль в Большом театре. Супруга Рейгана кроме совместных мероприятий посетила по отдельной программе ряд музеев, школу, Третьяковскую галерею. Повсюду их восторженно встречали простые советские граждане. Особенно бурная встреча произошла на Арбате. Однако нигде не было и намека не только на покушение, но и на плохое обращение.
Мне выпала тогда нелегкая доля. Я отвечал непосредственно за их безопасность, был рядом с ними на всех мероприятиях, в связи с чем координировал действия личной охраны, других подразделений. КГБ и правоохранительных органов. Мне была хорошо известна полная обстановка вокруг визита, и должен со всей ответственностью заявить, что никакой опасности для пребывания Р. Рейгана и его супруги в Москве не было.
Единственное, что тогда бросалось в глаза, это проявление определенной настороженности в поведении и действиях сотрудников секретной службы США, охранявших президента Рейгана и его супругу, и особенно усиленные меры безопасности резиденции Спасохауз (постоянная. резиденция посла США в Москве), в которой разместились Рейган и Нэнси. Такое поведение сотрудников безопасности оправдывалось тем, что это был первый визит президента Рейгана и его супруги в Москву и они не сразу смогли освоиться в ней. Кроме того, у них, по-видимому, была соответствующая информация. По этой причине сотрудники американской безопасности плотно закрыли резиденцию и никого туда не допускали. Даже мне довелось попасть в нее только дважды, и то по приглашению.
Это случилось потому, что кто-то из американцев узнал, что 2 июня у меня день рождения. Начальник личной охраны президента Ричард Гриффин доложил об этом Рейгану, и неожиданно для меня я был удостоен его личной аудиенции. Он поздравил меня с днем рождения и сфотографировался со мной на память. Это был второй случай, когда я запечатлен на фотографии с президентом США. Первый раз мне представилась такая возможность в Женеве, во время встречи на высшем уровне. В этой связи следует заметить, что американцы очень любят фотографироваться, дарить свои фотографии на память и гордятся, если им удается сфотографироваться со знатными людьми. У нас тоже не упускают случая оказаться запечатленными с выдающимися личностями. Вот и мне выпала честь сфотографироваться рядом с самим президентом США Р.Рейганом.
Следующее мое посещение Спасохауза было связано с проведением там встречи Рейгана с советскими диссидентами. Эту встречу организовывали сами американцы, ее участники были приглашены заранее с разных концов Советского Союза. Сотрудники секретной службы США приняли тогда чрезмерно строгие меры в обеспечении безопасности этого мероприятия. На наше предложение об оказании им помощи они ответили отказом. В течение полутора часов осуществляли они допуск в Спасохауз приглашенных на это мероприятие, тщательнейшим образом проверяли их с помощью специальной техники. Такая процедура допуска и проверки вызвала возмущение со стороны приглашенных, значительно задержала начало встречи с президентом.
На ней наши диссиденты выразили Рейгану свое негодование, заявив, что они пришли на встречу с ним как друзья, просить у него защиты, а к ним отнеслись с недоверием. На следующий день иностранные средства массовой информации преподнесли этот инцидент как ужесточение мер безопасности, принятых в связи с настоянием советской службы безопасности.
Можно привести и еще один пример повышенной бдительности сотрудников американской службы безопасности, когда они потребовали от нас принять усиленные меры охраны вокруг Большого театра, куда Рейган и Нэнси должны были прибыть на спектакль. Мы уже были готовы к отъезду из резиденции, когда ко мне с такой просьбой обратился Ричард Гриффин. Свою просьбу он мотивировал тем, что, по информации его офицеров, у входа в Большой театр скопились значительные массы народа и обстановка там небезопасна.
Я тут же связался со старшим офицером службы безопасности, осуществлявшим охрану порядка вокруг Большого театра, и выяснил, в чем дело.
Оказалось, что часть приглашенных на спектакль из-за тщательной проверки приглашений и документов не смогли еще пройти в театр и находились на улице. Он заверил, что через несколько минут положение нормализуется и к приезду президента Рейгана и его супруги у входа в Большой театр будет полный порядок.
Однако, судя по реакции, мои доводы не убедили Гриффина. Он продолжал занимать выжидательную позицию, ссылаясь на информацию опять-таки своих офицеров. Складывавшееся положение осложнялось тем, что стали проявлять нервозность обе высокие стороны. Президент Рейган и его супруга, находившиеся уже в автомашине, не знали причины задержки и требовали выезда в театр. В это время мне позвонил начальник управления генерал Ю.С.Плеханов и тоже потребовал быстрейшего выезда в театр. Он сообщил мне, что М.С.Горбачев с супругой уже в театре, ждут гостей, а они почему-то не торопятся с приездом. Плеханов прямо заявил, что если Рейгана и Нэнси не будет через пять минут в Большом театре, то Горбачев и особенно его супруга уедут.
Я оказался на горячей сковородке. Убеждал Гриффина, что я так же, как он, отвечаю за безопасность президента США и его супруги и не вижу причин задерживать выезд в театр. Однако Гриффин ждал информации от своих сотрудников. Мало того, он стал просить меня приехать и пройти в театр через тот подъезд, через который туда прошел Горбачев и другие высокие советские руководители. Мои объяснения, что я не обладаю правом менять традиционные протокольные устои, не убедили его.
В это время мне поступил категоричный приказ Плеханова немедленно выезжать в театр, поскольку Горбачев с супругой не намерены больше ждать американских гостей. Я заявил Гриффину, что обстановка в районе Большого театра вполне нормальная и мы обязаны выехать, потому что опаздываем на представление. Наконец и он получил сообщение от коллег об улучшении обстановки около театра, и кортеж тронулся.
