"С ней все в порядке?" спрашиваю я мгновенно, еще даже не полностью проснувшись, оглядываясь по сторонам. и вижу, что мой усталый отец сидит на другом диване, его лицо нахмурено.

Зейд, Тедди и Таннер стоят передо мной, и я чувствую себя так, будто они

что они оценивают пациента, так как они смотрят на меня.

Тедди и его сын выглядят почти одинаково. У обоих мягкие зеленые глаза, морщины смеха  и квадратные челюсти. Единственная разница в том, что у Тедди значительно более седые волосы и больше морщин. В отличие от доктора Гаррисона, его присутствие успокаивает, несмотря на слова, исходящие из его уст.

"Она еще не вышла из леса", - мягко отвечает Тедди. "Пуля едва миновала сердце, но, к счастью, прошла насквозь и не задела жизненно важные

органы. Она потеряла много крови, и ей все еще угрожает опасность заражения. Она будет в отключке некоторое время, но я хочу, чтобы вы все знали, что вы более чем можете оставаться здесь", - объясняет он, бросая взгляд на отца.

Я киваю, хотя облегчения не нахожу. Она жива, но все может легко измениться.

"Мне нужно сдать ей кровь или что-то еще?" Я хриплю, мое горло так же сухо.

как и мои глаза.

"Все в порядке, милая. Твой отец подходит и любезно предоставил немного, и у меня также есть несколько пакетов с отрицательной кровью, если она мне понадобится".

Кивнув еще раз, я встала. "Могу я ее увидеть?"

"Конечно", - мягко соглашается он, поднимая руку, чтобы направить меня вперед.

"Я собираюсь проверить Сибби", - говорит Зейд, указывая через плечо.

Нахмурившись, я спрашиваю: "Как давно это было?". Я не помню, как долго я

плакала, пока в конце концов не заснула в объятиях Зейда.

"Всего около трех часов. Она все еще сидит снаружи на пороге и ждет

своих приспешников".

Кивнув, я поворачиваюсь и направляюсь в комнату, сердце в горле. И когда я

открываю дверь и вижу, что она лежит там такая неподвижная и бледная, я чуть не задыхаюсь.

Аппарат рядом с ней пищит, пульс пока ровный. Рядом с ней уже стоит

стул рядом с ней, предположительно там сидел мой отец. Он оставался в

в палате с ней все это время, и я чувствую себя немного виноватой за это. Я

должена была остаться с ними.

Но даже сейчас, нахождение здесь угрожает отправить меня обратно в то место. с доктором Гаррисоном. Я провожу руками по волосам, крепко сжимая пряди. в попытке заземлить меня. Чтобы сохранить мое присутствие.

Я в безопасности. Зейд прямо за дверью. И нет никакого злого доктора, пытающегося похитить меня.

Выдохнув, я сажусь в кресло и беру маму за руку. Она прохладная на ощупь, но она кажется... живой. Не холодной и жесткой, как труп, что приносит мне небольшое утешение.

"Хочешь знать, что на самом деле чертовски отстойно?" мягко начинаю я. "Когда я вернулся домой, ты несколько раз просила меня рассказать о том, через что я прошела, и я никогда не могла найти слов, чтобы описать ужас когда ты просыпаешься от того, что люди держат тебя в заложниках, угрожая убить. Неизвестность будешь ли ты жить или умрешь. Я говорила вам, что вы не поймете. Но я полагаю, теперь ты знаешь, каково это, да?

"И потом, ты пыталась объяснить мне, какой ужас ты чувствовала, когда меня не было и не знала, буду ли я жить или умру. И ты сказал, что я никогда

этого не пойму... Но ведь это тоже уже неправда, не так ли?".

Мои глаза снова начинают гореть, и я отпускаю ее руку, чтобы потереть их ладошками безмолвно пытаясь , безмолвно угрожая себе держать себя в руках. Я устала плакать. Это чертовски утомительно.

Как только я чувствую, что немного взяла себя в руки, я опускаю их и снова хватаю ее руку.

"Я держу тебя за руку, но тебя все еще нет. И я не знаю. ты когда-нибудь проснешься. Поэтому я чувствую это сейчас. И это... это просто очень

чертовски хреново".

Я фыркаю, потирая подушечку большого пальца о ее руку, не уверенный, утешаю ли я ее или себя.

"Папа теперь тоже меня ненавидит. Так что вот так", - шепчу я. "Я сожительствую с преступником".

Я слабо рассмеялась. "Я преступница. И я полагаю, что это может быть

единственное, за что ответственен Зейд. Превратил меня в подготовленного убийцу. Но знаешь что? Мне это нравится. Мне нравится, что теперь я могу защитить себя. И мне нравится. что я больше не чувствую себя такой слабой. Это делает меня плохим человеком?"

Я сделал паузу, нахмурившись. "Не отвечай. Ты попросишь меня остановиться.

И ты скажешь мне, что хочешь вернуть прежнюю Адди. Но ее больше нет,

Мама. И я знаю, что папа не одобряет новую версию меня, но я надеюсь, что однаждывы оба научитесь любить ту, кем я стала".

Одна слезинка вырывается на свободу, и я проклинаю каплю за то, что она предала меня. Я быстро вытираю ее и снова фыркаю.

"Я пойму, если ты не сможешь. Иногда мне тоже трудно любить себя.

Но ты знаешь единственного человека, который сможет? Кто всегда будет любить меня безоговорочно? Это мой криминальный парень. И разве ты не думаешь, что это просто чертовски восхитительно?"

Я улыбаюсь без юмора.

"Думаю, будет справедливо, если мы попробуем. Ты решила, что когда я вернулась домой, меня стоит любить как разбитую оболочку человека. Я думаю, ты сможешь научиться любить меня как кого-то яростного и сильного, верно? Так что теперь я хочу, чтобы ты вернулась домой, и какой бы версией себя ты ни проснулась - я тоже буду любить тебя".

Глава 40

Бриллиант

"Дай мне поговорить с ней", - требую я в телефонную трубку, погружая дрожащую руку в свои волосы.

"Адди, я устал от этого разговора. Будет лучше, если ты дашь своей

маме немного пространства", - отвечает папа, звуча измученно.

"Тогда давай прекратим этот разговор!" кричу я.

Мы разговариваем всего одну гребаную минуту, и он сам виноват.

когда он не отдает телефон моей матери. Я пыталась каждый день, с тех пор как он дома, а он не даёт. Я даже ездила туда на машине, но он не пустил меня.