– После того, как модель готова, её утверждают вместе с пациентом и врачом. После этого над органом, начинается работа уже в лаборатории. – сказал Лапласский, – пройдемте со мной.

Позади молодого человека разошлись стеклянные стены, скрывающие очертания компьютеров и принтеров за собой.

Открывшееся пространство было похоже одновременно и на компьютерный зал, и на медицинскую лабораторию, и на завод. 3D-биопринтеры стояли рядами на небольших стеклянных столах, рядом с ними стояли пробирки и какие-то другие медицинские приборы, а в виртуальной реальности транслировалась компьютерная модель.

– Вот в этих пробирках клетки пациента культивируют до нужного количества, затем заправляются в биопринтер, – Грегор подвел криопациентов к одному из столов, указывая на пробирку, пока клетки размножаются, биопринтер печатает каркас для будущего органа из гидрогеля. После этого, биопринтер заправляется клетками, в случае костных структур можно использовать неорганический материал, и слой за слоем наносится на каркас вместе с сосудистыми структурами. Каркас постепенно растворяется, а напечатанный орган консервируется в особом растворе, где хранится несколько дней до трансплантации.

Александр надеялся увидеть что-то невероятное, но бьющихся сердец в банках и глаз, разложенных на столе, не оказалось. Биопринтеры едва заметно двигались, уткнувшись в какие-то полупрозрачные прямоугольники в тарелках. В пробирках просто лежала какая-то каша, а банки с реальными органами стояли всего лишь две во всей лаборатории.

Производство было единообразным, эффективным, но не зрелищным. Поняв печеночный юмор главного программиста, Норовский заинтересовался больше вопросом цены. Биопринтинг не был для него чем-то новым, но стал доступным ему.

Напоследок криопациентов провели по хранилищу органов, где они все-таки смогли наблюдать плавающие уши и кишечники в банках. Для наглядности и привлечения клиентов Лапласский подключил в дополненной реальности цену к каждой банке.

Из этого информации, Норовский сделал вывод, что заказать себе новый мочевой пузырь обойдется как процедура томографии сто лет назад, а вот сердце или печень около одного «умного» холодильника.

Эти расчеты привели мужчину в удовлетворенное ожидание долголетия.

«Ещё сто лет назад, начинать что-то новое в тридцать пять – это последний прыжок в уходящей поезд, но теперь я смогу начать, и не раз… – думал Норовский, выходя из института регенеративной медицины, теперь у него есть ещё несколько десятков лет, чтобы пробовать, учится и искать.

Наступал полдень, и воодушевленные мысли постепенно сменяли более приземленные гастрономического содержания. Потому все криопациенты приободрились, когда Вольс озвучил следующий пункт назначения:

– А теперь на обед в ресторан молекулярной кухни!

Александр радостно откинулся на сидение, ведь в животе у него давно играла голодная песнь.

Ресторан молекулярной кухни располагался на верхних этажах здания в центре города, прямо под одним из пришельцев со щупальцами. Наверх криопациентов доставили два стеклянных лифта, которые поднимались так быстро, что в животе неприятно защекотало, когда он они оторвались от земли. Несколько мгновений Александр пытался любоваться причудливым городом, но получилось у него это в полной мере, только когда, Норовский оказался на этаже ресторана. С первого взгляда можно было бы испугаться его архитектуре, так как ресторан не имел стен, а вместо них пол продолжался ещё не десяток метров, создавая пол, висящий в воздухе.

– Не беспокойтесь, по поводу открытого пространства, отсюда невозможно упасть. Здесь установлена магнитная защита, и при любом приближении к краю, вас оттолкнет, – поспешил предвосхитить страхи криопациентов Вольс, – это технология новая, но за десятилетие ни одного несчастного случая не зафиксировано.

Прибывшие посетители уже привычно расселись за столы, походившие на грибы, и начали просматривать меню в виртуальной реальности. К Александру подсел Эухенио.

Норовский не торопился приступать к просмотру блюд, а осторожно разглядывал людей вокруг. Оказалось, что его тоже рассматривали.

– Криокапсульники… – послышалось из-за спины.

Все вокруг перешептывались и с удивлением поджимали губы. Александр был об этих людях того же мнения.

«Криокапсульники» – вот значит, как нас называют люди будущего, – думал Норовский. По их возбужденному шепоту, он понял, что к «криокапсульникам» относятся как-то по-особому, что-то между иностранцами и пришельцами. С любопытством, удивлением и каким-то… восхищением.

Сто лет назад не каждый бы криокапсульник хотел бы рассказать о своем погружении, ведь заморозка чаще всего была решением каких-то проблем, но сегодня замерзший на столетия приравнивался к путешественнику во времени.

– Думаешь среди них есть золотые суицидники? – спросил своего товарища по столу сидящий слева от Александра мужчина на вид лет пятидесяти в серебристом костюме.

– Определенно, – сказал молодой мужчина, лысый и без бровей, одетый во что-то белое, висящее полосами ткани, – сейчас их столько развелось… Все хотят увидеть звезды, жить ещё дольше, на терраформирование Марса подоспеть-таки…

– Ну на терраформирование и я бы посмотрел, но уж когда оно завершится, – ответил мужчина в серебристом костюме, – только сейчас попробуй заморозься… Там такие очереди… Если только вперед всё проплачивать.

– Ну ясное дело, представь бы все желающие ломанулись, – сказал лысый, – кто же жить-то тогда будет. А потом как столько необразованного народу в мир пустить?

– Да понятное дело, впрочем, мы ведь и сейчас живем куда лучше, чем они, – пятидесятилетний кивнул в сторону сидящих группой криокапсульников, – но ты представь за вековое «мгновение» сна переместиться в лучший мир. Трудно представить, какое будущее нас ожидает…

– Человечество само определяет будущее, в котором ему жить, – сказал молодой мужчина и задумчиво поднял мышцы безволосых бровей, – так что давайте-ка вернемся к обсуждению новой партии роботов-конструкторов для отправки на Луну.

Неожиданно Эухенио окликнул развесившего уши Александра:

– Ты есть-то будешь? А то у нас ведь все по времени расписано…

– Э-э, да, да, – замешкался Норовский, словно очнувшись от забвения.

Он переместил внимание на тарелки в дополненной реальности. Он долго перелистывал их на столе, не в силах определится между говяжьей эмульсией и лососевым спагетти. В конечном итоге он выбрал пенный стейк, овощные пластины и фруктовую икру в жидком азоте. То, что выбрал Эухенио, сложно было опознать даже по меню. Норовский не переставал удивляться невероятной прожорливости своего худощавого товарища.

Через пять минут все блюда были доставлены на стол, через специальные отсеки в столе, и Александр с недоумением взирал на пенный стейк с ложкой в руках.

Мужчина осторожно коснулся его столовым прибором, и пена невесомо пристала к поверхности, как самая настоящая пена для ванны. С любопытством Норовский положил комочек пенного стейка на язык, и мелкие пузырьки начали незамедлительно таять, отдавая его рецепторам вкус настоящего говяжьего стейка в чесночном рассоле. Пенный стейк забавлял Норовского, однако чувство насыщения не приходило.

– Чего ты такое ешь? – спросил Гуаренте, отправляя в рот какой-то желеобразный шар с синими вкраплениями.

– Это пенный стейк, – ответил Александр, разгребая остатки ложкой.

– А ты разве придерживаешься низкокалорийной диеты?

– Нет…

– Ну так пенные блюда они в основном для урезанной калорийности: вкус есть, а энергетическая ценность как у огурца, причем ты можешь съесть пенный стейк, пенный пончик, и пенную пиццу Кабронара с двойным сыром, калории таких блюд в их первозданном виде никак не попадут в организм.

– Спасибо за информацию, – Норовский покачал головой, рассуждая, что сделал опрометчивый выбор, ведь ему предстоит ещё полдня экскурсии, но всё же не упустил возможность, подтрунить над товарищем, —Эухенио, а кроме еды тебя вообще что-нибудь интересует?