- Нуууу, - протянул Поручик.
- Ты только вспомни, какую чушь она несла вечером! Про то, как мужчины Женьке век заедают! Это Женьке-то, которая без Ромки вообще была бы сейчас никто и звать никак! Обычная прошмандовка в какой-нибудь конторе.
- Она, собственно, сейчас и так уже - никто, - резонно заметил Поручик.
Они выпили, не чокаясь.
- Я все равно не верю, что это Лерка, - сказал Боря, - какая из нее наркоманка.
- Много ты видел наркоманов? - возразил Владимир, - вот то-то!
- Не знаю даже, - сказал Поручик задумчиво, - я ей тут денег собирался дать, по старой дружбе... но теперь, пожалуй, не буду, коли так.
Он взял бутылку и разлил остатки по рюмкам.
- Но ты все равно поговори с ребятами, - сказал он.
Только через неделю Антон выбрался встретиться с Шиповским. Он вполне верил Горскому на слово, но в какой-то момент ему захотелось почитать что-нибудь психоделическое - и он решил, что история изобретения и распространения ЛСД будет в самый раз. В его жизни настала очередная полоса затишья: полученных от Владимира денег должно было хватить еще на какое-то время, и он снова жил в том тягуче-дремотном режиме, который так любил. Лето было в самом разгаре, и по утрам он выносил кресло на балкон, где, разложив на маленьком столике все необходимое, подолгу смотрел в безоблачное небо, греясь на солнце и воображая себя где-нибудь на Ямайке или в других теплых странах, - их названия напоминали о далеком детстве, романах Жюль Верна и мире, в который иногда так хотелось вернуться. Знакомые звали ехать в Крым, где прошлым летом все было удивительно дешево, но Антон был тяжел на подъем.
Шиповский сказал, что лучше всего будет зайти в редакцию, и Антон без труда нашел сталинский дом рядом с кинотеатром "Прогресс", ставшим после повсеместного внедрения видео таким же ненужным, как и большинство других кинотеатров. Редакция располагалась в небольшой трехкомнатной квартире на первом этаже. Какой-то смутно знакомый молодой человек встретил Антона в прихожей, спросил:
- Вы к кому?
- К Игорю, - ответил Антон, и собеседник указал на дверь в левую комнату.
Там, обложенный журналами, сидел за компьютером Шиповский. В руках он держал свежий номер The Face. Антон даже облизнулся на такую роскошь: более красивых и, как уже начинали говорить в Москве, "стильных", фотографий он нигде не видел.
- Привет, - сказал он, - я Антон, от Юлика Горского.
- А, - сказал Шиповский, - садись.
Антон никогда не встречался с Шиповским, хотя слышал о нем. Говорили, что Игорь Шиповский окончил несколько лет назад не то филфак, не то журфак, и якобы пытался сначала издавать какой-то литературоведческий журнал. Но в какой-то момент он, попробовав экстази, круто въехал в рэйв, затусовался на Гагарин-пати с Бирманом и Салмаксовым, и в результате переориентировался на журнал для любителей продвинутой музыки и правильных веществ. Шиповский был похож на рассказы о себе: в очках, худощавый, в джинсах и свитере, смахивающий вот именно что на филолога. Трудно было вообразить себе человека, менее похожего на рейвера.
- Когда журнал-то выйдет? - спросил Антон.
- Осенью, - ответил Игорь и полез куда-то в груду бумаг, - сейчас обложку покажу.
Обложка была большая, раза в два больше, чем у всех журналов, которые приходилось видеть Антону. Картинка была в меру психоделичной, хотя и недостаточно кислотной, на вкус Антона. Наверху округлым и будто бы расплывающимся шрифтом было написано "ЛЕТЮЧ".
- Круто? - спросил Шиповский.
- Да... - с уважением протянул Антон, - а что такое "Летюч"?
- Это наше название, - объяснил Игорь, - я буду всем говорить, что от "ЛЕрмонтова" и "ТЮТЧева" образовано.
- А Тютчев разве без второго "т" пишется? - спросил Антон.
Шиповский захохотал.
- Да это шутка! - сказал он, - это же в честь Саши Воробьева названо!
- Понял, - сказал Антон, хотя на самом деле понятия не имел, кто такой Саша Воробьев и почему журнал в честь него должен называться "Летюч".
- У нас будет такой крутой журнал, - продолжал Шиповский, - с совершенно обалденным дизайном и очень энергичными текстами. Москва просто взорвется!
- Такой русский The Face? - спросил Антон.
- Что The Face, - махнул рукой Шиповский, - Face отдыхать будет по сравнению с нами. И Wierd с Ray Gun'ом.
Антон не понял, причем тут Рейган, но промолчал.
- Потом мы еще клуб откроем. Миху Ворона позовем, Врубеля, Лешу Хааса... всех. LSDance просто умоется. И коммерчески это будет полный верняк, - сказал Шиповский, - ты знаешь, сколько крутых сейчас пересаживаются на драгз с водки?
- Ну, не знаю, - протянул Антон, вспомнив недавнее посещение загородного особняка.
- А я - знаю, - продолжил Шиповский, не распознав в антоновой реплике мягкой формы скепсиса, - вот у Зубова куча народу берет: и траву, и экстази, и даже кислоту. Иногда, говорит, настоящие новые русские приезжают: крутые тачки, дорогие костюмы, все дела. Так что мы будем делать по-настоящему массовый журнал, без особых заумностей. Кстати, Хофманн поэтому не пойдет. Шиповский снял папку со стоящего рядом стеллажа и протянул Антону, - так что скажи Горскому спасибо и отдай ему. Почитать было интересно.
- Спасибо, - ответил Антон и сунул папку в рюкзак. Он уже собирался уходить, когда давешний парень, встретивший его в прихожей, заглянул в комнату и спросил:
- Чай будешь пить?
Чай пили на кухне. Дима разлил по надтреснутым чашкам кипяток и бросил туда пакетики. Прихлебывая, Антон думал, что хорошо бы совершить диверсию на чайной фабрике - накрошить туда грибов... совсем немного. Не успел он подумать, как измельчали психоделические люди со времен Тимоти Лири, предлагавшего впрыснуть ЛСД в канализацию, как на кухню заглянул молодой человек в несколько неуместном в этой захламленной кухне костюме, хотя, слава Богу, без галстука.
- Гош, чай будешь? - спросил его Шиповский.
- Какой тут на хуй чай, - загадочно ответил молодой человек, взял чашку Антона и скрылся.
На недоумевающий антонов взгляд Шиповский пояснил, что это сотрудник дружественной риэлтерской фирмы, делящей с редакцией "Летюча" трехкомнатную квартиру. Квартира принадлежит генеральному спонсору всего проекта - уже упомянутому Александру Воробьеву. Выяснилось, что все они - Шиповский, Воробьев, Дима и даже Гоша не то учились в одной школе, не то жили в одном дворе где-то в районе Фрунзенской.
