445

Ее первым этапом было Возрождение. Высокое Возрождение - культура XVI в. В этот период перипатетическая наука еще не ушла в прошлое, она претерпевала внутреннюю трансформацию, культура Чинквеченто включала "аристотелевский ренессанс", развивалась и искала новые аргументы философия Аверроэса. Аверроизм, как и неоплатонизм, испытывал глубокую инверсию понятий, акцент переносился на живую подвижную материю, которая порождает меняющиеся формы, старая схема неподвижной гармонии бытия оказывалась уже в тени. Изменилось отношение к античным авторитетам, их критиковали, а защитники Аристотеля не отказывались от новой интерпретации перипатетических текстов. Перипатетическая картина мира теряла свою каноничность. Она еще была жива, натурфилософы XVI в., даже объявляя себя противниками перипатетики, зачастую не выходили за рамки комментирования Аристотеля. Перипатетика была прошлым, но прошлым, еще сохранявшимся в настоящем. Аналогичным образом позже, новое представление о мире, классическая наука оставались будущим, входящим в настоящее, борющимся с раньше, с прошлым, в рамках теперь. Прикладная механика уже накопляла внешнее оправдание для новых оснований картины мира, но встречная тенденция - разработка таких оснований - делала только первые шаги в рамках натурфилософии XVI в. Стиль научного мышления XVI в. был чрезвычайно своеобразным. Мыслитель Чинквеченто как бы спрессовывал в своем сознании временные пласты. В этом отношении научная мысль следовала за культурой предыдущего столетия и Проторенессанса. Уже у Данте спрессованное время выражалось не только в структуре "Божественной комедии", где автор беседует с людьми предшествующих веков, но и в самом содержании, в идеях великой поэмы - сплава средневековых реминисценций и ренессансных прогнозов.

Но была ли наука Возрождения наукой? Имеем ли мы право говорить о научной революции в XVI в.? По-видимому, будет вполне законным ответить на этот вопрос утвердительно. В рамках Возрождения система каузальных представлений о мире, опирающихся на логический анализ и эксперимент, еще не выделилась из моральных и эстетических представлений и высказывалась по преимуществу в натурфилософской форме. Но с этой формой, с эстетикой, моралью и натурфилософией были тесно связаны собственно научные открытия, такие, как система Коперника или подвиг Колумба. Само выделение

446

науки как автономной компоненты культуры было результатом революции в воззрениях на мир, на его познание. Современное представление о науке как о системе, освободившейся от внешних критериев, возникло на основе того, что было сделано в XVI в. Когда речь идет об этих временах, некоторое обобщение понятия науки соответствует ее реальному положению в культуре Возрождения. Известный фрагмент "Диалектики природы", где Энгельс рисует возникновение современного естествознания в рамках Чинквеченто, начинается общей характеристикой культуры Возрождения, а затем показано непрерывное развитие науки, последовательно обретающей современную форму [2].

2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. XIV, с. 475-492.

Конец XVI в. и начало XVII в. особенно отчетливо демонстрируют сильную необратимость процесса познания. Возьмем творчество Джордано Бруно. В нем очень много от неоплатонизма, от Николая Кузанского и от итальянской натурфилософии XVI в. И вместе с тем многое принадлежит XVII в. - хотя бы четкая формулировка того, что вошло в науку как принцип относительности Галилея-Ньютона. Но есть более разительный пример сильной необратимости два основных сочинения Галилея: "Диалог" и "Беседы". Первая из названных работ еще тяготеет к ренессансному стилю мышления и изложения, вторая ближе к ньютоновым "Началам". Есть даже еще более яркая иллюстрация: в тексте самого "Диалога" мы наблюдаем сближение раньше (ренессансной натурфилософии) и позже (механики Нового времени). Они сближаются в объединяющем их теперь. Во всей современной "Диалогу" культуре трудно найти более убедительный аргумент для наименования начала Нового времени Постренессансом... Постренессанс и был хронологической рамкой второго этапа научной революции.

Третий этап научной революции (взятой в качестве гносеологического феномена как этап познания Вселенной в ее целом) - картезианская физика, а четвертый - динамизм Ньютона. Эти этапы сохраняют основную особенность первого, ренессансного этапа - спрессованность предреволюционного стиля мышления и стиля, характерного для послереволюционной классической науки

447

XVIII-XIX вв. Спрессованность во времени и борьбу этих раньше и позже. Но здесь такая спрессованность характеризует не только стиль научного мышления и изложения научных идей, но и содержание основных физических концепций, различие которых, собственно, и создает основу для разделения научной революции XVI - XVII вв. на этапы. Указанные концепции были модификациями одной, общей для Возрождения, Постренессанса, картезианской физики и ньютонова динамизма физической идеи - центральной физической идеи научной революции XVI-XVII вв. Но и сама эта идея - физический инвариант классической физики - была модификацией еще более общего принципа физического инварианта всей исторической эволюции познания, включая античную картину мира и современную квантово-релятивистскую, неклассическую науку.

Мы вернулись, таким образом, к единому, охватывающему все последовательные эпохи развития науки историологическому инварианту. Теперь, однако, нужно найти связь между историческими, эпохальными инвариантами, входящими в парадигму каждой эпохи, и сквозным, сохраняющимся, историологическим инвариантом познания - сквозной физической проблемой от Physis Аристотеля до прогнозируемою в настоящее время дальнейшего развития идей Эйнштейна.

Такой сквозной физической проблемой является проблема однородности и неоднородности мира, его изотропии и анизотропии. Физика и космология Аристотеля были теорией радиально-изотропного пространства (все радиальные направления от Земли к небу - равноценны), но это пространство неоднородно, оно включает неподвижный центр, неподвижные границы и неподвижные естественные места, на которые натянуто абсолютное пространство с привилегированной системой отсчета.

Научная революция XVI-XVII вв. была победой новой концепции однородности и изотропности мира. Переход был необратимым: такие, казалось бы, фундаментальные основы классической пауки, как абсолютное пространство и абсолютное время, могли не сохраниться и не сохранились в дальнейшей эволюции познания, да и в XVII в. они не были общепризнанными, но в новой картине мира было нечто, от чего познание уже не могло отступить. Таким был переход от однородности прост

448

ранства к однородности пространства-времени. Фикция физической реальности пространства, лишенного временной длительности, мысль о чисто пространственной и "мгновенной" картине мира, от которой отказалась наука XX в., в XVI - XVII вв. не исчезла, но перестала играть роль междисциплинарной парадигмы: то, что переходило из механики в другие отрасли знания, отражало необратимую компоненту классического представления о мире - идею мира как системы движений. Всю историю классической науки, начиная с ее революционного дебюта и вплоть до неклассического эпилога, можно представить как последовательное усложнение картины относительных движений, усложнение, включавшее в эту картину новые и новые детали. С этой точки зрения теория относительности Эйнштейна была завершением и продолжением классической науки в ее необратимом вкладе в эволюцию. Таково вообще отношение новой науки к необратимому содержанию старой. Сама классическая наука с ее идеями инерции и однородности пространства, с принципом относительности Галилея-Ньютона была продолжением необратимого содержания античной, перипатетической физики и космологии - представления об изотропности и (с некоторыми оговорками) однородности пространства. У Аристотеля оно было однородным только на сферических поверхностях, концентрически окружавших центр мироздания; здесь движения небесных тел были относительными и проходимые ими пути не включали привилегированных точек. Коперник обобщил понятие относительного движения, лишив мироздание привилегированной системы отсчета, привязанной в античной космологии к неподвижной Земле. При этом абсолютный центр мира был перенесен на Солнце. Это типичная ситуация научной революции: старая идея уже подорвана, наука пошла дальше, но старое еще не ушло в прошлое, революция продолжается, старое остается в новом, между старым (раньше) п тем, чему принадлежит будущее (позже), еще не образовался временной интервал. Это - демонстрация сильной необратимости познания.