Тринадцать минут до звонка.

«Автобус прибывает», твердит приложение. Прибывает уже пять минут как.

Телефон показывает, как автобус подъезжает к остановке, а затем усылает его за угол: этот уровень реальности не пройден, повторите заново. Реальность не поспевает за приложением или приложение за реальностью? Ведь так же и моя копия может подходить к Академии, а потом снова оказываться на остановке: картинка и реальность расходятся, как застрявшее изображение и звук в Zoom.

Наконец автобус выплывает из-за угла, синхронизируясь со своим аватаром. Медленно тормозит, медленно останавливается, медленно сминает двери, медленно заглатывает людей в спущенных масках и без всяких перчаток.

К водительской кабинке прорывается женщина.

– До диспансера идете?

Водитель не обращает на нее внимания, но женщина продолжает выстукивать острым ноготком в окошко, пока сидящий впереди дедок не рявкает:

– Да идет он, идет! – Бьет зонтом-тростью в пол и косится на часы – наверняка коллега.

Двери наконец выпрямляются, и автобус плетется от одной остановки к другой. Над кабиной водителя красным бежит строка «Носите маски!», затем буквы сминаются, сбиваясь на иероглифы. Наконец, на табло возвращается время.

Одиннадцать минут до звонка.

Остановка раз.

Остановка два.

Остановка три.

Академия.

Здесь высаживается большинство пассажиров. Мне же ехать до следующей, чтобы зайти со второго входа. Только бы светофор…

Красный.

Шесть минут до звонка.

Двери расползаются. Выскакиваю первой. Дедушка с тростью выходит вслед за мной.

Зеленый. До конца перехода семь секунд.

Срываюсь и перебегаю дорогу. Ставлю ногу на тротуар в последний миг. Не нарушила – хорошо.

Спускаю маску. Стараясь дышать как можно глубже, захожу в корпус. Возможно, заходит та самая копия, которая смогла. Возможно, где-то есть та копия, которая смогла больше: окончить аспирантуру, получить старшего или даже доцента. Эта же копия – промахнулась автобусом, отключилась в пути, а проснулась в депо посреди ночи, когда водители давно разбежались по домам, по семьям, которые у них-то есть, так что копия сидит в депо и ждет, когда же ее наконец вернут на правильную остановку. Поэтому спать нельзя, ведь стоит только закрыть глаза, как проскочит семнадцать лет: семнадцать лет одного и того же автобуса, одной и той же остановки, одного и того же входа, так что могу дойти с закрытыми глазами, но не стану, потому что стоит только прикрыть глаза, как проскочит семнадцать лет, а потом еще семнадцать лет, пока из Академии не выйдет старуха, не сорвет с груди орден «За выслугу лет», и не истлеет там же, на ступеньках у главного входа – никем не забытая лишь оттого, что никем и не замеченная.

Пока орденов мне не выдали, срывать нечего, так что натягиваю маску, на руки – тонкие медицинские перчатки.

Подставляю карточку и смотрю в экран.

– Ошибка идентификации.

Стягиваю маску.

«Нормальная температура 32,5» – высвечивается на тепловизоре. Обычно 32.

– Успешная идентификация.

Две минуты до звонка? Неправда. Часы напротив входа спешат. Так уж здесь принято: подгонять отстающих. Опоздания фиксируются на проходной по карточкам: штраф автоматом списывается с зарплаты преподавателей и баллами – с рейтинга студентов.

Четыре минуты до звонка.

Бесконечный коридор, потом лестница: один пролет, второй, третий. На проходе встревают студенты – в корпусе осталась едва ли треть, а всё равно толпятся. Шикаю «молодылюдь» и проскальзываю к кафедре. Закрыто.

Три минуты до звонка.

Засовываю ключ в замок, проворачиваю и захожу. Свет не горит, компьютеры выключены – лаборантки еще нет. Пшикаю на перчатки санитайзер – по протоколу.

Кофе или туфли? Кофе: переобуться не успею. Включаю кулер. Лампочка загорается, но он не торопится просыпаться. Стягиваю с носа маску, раздеваюсь и сыплю в свою побитую временем чашку растворимый кофе.

Две минуты до звонка.

Наливаю чуть горячую воду из дремлющего кулера. Делаю медленный глоток и морщусь. Кислая гадость, но без нее никак: утренний кофе выветрился еще по дороге. Спала сколько – три, четыре часа?

Минута до звонка.

Выпиваю в три глотка. Открываю окно, делаю последний длинный вдох и натягиваю маску. Выхожу, захлопываю дверь и спешу в кабинет двумя этажами выше. По коридору идет девушка в маске, заглядывая в кабинеты, – студентка, которая потеряла аудиторию, или дежурная, которая следит за соблюдением масочного режима? Сначала они следили за опозданиями, теперь за масками, – что дальше? Полезут в аккаунты в соцсетях?

Очки снова запотевают. Спотыкаюсь на лестнице, почти падаю, но успеваю ухватиться за перила. По свежекупленным колготам пробегает ехидная стрелка. Выругиваюсь – мысленно, конечно же. Брань в стенах Академии под запретом.

Захожу в аудиторию.

Звенит звонок.

Девяносто минут до конца.

Кнопка на мониторе подмигивает в тиши. Не выношу эту аудиторию: слишком большая для целой группы, не то что для меня одной. Расставленные полукругом пустые столы и стулья выглядят тревожно-выжидающе, как будто гадают: пара отменилась, аудитория поменялась или пришел всеобщий карантин? Но нет, сегодня всего лишь очередной гибридный день, когда пары в Zoom комбинируются с очными. Никак не привыкну – даже слово «гибрид» навевает милитаристские ассоциации.

Снимаю маску и захожу в конференцию – пусто. Мои солдаты засели по окопам и не рвутся в бой. В телеге падает сообщение от Жени, старосты: не удается войти. Снова копирую ссылку, скидываю, жду.

Восемьдесят семь минут до конца.

Включаю запись видео. Рядом с моим портретом уже давно не боттичеллиевской женщины с растрепанными рыжими кудрями выстраивается галерея заспанных лиц. Всего восемь штук, я – девятая, хотя должна быть десятой.

– Guten Morgen also. Aber wo ist Nikita denn?[7]

Женя появляется в режиме докладчика.

– Er ist abwesend.

– Fehlt er entschuldigt?

– Weiß nicht.[8]

В пятницу. В пятницу у него был час. Час на то, чтобы закрыть долги за этот семестр и получить консультацию перед завтрашней пересдачей, пересдачей последней – с комиссией.

– Sagen Sie ihm, dass ich auf ihn warte.[9]

Никита – солдат контуженный, угодивший в воронку олимпиадников, которые поступают по предметам и, не успевая поплавать, тонут на языках. Пропустил пару – не понял домашнее задание – решил не идти – снова не понял – не сделал – пропустил. Дорожка всегда одна и та же. Кто-то из коллег идет на уступки, позволяя пересдавать долги, откладывая сроки выполнения заданий, но это лишь удлиняет дорожку, не меняя пункта назначения. Что же до нашей кафедры, то лозунг Ordnung muss sein[10] висит на стенде у входа.

– Also beginnen wir. Wer will der erste heute sein?[11]

Как и всегда, первой звук включает Женя. За ее спиной сосредоточенно тащит грузовик по стене маленький брат – сколько ему уже, года три-четыре?

Отправляю в чат остальным ссылку на упражнения по пассивному залогу и жестом показываю Жене: покрутись. Она послушно вертит головой, открывая уши без наушников. В рамке зума Женя с ее резкими, чуть неправильными чертами лица и геометричной короткой стрижкой напоминает портреты кубистов – не Пикассо, а, скорее Глеза. Включает демонстрацию экрана, прикрывает глаза обеими руками и отвечает тему:

– «Die Geburt der Tragödie aus dem Geiste der Musik» ist ein Werk…[12]

Всегда заучивает наизусть, как и советую. Всегда отвечает первой. Чтобы зафиксироваться в статусе лучшей ученицы или чтобы не выглядеть хуже Арсения?

Женя заканчивает и отрывает ладони от лица. Ответ хороший, но не безупречный: падежи сбиваются, согласование времен слетает, связки теряются. Перечисляю ее ошибки и пишу в личный чат: 88.