Прочитав показания Виктора Сборца, Шепелев положил листок на стол и поскреб пальцами макушку головы:

   -- Чушь какая-то: пацаны, убийство, золото. Зачем мне все это?

   Я снял трубку телефона и позвонил. Почти сразу же сотрудник отдела ввел в кабинет Виктора Сборца: так было раньше договорено. Вот тут-то лисьи глаза Носа прекратили мельтешить и словно прилипли к лицу Виктора. Только и сказал:

   -- А-а, этот пацан!.. Помню-помню, то джинсики, то кассеты у меня покупал...

   -- Сигареты «Мальборо» тоже, -- вставил Виктор.

   -- И что с того? Может, и сигареты брал. Все разве упомнишь?

   -- Один раз я получил сразу четыре пачки за золото, что с пацанами принес. Вы мне еще пригрозили, чтоб про это никому ни гу-гу, а то лоб расшибете. А сигареты после этого стали давать бесплатно. Ребята, они тут, всё-е порасскажут...

   Виктор явно разговорился, но все главное уже сказано.

   -- Стоп! -- оборвал я и попросил его вывести.

   Я молчал, а Шепелев оправдывался. Встреча со Сборцем была для него неожиданностью, но он крутился и изворачивался как мог:

   -- Не знаю, ничего не понимаю, какое-то золото придумал! Да в своем ли он уме?

   -- Я кивнул:

   -- Все так и... не так. Хотелось бы верить тебе, Александр Михайлович, да не могу. Факты, понимаешь, факты, а они -- вещь упрямая.

   -- Что за факты? -- насторожился Шепелев. Я же с ответом не спешил, а потом взял да и рассказал выдуманную историю о покупке оригинальной золотой вещицы неким влиятельным человеком. Купить-то он ее купил, но сразу же обратился в соответствующие органы, чтобы проверить. Проверили и установили... А продолжать не стал.

   Шепелев с присвистом (может, простыл) сопел носом и думал. Тем временем я протянул ему конверт с фотографиями и попросил взглянуть на них. Шепелев поглядел, сморщился и бросил на меня расстроенный взгляд.

   -- Это как раз тот самый человек, вернее, он был человеком, но его лишили жизни, а золото украли и оно попало к тебе, Александр Михайлович. По убийству и золоту была информация, много разговоров. Советую вернуть всё и не привязывать себя к этому убийству. Не в твоих интересах...

   Короче, я пообещал, что ничего ему не будет, если отдаст золото. Ведь и в самом деле Шепелеву не известно, откуда оно? Эту мысль я ему внушал и своего добился. Можно сказать, что я его «развел». Не думаю, что он пошел на это с большой охотой, но в данной ситуации, видимо, посчитал, что молчать нецелесообразно. Он не знал моих дальнейших планов и трусил, а я своими «фактами» крепко припер его к стенке. Под конец нашей беседы Шепелев сказал:

   -- Клянусь Богом, что ни к какому убийству я не причастен. А золото, что мне когда-то всунули, верну. Покажу, где запрятано.

   Читатель может представить после этих слов мою радость, радость сыщика, оперативника, называйте как угодно, -- радость, наконец, человека, исполнившего свой служебный долг. Да и как не порадоваться, если своим трудом и разумом, своей смекалкой я попал точно в десятку.

   Драгоценности были закопаны Шепелевым в его саду. Когда сверток с ценностями забрали и привезли в райотдел, то на их передачу пригласили хозяина Леонида Порфирьевича, начальника отдела милиции Жабина Александра Петровича; были и еще представители, всех не помню. Радость у хозяина этих ценностей била через край. Он не ожидал, что я раскрою кражу, которую не сумели раскрыть раньше и после которой прошло более трех лет. Помню, что-то из вещичек он и мне предлагал, но я отказался. Драгоценности были в наличии почти все, в свертке не оказалось лишь золотой статуэтки царицы Нефертити. Шепелев продал ее одному весьма влиятельному человеку (фамилию называть не буду), так что и мое вольное предположение оказалось верным и помогло в раскрытии кражи. Шепелев посчитал, что обложен со всех сторон и ему лучше сознаться. Сознался. А потом очень сильно переживал, что его так обвели вокруг пальца.

   После нашей с ним беседы и возврата золота Нос отбыл в местах не столь отдаленных еще два срока за мошенничество. В настоящее время опять находится под следствием, якобы за убийство. Для меня это нонсенс, ведь на «мокруху» Шепелев никогда не шел. Но если судить с другой стороны, то жил он по своим понятиям, махиначил, выгадывал -- такая у него и концовка. Несколько слов еще об одном участнике кражи иракского золота -- Викторе Сборце. С детства он начал жить не по обычным человеческим нормам и правилам, а воровал, угонял машины, любил шикануть, показать себя крутым парнем, курил дорогие сигареты... Так и продолжалось. Продавал ворованные вещи, не только из своего дома, но потом и у родной сестры, и у других родственников. О таких, как Виктор, говорят, что горбатого и могила не исправит. Хотя мог бы и сам избавиться от дурных привычек и стать нормальным человеком. Но для этого нужен твердый характер и крепкие тормоза.

Да, вот еще о чем забыл сказать. Когда кража была раскрыта, я попросил руководство, чтобы безвинно пострадавших сотрудников Госавтоинспекции восстановили для продолжения службы в органах внутренних дел. Негоже нести тяжкий груз обвинения, если ты невиновен.

   Пропала студентка

   Мне хотелось бы рассказать о деле, которым пришлось заниматься буквально в первые дни своей оперативной работы. Я уже говорил, что оперативником в Советский отдел милиции меня назначили после окончании Каунасской средне-специальной школы милиции в октябре 1979 года. В кабинете нас тогда сидело четверо, был среди нас старший оперуполномоченный Гирчев. Многое, чем приходилось каждому оперу заниматься, было известно и остальным. Проблемы и трудности тоже были общими. Я как мог старался во все вникать. Много неприятностей всем нам доставалось из-за пропажи студентки мединститута Рязанцевой (фамилия по мужу, тоже, кстати, студенту мединститута). О розыске Рязанцевой (а пропала она в 1978 году) разговор шел почти на каждой планерке. Ее мать, проживавшая на улице Южно-Моравской, и муж завалили всех жалобами, требуя, чтобы органы внутренних дел нашли, в конце концов, куда подевалась их дочь и жена. Да еще и «сверху» сыпались нагоняи, что не принимаем должных мер. Ну а что делать, если с розыском ничего не получалось? Хотя я и совсем недавно приступил к работе, но уже успел познакомиться и с ее матерью, и с мужем, составлял свой план мероприятий по этому делу, считая, что человек не иголка и не может исчезнуть бесследно. Хотя к тому времени дело было прокуратурой приостановлено, но я, в меру своих возможностей, продолжал им заниматься. Мысли в голову лезли всякие, как оно, в принципе, у нормальных оперативников и должно быть.

   С матерью пропавшей мне встречаться кроме как в отделе больше не приходилось, а с ее мужем виделся еще дважды. Один раз у магазина «Дружба». Он был рассеян и меня не узнал, зато я его сразу узнал и поинтересовался, как жизнь. Он, кстати, запустил учебу и из мединститута был отчислен. Когда я спросил, как идут дела, он, поломавшись, ответил, что подрабатывает на жизнь и на следующий год намерен восстановиться на учебу. Второй раз встретились у дома, где жила его теща. Опять спросил -- как дела? Да вот, ответил явно смущенно, помогаю матери бывшей жены. Потом забросал вопросами, их общий смысл был таков -- ищем мы Наталью или уже забыли? Упрекнул, что это ведь не свое горе. Такие слова меня укололи, и через несколько дней, снова оказавшись возле этого дома, я поговорил кое с кем из жильцов о помощи мужа пропавшей студентки ее матери.

   Кто-то в это дело не вникал, кому-то было безразлично, а вот одна женщина сказала, что молодой человек на редкость заботлив и внимателен к матери пропавшей жены. Казалось бы, чего же тут плохого, что он такой внимательный? Но втемяшилось же мне в голову, что тут что-то нечисто и это надо как-то проверить. А как?

   Стал думать и надумал. Мысль пришла весьма неординарная, и суть ее заключалась вот в чем: напротив дома, в котором проживала мать Рязанцевой (она жила на четвертом этаже, и планировку квартиры я хорошо знал), располагалась многоэтажка. Так вот, с пятого или шестого этажа я решил понаблюдать в бинокль за обитателями квартиры. Для этой цели купил, кстати, бинокль. И результаты «наблюдения» меня ошеломили. Отчисленный студент, бывший муж пропавшей жены, и мать пропавшей дочери вели себя как самые настоящие любовники! В моей голове появился рой разных мыслей. «Как же так? -- думал я. -- Завалили всех жалобами, что страдают и переживают, а сами развлекаются на пару?! Да как же так можно!..» Тяжелые, в общем, мысли ворочались в голове. Похоже, что и в самом деле тут не всё чисто. Значит, здесь кроется какая-то тайна и эти два человека ее ото всех скрывают... Но как это доказать? Сами-то не признаются. Нет, конечно. Стал искать какой-то выход, поделился своими проблемами с начальником розыска Журавлевым. Тот заинтересовался и обещал подумать. Подумал. И вскоре Рязанцева поместили на пять суток в КПЗ (камеру предварительного заключения), чтобы там с ним поработать. Я это оформил как положено: Рязанцев был задержан за нецензурную брань в общественном месте и приставание к девушке. При оформлении присутствовали понятые и, как свидетель, дружинник.