Со Злобиным я встречался, и не раз, уже в следственном изоляторе. Как же при встречах со мной он психовал, как психовал. Это надо было видеть.

   -- Ну ты меня и расколол! -- взрывался он, переживая. Да и как не переживать, когда какой-то пацан-оперативник сумел его, опытного ворюгу без особого труда за какие-то считанные часы обвести вокруг пальца. Опытные следователи не могли с ним сладить, а этот юнец обул как мальчишку!..

   Вздыхая, он признался, что верил мне, потому как все было слишком тонко продумано и не вызывало у него подозрений. Также признался (что безусловно мне польстило), что боится со мной разговаривать: вдруг да опять за что-нибудь зацеплю.

Помню, пришел как-то в СИЗО, а выводной со знаковой фамилией -- Хрущев, прослуживший в исправительно-трудовых учреждениях 36 лет, сопровождал группу подследственных. Сзади всех шел Злобин и потягивал папиросу. Больше никто из группы не курил. Я спросил Хрущева: «Почему он один курит?» -- «Как же! -- воскликнул тот. -- Этот же такой авторитет!» Я хмыкнул, но не стал рассказывать, как слопоушничал этот «авторитет» и вновь попал за решетку. Судом Советского района города Воронежа Василий Злобин был приговорен к восьми годам лишения свободы. Отсидев, вышел на волю, но был опять осужден за продажу наркотиков. Умер на зоне. Таков печальный конец вора-рецидивиста, авторитета среди своих собратьев по «ремеслу» Василия Злобина.

 Мошенница

   Нагрузка у сотрудников уголовного розыска всегда была большой. Да что там была -- она и есть, и будет большой, потому что преступлений, к сожалению, меньше не становится. А ведь их надо раскрывать. С тем, что руководством отдела направлялось для расследования лично мне, я справлялся. Да еще и по своей инициативе, так сказать, сверх положенного старался прихватить. Таких случаев было немало, и вот один из них.

   Это было в 1984 году. Как-то встретил я своего хорошего знакомого Анатолия Колупаева. Стоим, разговариваем о том о сем. Вижу, что Анатолий какой-то не такой, как всегда. Спрашиваю: «В чем дело? Почему грустный». Долго он мялся, возможно, из-за того, что работаю в органах внутренних дел. Потом все-таки рассказал. Суть дела заключалась в том, что он отдал пять тысяч рублей своей знакомой Марине Красновой (фамилия изменена) на покупку кооперативной квартиры. С Мариной раньше учился в финансово-экономическом институте, женщина пробивная, имела связи и, узнав про его затруднения с жильем, пообещала помочь. Она даже сказала ему по секрету, что заместитель председателя облисполкома ее родственница. Колупаев воспрял духом. Назанимал денег, передал Красновой и стал ждать. Но время шло, а квартирный вопрос так и не решался. При встречах Марина всякий раз находила какие-то отговорки. Начались ссоры в семье, и Анатолий попросил Марину вернуть деньги, но она под разными предлогами все не возвращала. Выслушав Колупаева, я кое о чем порасспросил его и пообещал этим вопросом заняться. Только чтобы не торопил, так как нагрузка и без того была большой. Доложил начальнику отдела милиции Александру Константиновичу Денисову и получил добро.

   Долго думал, с чего начинать. Если пригласить Марину и сразу брать у нее объяснение, то можно все испортить. Ладно, если случай с Колупаевым у нее единственный, а если нет? Да и сроки по рассмотрению поступивших заявлений четко по времени регламентированы, и тут уж придется поспешать. Решил собирать материалы и докладывать руководству отдела рапортами.

   Много раз вспоминал некоторые подробности из разговора с Колупаевым. Одна деталь меня заинтересовала. Колупаев говорил, что, когда передавал Марине деньги, она достала из сумочки блокнот, в который записала, когда и сколько получила от него денег. А что если в этой записной книжке есть записи и по другим «клиентам»? Потребности людей в жилье, в том числе и кооперативном, были и в те годы немалыми. Получить даже за свои деньги кооперативную квартиру было не так просто, тем более, вне очереди. Вот и находились разные проходимцы, помогавшие решать эти вопросы за взятки.

   Вечером, после работы, встретился я с Колупаевым и озадачил его: как бы заглянуть в блокнотик? Тот только руками развел:

   -- Ну и как?

   -- А давай думать,-- говорю. -- Ты ведь сказал, что она что-то при тебе записала?

   -- Да, сколько получила денег и мою фамилию с телефоном. Я даже обложку запомнил: там поздравление с Днем 8-го марта.

   -- Чудесно! Это ж такая зацепка! А если что-то и еще для нас найдется? Понимаешь?

   -- Соображаю, -- вздохнул Колупаев. -- Но как-то не здорово лезть в чужую сумку...

   -- Тогда ищи другой способ. Книжку-то можно потом обратно в сумочку положить.

   Лицо Колупаева вдруг посветлело.

   -- Кажется, есть один вариант, -- заулыбался.

   -- Говори, не тяни! -- поторопил я его.

   -- Да мы по традиции дни рождения в ресторане отмечаем, не все, правда, а круглые. Такой сбор намечается, и Марина должна придти, эти встречи она не пропускает...

   В общем, если не разводить говорильню, то сбор однокурсников в ресторане состоялся, и Марина со своей сумочкой на него пришла. Колупаев, пока все пели, танцевали и веселились, выбрал подходящий момент и сумел достать из висевшей на стуле сумочки записную книжку, передал ее мне, а я в срочном порядке переписал адреса, телефоны и вернул книжку обратно. Марина продолжала веселиться и ничего не заподозрила. Выписанные же из блокнота адреса, телефоны и некоторые другие детали имели для меня исключительно важное значение. С этого, собственно, и началась раскрутка Марины Красновой, занимавшейся квартирными и другими аферами. И Колупаев был далеко не единственным, кого она обдурила. Таких по записям в книжке набралось около десяти человек. Со всеми мерами предосторожности я начал с этими людьми встречаться. Дело оказалось долгим, непростым. Приходилось убеждать клиентов, что они попались на крючок мошенницы, которая не решала и не будет решать их проблем. Заодно стал собирать от всех, с кем встречался, справки, объяснения, все, что могло пригодиться для следствия, предупреждая, чтобы они не проговорились Красновой.

   Вырисовывалась весьма любопытная картина: пока я работал с десятком лиц по адресам, взятым из записной книжки, количество клиентов, которых Марина Краснова обманула, выросло в три раза. По моим записям, их стало 29. Но вообще-то клиентов, и я в том был уверен, должно быть еще больше. В проводимых беседах выяснялось, что никому и ничего она не решила. А ведь с каждого клиента брала от двух до шести тысяч рублей -- деньги по тому времени очень большие.

   Собирая материалы от потерпевших, я невольно задумывался, как же Красновой удавалось дурить головы стольким людям. Почему они обращались по самым разным вопросам именно к ней? Почему, когда дело явно не решалось, никуда не обращались с жалобами? Ее клиентами были, как правило, работники торговли и общественного питания. Деньги у них водились, а вот обращаться в правоохранительные органы никто не решался. Боялись, вдруг да спросят -- откуда взялись такие денежки? Краснова хорошо изучила психологию людей, потому и действовала нагло и уверенно. Писала в разные инстанции жалобы, проявляла себя просто закоренелой жалобщицей, этакой радетельницей за правду, которую хорошо знали в обкоме партии и облисполкоме. В эти инстанции вообще-то было не так просто пройти, а вот Краснову знали и всегда пропускали, чтобы лишний раз с ней не связываться. Иногда она брала с собой тех, которым за их деньги обещала что-то решить. Те видели, в какие двери она заходила и как с ней вежливо, почтительно разговаривали. Все это работало на авторитет Красновой. Создавалось мнение, что она действительно имеет в верхах огромные связи и может решать любые проблемы.

   Папка по сбору материалов о противоправной деятельности Красновой пухла на глазах. Я решил поподробнее выяснить, когда и по каким вопросам она обращалась в обком партии и облисполком. Картина предстала сногсшибательная!