- Что? Что такое?

Леська не отвечая, глядела на Керин во все глаза. Мартин затряс подружку за плечи:

- Что? Змея?!

- На жабу наступила, - проворчал Торас, почесывая бороду.

- Смотрите, - сказала Леська тихо, - смотрите... у нее глаза - золотые...

Пастухи оцепенели. Маст открыл рот и позабыл его закрыть. Нет, ему не померещилось вчера! В ясном свете дня стояла перед ними самая обычная девушка, и глаза ее были золотые, как пламя.

- Что с вами? - спросила она недоуменно. - Что случилось?

Фарар тяжело шагнул вперед:

- Здравствуй, Золотоглазая.

- Золотоглазая, - шепотом повторил Мартин.

- Пришла, - неуверенно сказал Торас. - Пришла, значит. Не уйдешь?

Они стояли, тесно окружив ее. Керин молча переводила взгляд с одного лица на другое. Леська крепко вцепилась в ее руку, будто боялась, что она исчезнет.

- Мы тебя все ждали, ждали, - сказала она. - Не уходи, пожалуйста... Теперь все по-другому будет, правда? Все хорошо?

Керин молчала.

- Не знаю, - прошептала она. - Не знаю.

- Должна знать! - Фарар придвинулся и тоже сжал ее руку. - Слишком долго мы ждали тебя, пойми!

Глаза Керин стали огромными. Золотое пламя билось в них, не угасая. Потом заблестели слезы и покатились по щекам.

Леська опомнилась первой.

- Уходите! Уходите все! Отец! Мартин! Маст! Ну, что уставились?

Она обняла Керин, закрывая от взглядов. Ошеломленные пастухи молча отошли. Маст подпрыгнул, шлепнул себя по лбу и, спотыкаясь, побежал к селению. Даже не подумав, что верхами быстрее и проще. Зато об этом подумал Торас, а после долго выговаривал Масту за поспешность. Мало что! Может, Золотоглазая вовсе не хочет, чтобы о ней болтали. Пусть он, Маст, придержит язык. И другие придержат. Нашла Леська подружку, и все тут. Меньше говоришь - больше проживешь. Так-то.

Весь была большая. Посредине площадь с колодцем, вокруг в беспорядке разбросаны дома. Все лето стада паслись в степи, и хозяева домой являлись редко - помыться и отъесться. Женщины же и дети дома сидели безвылазно, изредка только ходили в дальний лес за ягодами. Самым главным местом в веси был колодец. Целый день, начиная с рассвета, тянулись сюда хозяйки и девицы с ведрами. Здесь делились новостями, присуживали ухажеров, перемывали косточки отсутствующим, и порой разгневанный муж, так и не дождавшись ужина, волочил с площади жену за косы. Поселившись у Тораса, Керин вместе с Леськой ходила к колодцу. Женщины вначале косились на нее, после пытались разговорить, и наконец решили, что Леськина подружка хоть и миленькая, но тихоня, говорит, не подымая глаз. Откуда только Торас ее взял, как решился в дом принять, а впрочем, он богатый, может делать, что в голову придет, баловать свою чудную дочку. Только бы эта чужая у наших дочек женихов не увела, а другое нас не касается - так решили женщины и успокоились.

Торас и вправду был богат. Трижды в год гонял он на торги дойных коров и коз, растил на продажу коней. В веси он был уважаем, от отца принял обязанности главы общины и нес их исправно. Овдовев, Торас больше не женился, и они с дочкой жили вдвоем. Леська росла, как хотела. Пока была маленькая, отец во всем ей потакал, а когда выросла, возмечтал было приструнить, да поздно. Сына у Тораса не было, и наследником должен был стать муж дочери. Однако Леська всех женихов отваживала и охотней бродила одна в лесу, собирая травы, чем с парнями на игрищах. И все-таки молодые пастухи ходили за ней по пятам - Леська была красивая. Лицо смуглое, коса толстая, рыжая, стан гибкий, руки и ноги не по-здешнему маленькие. Матери тех, что из-за Леськи засиживались в девицах, втихомолку обзывали ее колдуньей. Когда появился Мартин, Торас вздохнул с облегчением - наконец-то дочка образумилась. Леська была к Мартину снисходительна, как сытая змея к зайцу, но противу мысли стать его женой ничего не имела. По обычаю Мартин пошел к Торасу в подпаски, чтобы отработать себе невесту, трудился старательно, терпеливо сносил Леськины насмешки и исполнял прихоти и медленно, но верно шел к цели. Торас уже задумывался о том, что к осени надо готовить свадьбу.

Все это рассказывала Керин сама Леська. Не сразу она разговорилась, вначале только пялилась зелеными глазищами, будто не веря, что это и есть та самая Золотоглазая из Легенды, запомненной с детства. Когда Керин впервые взялась за ведра, Леська разинула рот. Но на второй день уже охотно принимала помощь, а на третий повела Керин в лес, на любимые свои полянки и овраги. Керин только улыбалась, глядя в Леськино разгоряченное лицо. Она одобрила возню с травами и возмутилась насмешкам пастухов над Леськиным волхвованием, после чего Леська сказала, что лучшей подружки у нее нет и не было. Она даже открыла Керин свои тайные замыслы - уйти вместе с ней из дома исполнять предначертание Легенды. Керин вначале смеялась, а потом погрустнела.

Появление ее в веси не вызвало кривотолков - все, бывшие тогда с Торасом, держали язык за зубами. Труднее всех приходилось Масту, ничто на свете не ценил он так, как возможность первым о чем-то поведать. Но Торас умел убеждать и грозить, и Маст молчал, как мертвый, только изредка по ночам молился Велесу, выпрашивая терпения.

Так тихо прошла неделя, началась другая. Как-то вечером у колодца Леська разговорилась с худой темнолицей хозяйкой по имени Сетт. Оказалось, у нее болен сын, вот уже три дня, как нога распухла, ходить не может и ничего не ест, а волхвов что-то не видно. Пастухи сами не смели лечить раны и болезни, это делали для них бродячие волхвы, вмешаться без которых в таинство врачевания означало навлечь на себя гнев богов. Узнав обо всем, Керин предложила помощь. Сетт вначале испугалась безмерно, но девушки быстро ей втолковали, что лечить будут они, а стало быть, и все беды падут на их головы. Сетт согласилась, но поставила условием, чтобы Леська не вмешивалась. Ворожбы чужой она боялась меньше.

Когда стемнело, подружки пробрались в дом Сетт. Керин занялась лечением, Леська глядела, а Сетт в углу молилась всем богам по очереди - на всякий случай - и с ужасом прислушивалась, не заорет ли сын. К счастью, все обошлось, через два дня мальчишка скакал, как молодой козленок, и ел за троих, и мать втихомолку кляла ненасытное чадо, вслух расхваливая чужую умелицу. Соседки с новым любопытством приглядывались к Керин, и наверняка дошло бы до большего, чем простая сплетня, но тут всколыхнула всех весть о Послах Дракона.

Весть пришла в праздник, когда мужчины обедали, вернувшись с пастбищ. Принес ее лесоруб из Бортной веси. Ему удалось опередить Послов на один пеший переход. Весть быстрее огня летела от дома к дому и наконец ворвалась во двор Тораса. Он сидел за столом с подпасками, Леська и Керин подавали. Услыхав, Торас побледнел и со стуком уронил ложку.

- Делать что? - задыхаясь, спросил посланец.

Торас вскочил:

- Как - что? Прятать немедля! Мартин, скочи в Заточную! Роден, Ярот - по дворам, предупреждайте! Леська, собирайся, живо!

Мартин выскочил, хлопнув дверью, за ним другие. Леська заметалась по горнице.

- Что случилось? - Керин схватила Леську за руку.

- После! - Леська увязывала узел. - Бежим!

Она схватила со стола лепешку, сунула к остальному и выбежала издому, таща Керин за собой.

В веси была суматоха. Хлопали двери, кричали женщины, надрывались псы. По улице бежали девушки с узлами и плетенками, торопились налегке парни. Леська и Керин помчались следом.

- Что это? - крикнула на бегу Керин.

- Послы Дракона! Молодых берут, чтоб им подавиться!

- Зачем?

- В жертву! В жертву Дракону! Скорее!

Керин вдруг резко встала. Леська едва удержалась на ногах и тоже остановилась. Их обегали с двух сторон, спотыкаясь о брошенный узел.

- Бежим! - сердито крикнула Леська.

- Прежде скажи толком. Что за дракон? Какие жертвы?

- У, нечистый! - не выдержала рыжая. - Поймают, пока болтать буду!

- Говори!