В тот момент не хотелось: знай я, чем обернется дело, не стал бы медлить и колебаться.

Повернув за угол, я налетел на женщину. У нее выпала сумочка и содержимое рассыпалось по тротуару. Извинившись, я бросился собирать безделушки, тут наши взгляды встретились и – чудо! – передо мной была давешняя Q-террианка. Ее нельзя было не узнать, хотя сегодня она была одета, как обычная жительница земли.

– Я рад снова вас видеть! – выпалил я, протягивая ей сумочку. – Я думал о вас.

– Разве мы знакомы? – холодно спросила молодая женщина.

– Вы могли не запомнить меня, это было так мимолетно. Вчера вы приходили в Институт исследований прошлого. Мы немного поговорили. Чуть-чуть.

– Нет, нет! Вы обознались, молодой человек.

Зеленые глаза женщины были ясны и непроницаемы; я предпринял последнюю отчаянную попытку:

– Вы прибыли с Q-терры и спрашивали меня про двадцатый век! Неужели не помните?

– Я всю жизнь прожила в этом городе, – отстранилась женщина. – Вы обознались. Или вы сумасшедший. Отстаньте, я позову полицию.

Невозмутимое совершенство! Несмотря ни на что, я был уверен, что это она. Я пошел прочь, а когда обернулся, Q-террианка смотрела мне вслед и улыбалась. Как глупо. Как странно. Вот и все. Умей довольствоваться малым, Джей.

Я зашел в бар неподалеку от дома, где делали отменный ячменный кофе, взял сигарет и попытался расслабиться. Прошло около часа. Я размышлял о том, что моя жизнь была бесцветной и не слишком правильной. Да, я достигал разных целей, я честно трудился, не нарушал законов и не поступался принципами, временами я был удовлетворен, но чего-то не хватало. Чего-то неуловимого, ясности, как во сне на берегу моря. Или, наоборот, чего-то разрушительного, дерзкого, силы переживаний. Восторга. Свободного падения. Не знаю. Я был нестабилен. Я был недостаточно живым.

Разгадка была в ней, незнакомке со светло-зелеными глазами. Я хотел видеть ее, говорить с ней, просто быть рядом. Я не мог отделаться от наваждения и злился.

В бар вбежала Уна. Она едва не снесла двери и кричала на все помещение:

– Ты здесь! Как хорошо, что я тебя нашла. Ты в порядке?

Не похоже на нее. Уна вроде эмоциональной калеки. В подростковом возрасте сделала психокоррекцию, тогда все девушки из ее класса делали, это было модно. Ей вживили в мозги ЭПГ-кристалл. Несколько лет после операции прожила в своем радужном пузыре: ОК, я мисс совершенство, нет проблем, негативчик побоку, внешний мир не существует, существую только я, я всегда права, и я самая лучшая, я всегда получаю, что хочу, я всем нравлюсь, а кому не нравлюсь, тот конченый урод и т. п. Потом кристалл стал давать сбой. Защитный пузырь лопнул. Две ее школьные подружки без видимой причины покончили с собой, еще одна подсела на тяжелые наркотики. Уна оказалась более сильной и более хитрой. Она научилась справляться с приступами депрессии и скрывать их, чтобы не отправиться на принудительную терапию. Наше общество терпимо к психическим недугам, но депрессия особый случай.

Обратно ЭПГ-кристалл так просто не извлечь – фирму, которая их ставила, прикрыли, а разработчики технологии скрылись. Но дело сделано: каждая вторая молодая женщина у нас с этим кристаллом в голове, и у всех кристалл дает сбои. Один день реакция на все как у снулой рыбы, на второй день истерит несколько часов подряд, на третий подсядет на идею-фикс, и все разговоры только об этом, на четвертый забудет, о чем твердила накануне. ЭПГ.

Уна вцепилась в меня и потащила к телекомпу:

– Ты сегодня селебрити. Тебя будут показывать все каналы!

Уна с благоговением приникла к монитору. Показывали не меня, а пожар в многоэтажном доме. Из окон прыгали обезумевшие люди, внизу ревели сирены пожарных машин, у которых закончились пена и вода. Из одного брандспойта еще заливали струю в окно, оттуда сначала рвануло пламя, потом повалил черный дым. По аварийной лестнице между четвертым и пятым этажами медленно двигался вниз мужчина, его увеличили – на крупном плане было видно, что шею человека обхватил ребенок, он старается удержаться, но опоры лестницы шатаются и силы его на исходе.

К телекомпу подтянулись остальные посетители бара. Риэлити-смерть в эфире по-прежнему манит зрителей. Недавно набрало высокие рейтинги шоу из операционной палаты про больных раком. Всех увлекает, как люди борются за жизнь, даже если они обречены. Можно было делать интерактивные ставки на пациентов, кто сколько дней протянет. Говорят, организаторы мухлевали с этим делом, поэтому сначала тотализатор свернули, а затем и шоу закрыли.

На мониторе снова дали общий план, показали новоприбывший отряд спасателей и пенные струи, нацеленные в пламя, показали санитаров, растаскивавших и грузивших в машины раненых и погибших. Человек с ребенком оставался на аварийке и пытался спускаться, но опора шаталась все сильнее. Наконец к стене приставили пожарную лестницу с люлькой и спасателем. Мужчину сняли с аварийки, перила он не сразу решился отпустить. Снова крупный план – и глазам не верю! – в чумазой физиономии растерянного героя я признал свою собственную. Затем репортер на фоне пострадавшего дома сообщил о спасении дочери президента венчурной компании. Спасителем был я.

– Я всегда знала, что ты герой! – Уна обращалась ко всем присутствующим. – Смотрите, это он, мой герой! Ему должны дать награду. Это мой жених.

Она экзальтированно бросилась меня целовать, люди вокруг одобрительно зашумели, а я в очередной раз за сегодня почувствовал себя идиотом. Владелец бара проставил всем бесплатное пиво, мужчины хлопали меня по плечу «Ты что надо, кэп!», Уна продолжала восторженно и немного заискивающе повизгивать. Я выпил невкусное пиво, дружески простился со всеми и мы с Уной отправились ко мне домой. Пока мы поднимались в лифте, она успокоилась.

В гостиной я усадил давнюю подружку в ее любимое кресло и развеял ее заблуждения:

– Послушай, солнышко, я никого не спасал. Это не я на стриме. Я никогда не был героем и до сегодняшнего дня не представлял, как ничтожна и скучна моя жизнь. Если хочешь, я женюсь на тебе, но вряд ли это нужно: я тебя не люблю.

Уна разрыдалась. Я проявил бестактность и попытался смягчить удар:

– Уна, детка, я никого не люблю. Даже самого себя. Ты говорила, что не можешь нормально чувствовать. Беда у тебя с эмоциями. Нет, это я бесчувственный эгоист или глупец. Ты заслуживаешь лучшего. Ты красивая славная девочка, когда-нибудь тебе повезет.

Уна плакала безнадежно и ожесточенно. Ей больно, но когда она устанет от слез, станет легче. Мне надо было выговориться:

– Я не был искренним, потому что старался быть хорошим. Да, я верил, что так правильно, но получилось по-другому. Тебе трудно понять, но и вчерашний ночной клуб, и сегодняшний пожар, и многое другое неправда. Даже если ты видела это в новостях. Не знаю, что происходит, но в реале ничего не было. Были более загадочные вещи: вчера я притащил из сна древний китайский символ – двух рыбок, черную и белую, а сегодня встретил на улице Q-террианку, помнишь, ту, что спрашивала про ХХ век, а она заявила, что всегда жила в нашем городе и позовет полицию, если я буду к ней приставать.

– А ты к ней приставал? – донеслось сквозь всхлипы.

– Не то, что ты думаешь. Я уверен, что эта женщина знает причины этих странных событий, подмен и двойников, но скрывает их. Я хочу понять, что происходит. Важно найти ее, понимаешь? Я сойду с ума, если не решу головоломку.

– Незачем тебе понимать, все равно ничего не изменится, – с этими словами преданная мне и преданная мной Уна направилась в прихожую, где натянула свое старенькое пальто и ушла, громко хлопнув дверью.

Вот так. Все женщины существа с другой планеты, как говорит один мой приятель. Он прав на все сто.

Я сидел в темной комнате совершенно один, в душе моей царило умиротворение, и на моей ладони лежала пластинка с китайскими рыбками. Потом лег спать, и никаких снов мне в ту ночь не привиделось.