Таким образом, уже язык документов XVII--XIX вв., приведенных в "Акте", вызывает подозрения. Эти подозрения превращаются в уверенность при анализе исторических реалий "Акта" и помещенных в нем текстов документов. Прежде всего, в ближайшем и отдаленном окружении Болотова, Новикова, Радищева, декабристов, Пушкина, Карамзина, Ленина и проч. мы не встречаем никаких Раменских. Не существует и летописей, которые бы повествовали о неких книгописцах, дипломатах и военных по фамилии Ра-менские. Совершенно фантастически звучит, например, рассказ о спасении Раменскими Марфы Посадницы. Приведенные в нем факты воистину предоставляли бы неоценимую услугу для близкого, как повествует "Акт", к Раменским Карамзина, который на рубеже XVIII--XIX вв. собирал исторические материалы о Марфе Посаднице. На их основе он опубликовал историческую повесть[354]. В "Истории государства Российского" Карамзин, которому, согласно "Акту", в сборе исторических документов так деятельно помогали Раменские, ни слова не говорит о воспоминаниях одного из Раменских, где были помещены столь живописные подробности судьбы Марфы Посадницы.
Вообще раздел "Акта", посвященный связям Раменских с Карамзиным, может служить в некотором роде моделью доказательства подлога. Уже в начале его приведены вымышленные факты. "Из писем Карамзина А. А. Раме некому, -- пишут авторы "Акта", -- следует, что они неоднократно встречались в Твери, Торжке, а также в Мологине. В одну из таких встреч в 1821 г. в Торжке у Олениных Н.М.Карамзин подарил Раменскому полное собрание своих сочинений..."[355]
Посещения Карамзиным Твери известны, они хорошо документированы: именно здесь им была передана Александру I знаменитая "Записка о древней и новой России". Что же касается его поездки в Тверь в 1821 г., то благодаря наличию его переписки с одним из своих друзей, директором Московского архива Коллегии иностранных дел А.Ф. Малиновским, можно утвердительно сказать, что ее не было. Никакими документальными источниками не подтверждается и наказ Карамзина своей жене подарить Раменским полное издание "Истории государства Российского" "в двенадцати томах в благодарность за сотрудничество в сборе материалов для "Истории..."". Якобы первые из них, с дарственным письмом Карамзина, передал Раменским в 1833 г. Пушкин (Карамзин умер в 1826 г.), а остальные досылал книгоиздатель А.Ф.Смирдин. Ни о каких двенадцати томах смирдинского издания "Истории" в 1833 г. не могло быть и речи: впервые именно двенадцатитомная "История" с включением незаконченного двенадцатого тома и набросков к нему была опубликована Эйнерлингом только в 1838--1839 гг. В "Истории государства Российского" нет не только ссылок на какие-либо исторические документы, собранные Раменскими, но и вообще какого-либо упоминания представителей этого рода. "Акт" сообщает о поездке летом 1801 г. Алексея Раменского в Петербург и о встречах там с Карамзиным, который с конца XVIII в. и вплоть до 1816 г. принципиально не бывал в северной столице, тяготясь тамошней чиновной и светской суетой.
Таким образом, все сведения о связях Раменских с Карамзиным представляют собой плохо прикрытый вымысел. Раменские как бы всего-навсего "вставлены" в общий контекст карамзинской эпохи. Автор подлога, конечно же, имел представление о ней, но ему все же не хватило знаний конкретных подлинных источников для того, чтобы избежать неточностей и ошибок, что, в принципе, было не так уж и сложно сделать.
Аналогичные ошибки можно обнаружить в изобилии и в других сюжетах "Акта". Чтобы не утомлять внимание читателей, отметим несколько обстоятельств. Вопрос о подлинности и достоверности "Акта" волновал уже редколлегию "Нового мира". Публикации его первой части предшествовала врезка "От редакции". В ней утверждалось: "Авторитетная экспертиза дала заключение: перед нами подлинный документ... "Акт" представляет собой опись рукописей, хранившихся в семейном архиве Раменских... Но можно ли гарантировать их подлинность? Авторы "Акта" добросовестно переписали в документ то, что нашли в доме Раменских. По их утверждению, переписывали они с подлинников. Так ли это? Всегда ли с подлинников? Как это можно проверить, если то, что служило материалом для "Акта", до войны было передано в Ржевский краеведческий музей, а в сорок первом бесследно исчезло в огне войны? Остается один путь проверки подлинности копий, представленных в документе, -- путь научного анализа. Но для этого документ должен стать известным общественности". Редколлегия попыталась обосновать и другой мотив публикации сомнительного документа. По ее мнению, рассказ об учительской династии Раменских "сейчас, накануне нового учебного года, когда в стране осуществляется школьная реформа -- идет большая работа по улучшению воспитания подрастающего поколения, -- документ этот будет прочитан с особым интересом"[356].
Однако послесловие к публикации Маковеева было призвано рассеять возникавшие сомнения, а также оправдать ряд ошибок "Акта", замеченных специалистами. Экземпляр "Акта", по сообщению Маковеева, представлял собой несчитанный и надлежащим образом не оформленный текст, авторы которого могли к тому же из благородных побуждений допустить исторические погрешности. К их числу Маковеев относит рассказ А.А.Вознесенской о встрече с А.И.Герценым зимой 1870/1871 гг., ряд других фактов. Зато Маковеев решительно отстаивает подлинность оригинальных текстов документов, приведенных в "Акте", в том числе и в случаях, когда там содержались противоречия с общеизвестными фактами. Так, например, касаясь письма Болотова 1798 г., где известный литератор, редактор "Библиотеки детского чтения", близкий друг Карамзина -А.А.Петров упомянут как живущий (в литературе его смерть датируется 1793 г.), он склонен это считать еще недостаточно установленным фактом[357]. И напрасно, поскольку существуют многочисленные независимые друг от друга источники, в том числе письма Карамзина, датирующие смерть Петрова именно 1793 г. В послесловии Маковеев приводит многочисленные факты о судьбах рода Раменских уже после 1938 г., основанные, по всей видимости, на его личном знакомстве с представителями рода. Сами по себе они очень впечатляющи, но мало что прибавляют к доказательствам подлинности "Акта".
Возвращаясь к предисловию редколлегии "Нового мира", заметим, что в нем была подчеркнута подлинность "Акта", т.е. его возникновение в 1938 г. как результат работы специальной комиссии и указание на то, что документ был подвергнут специальной экспертизе. И хотя возникали после такого сообщения естественные вопросы, например, кто проводил экспертизу, существует ли официальное заключение на этот счет, как документ попал в руки Маковеева, где он хранится и т.д., редколлегия выразила сомнение лишь в подлинности, а значит, и достоверности всех тех документов, которые в 30-е годы оказались в распоряжении комиссии. Вопрос о времени составления "Акта" (а в нашем случае ответ на него является ключевым и для доказательства его фальсифицированного характера, и для прояснения мотивов подлога) остался как бы не самым главным.
Не показался он главным и автору настоящих строк, который в своей книге о подлогах исторических источников в России XVIII -- первой половины XIX в., поверив заключению "авторитетной экспертизы", выдвинул привлекательную гипотезу о том, что фальсификация возникла в период сталинских репрессий в кругу Раменских для обеспечения их личной безопасности от возможных репрессий[358]. Подчеркивание в "Акте" близости Раменских к деятелям отечественного освободительного движения радикального направления вполне укладывалось в сталинскую схему русского революционного процесса и должно было, как казалось автору книги, служить своеобразной "охранной грамотой" для Раменских.
Право на ошибку существует и у автора исторического сочинения. В данном случае такая ошибка могла произойти только в условиях начала перестройки, когда каждый запретный или малоизвестный факт из сталинской эпохи все чаще становился неким знаком нам, людям, питавшимся дотоле лишь тайными слухами об истории того времени, неким сигналом о жизни, чаяниях и надеждах живших тогда людей.
