Это было все, что она успела сделать, прежде чем Хонор рухнула - осторожно - на стул у кровати, беспомощно хихикая.

Эллисон просияла, глядя на нее, и Хонор положила одну руку на собственный сильно беременный живот, по-женски сдерживая смех.

- О, мама! Это было коварно!

- Я понятия не имею, о чем ты могла бы говорить, - безмятежно сказала Эллисон. - А теперь перестань хихикать - это заставляет тебя звучать как двенадцатилетнего ребенка - и подойди сюда, чтобы поцеловать своих братьев.

Вышеупомянутые хихикалки снова грозили сорваться с поводка, но Хонор Александер-Харрингтон была сделана из более прочного материала и твердо поставила их на место. Затем она снова встала со стула и подошла, чтобы наклониться над кроватью своей матери и крошечными краснолицыми младенцами по обе стороны от нее. Руки Эллисон крепко прижимали к себе маленьких, завернутых в одеяло, мирно спящих мальчиков, и, несмотря на их переругивание, ее глаза были затуманены, когда она посмотрела на свою дочь.

- Они прекрасны, мама, - мягко сказала Хонор, наклоняясь, чтобы прижаться губами к каждому крошечному лбу по очереди.

- И ты уже несколько месяцев знала, что они будут близнецами, - заметила ее мать. - Я не понимаю, почему ты, кажется, так удивлена столь поздней датой.

- Я не "удивлена". Я... в замешательстве. - Хонор выпрямилась, нежно коснулась щеки матери, затем снова откинулась на спинку стула. - Я не совсем понимаю это излияние близнецов, вот и все. Я имею в виду, разве я не была удовлетворительной? Есть ли какая-то причина, по которой вы чувствуете себя обязанными производить таким образом на свет парных братьев и сестер?

- Ты была в высшей степени удовлетворительной, - сказала Эллисон более мягким тоном. - Хотя, если быть до конца честной, я иногда действительно сожалею, что мы не дали тебе братьев и сестер, когда ты была моложе. Мы должны были это сделать.

- Чепуха. - Хонор протянула руку, чтобы сжать плечо матери. - У меня все было просто отлично, и я полагаю, что вы с папой были не самыми худшими родителями в исследованной галактике. - Она пожала плечами. - Я просто подумала, что, возможно, вы двое были немного медлительны только поначалу, поэтому вы ограничились тем, что практиковались только на одной мне, пока не были уверены, что у вас все получилось правильно.

Если бы в этот момент в комнату вошел кто-нибудь другой, они бы точно знали, от кого Хонор унаследовала свое хихиканье, и Хонор торжествующе улыбнулась.

- Ну, слава богу, у нас был Нимиц, чтобы помочь, - сказала Эллисон, сдерживая свое веселье и глядя на древесного кота, растянувшегося на спинке стула Хонор. - На самом деле это был один из самых важных уроков, которые мы извлекли. Всегда привлекайте древесных котов к воспитанию детей!

Настала очередь Нимица прыснуть от смеха, и мать с дочерью наблюдали, как его руки размахивают знаками.

- Чтобы уберечь меня от неприятностей, даже не потребовался весь твой клан, Вонючка! - запротестовала Хонор, но Эллисон с энтузиазмом кивнула.

- Тоже сделано! И вот почему мы так счастливы, что кошки помогают нам растить Фейт и Джеймса.

- Ну, я признаю, что требуется каждый древесный кот, которого мы можем найти, чтобы скакать стадом за этими двумя, но это потому, что они не такие скромные, послушные и добросовестные, какой я была в детстве.

- Дорогая, если ты собираешься говорить такие вещи, не могла бы ты выйти в коридор? Я бы не хотела, чтобы дети пострадали, когда ударит молния.

- Мама!

- Ну, я не хочу ранить твои чувства или что-то в этом роде, но произносить такую чудовищную ложь? - Эллисон печально покачала головой. - Вижу, что я действительно подвела тебя в чем-то как родитель.

- Нет. - Хонор снова сжала ее плечо. - Нет, мама. Это единственное, чего вы с отцом никогда не делали. И я надеюсь, что мы с Хэмишем справимся с Раулем и Кэтрин хотя бы наполовину так же хорошо, как вы. И с Эндрю Иудой Уэсли.

Она положила другую руку на купол своего живота, чувствуя, как ребенок внутри нее шевелится, и пробуя на вкус его нерожденное сияние разума, мечтательно шевелящееся, когда он дремал на пути к рождению.

- Значит, вы определились с именами? - мягко спросила Эллисон.

- Да. - Хонор моргнула затуманенными глазами. - Мы потеряли стольких, в честь кого могли бы назвать его. Мы склонялись к Говарду, но вы с папой уже позаботились о том, чтобы мы никогда его не забыли. Или Майкл. - Она печально улыбнулась Говарду Саймону Харрингтону и его брату Майклу Джеремайе. "Так много друзей, по которым можно скучать и оплакивать", подумала она. - Так много жизней, которые нужно помнить и праздновать. - Мы тоже думали о Бенджамине, - сказала она. - Это предложил Хэмиш. Но, я просто...

Ее голос затих, и Эллисон ослабила объятия Майкла Джеремайи и протянула руку, чтобы коснуться запястья Хонор в знак понимания. Конечно, это было иррационально, но она понимала почти инстинктивный страх, что, если Хонор и Хэмиш назовут своего сына в честь Бенджамина Мэйхью, судьба заберет его у них так же, как она забрала Майкла Мэйхью и многих других.

- Ну, мы, кажется, придумываем довольно много вполне библейских имен, - сказала она решительно более легким тоном.

- Грейсон обладает таким эффектом, - ответила Хонор. - А мы могли бы сделать и хуже! Хэмиш на самом деле предложил Алджернона Алоизиуса Александера-Харрингтона на том основании, что имя "три-А" подходит только для нашего отпрыска. Именно тогда я сказала ему, что подобные шутки в адрес беременной женщины являются основанием для оправданного убийства.

- Любимая, я признаю, что это должно быть оправданное убийство, - сказала Эллисон со смехом. - Хотя и не думаю, что это так.

- Это по законам Харрингтон Стейдинг, - ответила Хонор. - Во всяком случае, сейчас!

- Я думаю, что это было отличным дополнением к твоей юриспруденции, дорогая.

- Я тоже. - Хонор улыбнулась, затем покачала головой.

- Что? - спросила Эллисон.

- Просто я забываю, какие они крошечные. - Хонор коснулась пухлых, похожих на бутон розы губ Майкла Джеремайи. - Какие маленькие и хрупкие. Раулю и Кэтрин сейчас по четыре, а Фейт и Джеймсу по десять! Просто кажется невозможным, что они когда-либо были такими крошечными.

- Дети растут, милая. Я помню, как моя мама сказала мне, что я проведу с тобой две недели.

- Две недели?

- Две недели, - кивнула Эллисон. - Потому что, - сказала она, - именно таким долгим это должно было показаться, когда я оглянусь назад. У меня было две недели с тобой, так что мне нужно было сделать так, чтобы каждый день этих двух недель был на счету. Я не всегда сходилась во взглядах с твоей бабушкой, Хонор, но в этом она была права. В моем сознании, в моем сердце ты все еще маленькая девочка, безумно бегающая по оранжерее, попадающая в беду. И выглядишь так чертовски мило, что никто не мог на тебя злиться, что бы ты ни делала. Я так невыразимо горжусь женщиной, в которую ты выросла, сильным, замечательным человеком, которым ты стала. Но в моем сердце я все еще обнимаю эту маленькую девочку каждую ночь.

- Ну, если я стала хорошей, то это благодаря тому, кто меня вырастил, - мягко сказала Хонор. - И я тоже чертовски горжусь тобой и папой. Но я не хочу, чтобы с Раулем и Кэтрин это были просто "две недели".

Она снова коснулась своего живота, и ее мать улыбнулась горько-сладкой улыбкой.

- Боюсь, мы мало что можем с этим поделать, - сказала она. - Но примерно через три месяца ты снова начнешь отсчитывать эти часы с Эндрю, не так ли?

- Да, я так и сделаю. - Хонор улыбнулась ей в ответ. - И знаешь что? Я сделаю так, чтобы каждый из этих дней был на счету.

Офис командующего флотом

Здание Адмиралтейства

Город Старый Чикаго

Солнечная система

- Итак, теперь, когда Роббинс вернулась, что ты думаешь о Факеле? - спросил Уинстон Кингсфорд и предостерегающе поднял палец в сторону Чарлза Гэннона. - И я честно предупреждаю тебя. "Это интересно" меня не удовлетворит.