Виктор сочувственно покачал головой.
– Неприкосновенна, – повторил он. – Но ведь не бессмертна.
Ника отставила бокал в сторону. Обнаженные руки на мгновение покрылись мурашками.
– Тебе не звонила мать? – равнодушно осведомился Виктор. – Буквально на днях.
Ника вздрогнула.
– Откуда ты знаешь?
– Вчера с девяти вечера до одиннадцати ночи она перечисляла драгоценности, присланные на днях таинственным поклонником. Насколько я осведомлен, распаковать она успела двадцать коробочек из тридцати.
– Кажется…
– Твоя мама любит растягивать удовольствие. Уже целый год она получает подарки. А теперь представь, что таинственный незнакомец в один день умрет. От сердечной недостаточности, к примеру. Она очень сильно расстроится, обнаружив в очередной посылке не драгоценности, а малеконского жука. Так сказать, прощальный подарок.
– Виктор! – воскликнула Ника. Малеконский жук одним укусом превращал человека в кипящую жидкость. Это было излюбленное насекомое Виктора. Он отворил стеклянную дверь шкафа, поставил бутылку Leon Verres на место.
– Все должны знать свое место, малышка. Поэтому хорошенько подумай, какие подарки будет получать твоя мама. Пойми меня, я всем сердцем желаю ей здоровья, – заключил он, делая акцент на слове «сердце».
Ника исподлобья смотрела на Виктора. Монстр опустился на колени, ласково приподнял ее подбородок.
– Ну, не грусти. С минуты на минуту подадут броксов. Вернемся в зал, с тобой давно хотели познакомиться влиятельные господа. Будет неудобно, если тебя увидят в таком настроении.
Осклабившись, Виктор подал Нике скользкую руку. В каждом его слове чувствовался подвох, за которым скрывался еще один подвох: незаметный и непредсказуемый, как малеконский жук. Ника сделала над собой усилие, взяла руку Виктора.
– Мы еще долго будем здесь? – спросила она.
– Мы недолго, – ответил Виктор. – Я не вернусь в твой шкаф.
Он обнял Нику.
– Три дня, моя дорогая. Подумай хорошенько и дай мне ответ. А сейчас идем отдыхать.
Через три дня Ника одумается.
Через три дня она вернется к Виктору.
Через три дня сердце Ники будет в его руках.
Глава III
Адель заканчивал принимать душ. Издалека он напоминал прекрасного ангела с фарфоровой кожей. Ровные белые зубы, мягкие черты лица, классический прямой нос с узкими ноздрями. Восемь чистых глаз готовы были выпасть из орбит, утонуть в его же водном отражении. Архитектор, спроектировавший данное создание, либо был сумасшедшим, либо изначально ставил перед собой цель умалить работы коллег, штампующих отвратительных монстров. Так или иначе, Адель был прекрасен, совершенен, но в то же время уязвимым. Он не чувствовал себя уникальным монстром – цельным организмом – и его это убивало.
Стряхнув капли с легких перьев, он вышел из душевой комнаты, окинул взглядом скромную обстановку своего временного пристанища. Ему нельзя было показываться, особенно ночью, поэтому он выбрал самый спокойный район Неверона. Спящую улицу. Сонную артерию города, на которую никто не станет давить. В особенности Виктор.
В город ангел прибыл исключительно ради Дмитрия, который по счастливой случайности оказался в шкафу Ники (он увидел объявление в «темной сети» еще в Париже).
Уникальных монстров продавали, а затем либо съедали либо отдавали на изучение. Влюбленных монстров помещали в шкаф, чтобы те не учиняли беспорядков. Адель относился к обеим группам – был уникален и влюблен – но каким-то чудом до сих пор оставался на свободе.
Встреча с Никой закончилась для него незапланированной маленькой смертью. Как говорят французы, «la petite mort». Это была смерть с первого взгляда, сама любовь.
Переполненные нежностью друг к другу, они решили поселиться во Франции. В Париже ангел работал на влиятельного господина по имени Силестин, готового платить огромные деньги за меховые изделия из редких монстров. Бескомпромиссного господина. Адель не мог вернуться во Францию с пустыми руками, ему нужен был Дмитрий.
Почистив перья и уложив темные волосы, он осторожно приоткрыл окно, стараясь не разбудить соседей. Какое счастье, утро только начиналось. Спали все: монстры, люди, животные. Выбравшись наружу, он расправил крупные крылья, оторвал от подоконника сильные ноги, сделал глубокий вдох, наполнив ноздри утренней теплой пылью. Ангел поднялся ввысь, закрутив воздух в спираль.
С высоты город казался престранным местом. Улицы раздувались отвратными новообразованиями: здоровые деревянные домики поглощались многоэтажками. Будто кто-то порезал вены: людские потоки так и хлестали, жители уезжали из города. Неверон медленно мутировал, истекая кровью. Через несколько лет по его дорогам будут передвигаться только монстры, не останется ни одного человека. Но сначала начнется настоящая битва за людские сердца. Ангелу же, не отличавшемуся богатством, невероятно повезло с красотой. Если бы не его бескорыстие, он бы давно попросил у Ники драгоценное сердце, взял его и отправился обратно в Париж. Но ангел потому и ангел, что не мог просто взять
Квартира Ники неудачно располагалась на восьмом этаже, прямо под прицелом монстров Виктора. Адель стрелой влетел в открытое окно, оставив позади себя кудрявые завихрения пыли. Его могли заметить.
– Адель! Все пропало!
Ника подбежала к ангелу.
– Виктор, – порывисто выдохнула она, – он убьет меня.
– О чем ты говоришь?
– Он хочет убить мою маму… малеконский жук, – запинаясь, проговорила девушка. – Он дал мне три дня.
Адель нежно взглянул на нее, взял за руку. Люди всегда гиперболизируют проблемы. Что такое «мама», он знал только по слухам. У монстров нет родителей, есть только архитекторы.
– Виктор хочет напугать тебя. Монстры не могут убивать людей. Им не позволено.
Ника перевела дыхание.
– Монстры, – шепотом повторила она. – Хватит с меня монстров.
Она метнула ненавидящий взгляд в сторону шкафа.
– Я сожгу его, – зло произнесла Ника. – Клянусь, я сожгу его этой ночью.
Это не входило в планы ангела. Нельзя возвращаться во Францию без Дмитрия.
– Ты уверена? – уточнил он. – Давай подождем.
– Чего? Когда Виктор до нас доберется?
Она подошла к шкафу, открыла дверцу. Солнечный свет ослепил монстров, вешалки качнулись.
– Хочу сжечь мосты и наконец-то уехать из этого проклятого города.
– Мы не сможем уехать без кота, дорогая, – попытался образумить ее Адель.
– Тогда убей его!
Адель взглянул на трехметрового Дмитрия, сглотнул.
– Он должен ослабеть. При этом его нельзя травить или бить электричеством, качество шкуры заметно ухудшится. Просто подождем.
– И сколько нам ждать? Он не ест и не пьет уже вторые сутки.
– Да-а, – протянул Адель. – Живучий попался, гад.
Дмитрий висит в одном метре от меня и с интересом слушает, каким образом его убьют. Он не в силах пошевелиться. Его ненавидят просто за то, что он еще дышит. Я ощущаю ангельский запах Аделя, смешанный с ароматом Ники и солнечным светом. Мне становится дурно.
– Я так и знала, что у нас ничего не получится, – мрачно говорит Ника. Она поворачивается к ангелу, в глазах стоят слезы.
Адель не понимает, что происходит. Он не знает, что делать.
Ника начинает рыдать, она захлебывается слезами, уткнувшись ему в плечо. Ангел легко касается рукой ее талии. Он чувствует, что ему сейчас надо молчать: он совершит фатальную ошибку, если начнет ее утешать. Единственное, что от него требуется, – это впитывать эмоции и защищать ее от крупнокалиберных взглядов монстров.
Адель понимает все, что происходит. Он знает, что делать.
Ника поднимает голову: тушь течет по ее красным щекам, подбородок слегка дрожит. Она пытается сказать «извини», но выходит только прерывистое «ни-ни».
Сейчас самое время подать голос.
– Все хорошо, – невозмутимо отвечает он. Вторая рука ложится на талию Ники.
