– Мне приснился разговор с тобой, – пояснил Дэниэл, – Он был так похож на реальность. А потом ты пропала, не договорив. Я подумал, что ты умерла. Я развернул самолет.

– Кто тогда перенес бомбу? – насторожилась Ольга.

– Христиан, – сказал Альберт, доставая телефон, – Мы поддерживали с ними связь, но сейчас какие-то неполадки.

– Все хорошо, – утверждал Дэниэл, поглаживая руки Ольги, – Мирные жители не пострадали. Ты жива. Теперь расскажи мне, что же вы так рыдали?

Девочки переглянулись, и Ольга дала понять, что расскажет сама.

– Дэниэл, все не хорошо, – серьёзно сообщила Ольга, – Христиан не выйдет на связь.

И она рассказала ему и всем присутствующим, что происходило в ее голове, пока она лежала в коме и обстоятельства, при которых на самом деле произошло крушение авиалайнера, на котором они с Артуром летели в Санкт-Петербург. Дэниэл слушал вдумчиво и с каждым Ольгиным словом лицо его все больше превращалось в камень. Его взгляд стал суров и холоден, как никогда раньше, ледяные губы сомкнулись в одну тонкую линию, зубы сжались, брови надвинулись на нос, образовав две морщины на лбу. Он отошел к окну, прошипел, сжимая кулаки:

– Я должен был быть там. Я должен был выбросить бомбу. Я должен был…

– Умереть? – возмущённо воскликнула Ольга, – Нельзя обещать мне счастливую жизнь вдвоем, а потом бросаться на амбразуру. Это большая потеря для всех нас, но если я чему и научилась у лорда, так это тому, что все происходит правильно – это закон вселенной. Она никогда не вредит нам, так она навредила бы самой себе. Она делает все во благо.

– Какое благо в том, что мой друг погиб за меня?

Ольга прижалась к широкой могучей Дэниэла.

Через несколько часов по особой просьбе Ольгу выписали из больницы при условии посещения врача три раза в день. В то время, когда Дэниэл и Джек забирали Трубецкую, в ее доме Александра Михайловна с дочерьми встречала Василия, рериса и его сына.

– Она всегда знает правильный ответ, как будто в ней заложены верные поступки в днк. Почему у меня нет таких настроек?

– Родная, нет чего-то правильного или неправильного. Есть поступки и их последствия, а негативные они или позитивные – вопрос принципов отдельного человека. Не обесценивай свои действия только потому, что у Ольги были другие.

– Всю жизнь я была обижена на отца, что он уделял ей больше внимания, чем мне, чем всем нам. А теперь я понимаю, что

Разговор прервал звонок в дверь, услышав который, Александра Михайловна побежала открывать. Ольга переступила порог дома и, глубоко вдыхая запах ванильных духов матери, обняла ее теплые плечи.

– Все ждут тебя, – прошептала Александра Михайловна и, улыбкой поблагодарив Дэниэла и Джека, повела дочь в гостиную, где встревоженный рерис предвкушал встречу с председателем. Увидев Ольгу, он рассыпался в комплиментах и уже совсем не скрывал своих переживаний о судьбе полюбившейся ему семьи.

– Их действия могут быть непредсказуемыми, – пробормотал Ганс, переворачивая песочные часы.

Рерис Фиц-Флаад одарил сына хмурым взглядом и изрёк, по старчески грозя указательным пальцем:

– Я всю жизнь учу тебя одному правилу – нет непредсказуемых существ. Любой ход, любой шаг, особенно человека – это один из нескольких вариантов. В процентом соотношении у какого-то из вариантов больше значение, у какого-то меньше, но всех их можно просчитать.

Альберт, произведя мысленно расчёты, с уверенностью заявил:

– Время на просчет возможных вариантов уйдет намного больше, чем время, которым мы располагаем. Примерно четыре с половиной года, если работать без отдыха и сна.

Рерис хмыкнул и принял серьёзный вид.

– У вас в языке есть такое слово интересное, обозначающее человека со скудными аналитическими способностями. Что-то, с деревом связанное, – он стал щеклать пальцами, припоминая.

– Дубина, – моментально сказал Дэниэл, не представляя надобности в нём.

– Верно, – обрадовался рерис и, посмотрев на Альберта, повторил,– дубина.

– Я дубина? – заголосил Альберт, и его большие зелёные глаза вытаращились в возмущении.

– Да, именно дубина, – подтвердил рерис.

– Очень добрый день! С чего бы?

Рерис с родительской любовью посмотрел на присутствующих, излагая:

– Не нужно просчитывать все варианты, нужно просчитать только те, которые нас интересуют.

– То есть все, – пробухтел Альберт.

Рерис разочарованно вздохнул и обратился в Дэниэлу:

– Есть слово, обозначающее уровень развития интеллекта еще ниже, чем у дубины?

Дэниэл и остальные растерянно захлопали глазами.

– Снова запамятовал… – рерис снова стал прищелкивать пальцами и мычать, – есть у вас детектив, умнейший человек и отменный наблюдатель. Мопс, Хопс, Шопс…

– Холмс, – подсказал Джек, – Шерлок Холмс. Но это вымышленный персонаж, частный сыщик, знаменит умелым использованием метода дедукции и чрезвычайной наблюдательностью.

– Мы воспользуемся дедукцией и легко выясним, какие действия предпримут теперь террористы.

– Отец, у вас есть наблюдения, которыми вы с нами ещё не поделились?

В этот момент в комнату плавно вошла Мария, в руках у неё был серебряный поднос с керамическим чайником и чашками. Она поставила перед каждым чашку, налила чаю, а затем, улыбаясь, медленно опустилась в кресло рядом с Гансом.

– По психологическому портрету станет намного легче выяснить интересующую вас личность, – сказала она, оглядывая вокруг.

Ганс заметно оживился, его спина выпрямилась, и глаза забегали.

– Тогда, может быть, прекрасная дама и объяснит психологию нашего лидера-злоумышленника? – попросил он.

– Как мы мило теперь называем этого психопата, – вставил Василий.

– Я могу сделать предложение, – мягко говорила Мария,– но я человек и мне свойственно ошибаться.

– Я весь превратился в большое ухо, – расплываясь в улыбке, утвердил Ганс.

– Большие нездоровые амбиции, – вещала Мария, – могут говорить только о непомерно раздутом эго. Ложное эго – система мировоззрения, в котором человек мнит себя самым могущественным созданием на земле.

Помыслив, Василий возразил:

– Но наш экземпляр мнит себя могущественнее всех во Вселенной. Как обычный человек может стать настолько … Как это помягче сказать? Погруженным в ложное эго?

– Очевидно, – спокойно излагала Мария, – он не просто человек, он обладает сверхзнаниями, которые скорее всего и приготовили почву для ростка эго.

Внезапно Ганс подскочил, ликуя, словно его ударила молния.

– Вы умница! Я готов жениться на вас! – закричал он.

– Я замужем, рерис!

– Это и правда очевидно! Мы никогда не рассматривали членов Совета и их семей как подозреваемых.

– Если допустить, что это кто-то из своих, кто первый вызывает подозрения? – размышляла Ольга.

– Ты ошибаешься, сын, – покачал головой рерис.

– Всех, кто вызывал подозрения, – вступил в разговор Дэниэл, – мы проверили в первую очередь. Никто из противников политики Ольги не был связан с Эдмундом, никаким образом.

Василий вдруг уловил мысль Марии и Ганса и в том же восторге воскликнул:

– Нет, мы всегда искали человека, которого можно заметить. Но спрятаться можно только уменьшившись.

– Нам нужно понять, на кого вы бы никогда не подумали, – заключил рерис.

– Глава террористов никогда не действовал на прямую, у него много лиц и много посредников, которые даже не подозревали, что являлись пешкой в его игре, – рассуждала Ольга.

– Нам нужен тот, кто со всеми общается, но никогда не остаётся замеченным, – говорил Джек.

– Тот, кто ближе всего к председателю уже много лет подряд, – добавила Женя.

– Павел, – ляпнула Юля первое, что пришло ей в голову.

– Конечно! – заголосил Василий, – Разве вам не показалось, что расследование, которое топталось на одном месте уже несколько сотен лет, вдруг начало нарастать. Большое количество событий, этот спектакль, чтобы отвлечь наше внимание не закончился. Нам подбрасывают факты, как палки псу, чтобы мы бежали в нужном направлении. Как только мы узнали о Луксоре, я нашел нашли Дэвида, кто вывел Ольгу из комы мы тоже не знаем до сих пор.