Широкая надгробная плита, сделанная из черного гранита, закругленная вверху и с силуэтом крыльев в центре, была заставлена цветами настолько, что нельзя было прочесть имени, которое было там написано. Деревьев в этом кладбище росло предостаточно, своей раскидистой и пышной кроной они закрывали кресты, так что незнающий человек мог решить, что попал в парк. Ветки дуба свисали над надгробьем Петра Алексеевича.

– Отец, я прощаю тебя, – ее твердый голос дрожал и сбивался из-за глубоких вздохов, так что грудная клетка часто высоко поднималась и опускалась, – Папа, прошу тебя, не оставляй меня.

Тяжелый шаг и стук мужских каблуков по асфальту заставил Ольгу замолчать. Не поворачивая головы, она ждала, когда звуки утихнут, вместо этого они становились еще четче и ближе.

–Я здесь, – выдохнул Дэн, остановившись за спиной Ольги.

– Я устала, я даже не могу плакать, – глотая соленые слезы и холодный воздух, шептала она, – Кажется, что слезы просто закончились и теперь они где-то внутри горят. Я больше не могу, забери их. Я не могу больше.

– Все уже закончилось, – тихо сказал военный, прижимая к груди рыдающую девочку.

Мы стояли у могилы моего лучшего друга, стараясь смириться с тем, что его больше нет. Но смирение приходит медленно, пока внутри идут проливные дожди с раскатными грозами и шаровыми молниями. Смирение рука об руку идет со спокойствием, и путь их неблизкий. Смерть – это трансформация. Немного серьезнее, чем переходный возраст, но ничего такого, из-за чего стоило бы расстраиваться. Смерть вовсе не печальна. Печально то, что многие люди вовсе не живут.

Через три дня после пожара в крепости, долгих споров Верховного Правительства, переполоха среди всех существ и беспрерывных сплетен о семьях Дейли и Трубецких, Кацелиум покорно принял произошедшее и признал Ольгины права на наследство действительными. Она заняла место отца до достижения Василием двадцати пяти летнего возраста. В отчёте патологоанатома по делу Эдмунда было сказано:"суицид". Томас был посмертно осужден за убийство Петра Трубецкого на пожизненное заключение. Спасшимся семьям из деревни на острове оказана материальная, психологическая поддержка, детям, оставшимся без родителей построен отдельный детский дом. Ольга с головой ушла в работу, подняла все незакрытые дела и сделки, стала проверять сомнительные, на ее взгляд, договоры, в общем, всячески вставляла палки в колёса старой системе, чем невероятно раздражала почетных хранителей, других председателей, но заслужила уважение и доверие остальных "простых" существ.

Часть вторая. Законы Вселенной.

Пролог.

Вещи находятся и теряются. Люди теряются и находятся. Паутина, связывающая прошлое, настоящее, будущее, связывающая людей сквозь время и пространство, имеет начало, которого мы никогда не найдем, и конец, который мы никогда не узнаем. Каждый считает, что смысл его существования найти свое сокровище в таких паутинах, но самое главное – не пропасть в этих бесконечных лабиринтах.

Некто в черном плаще, таком же черном, как и его душа, опустил в бегущую по острым, серым камням синюю воду конверт, предназначавшийся никому иному, как Трубецкому Петру Алексеевичу. Письмо это было чрезвычайно важным, от него зависела судьба многих людей и даже миров. Медвежья лапа, затянутая в черную перчатку, поправила капюшон бесформенного плаща, закрыв угловатое уродливое лицо. Агат, продетый в перстень на безымянном пальце, в свете луны ярче заблестел – луна почернела и отвернулась. Скоро черная фигура скрылась в глубине леса, навсегда покинула эти края. Она ушла наблюдать издалека за тем, к чему приведет великую вселенную то письмо, что было отправлено вместо утонувшего, лживое письмо, заставившее несчастных людей навсегда забыть покой. Ухмыльнувшись, фигура в бесформенном плаще с нависавшим на лицо капюшоном покидало эту планету с уверенностью, в том, что все Они никогда не забудут этого письма, также как и никогда не узнают его автора. А между тем, конверт, отправленный в воду, плавно погружался на дно полноводной реки. Бумага размокла, буквы стерлись, скоро от него останутся лишь мелкие ошметки, неустанно кружащиеся среди рыб, водорослей и песка.

Глава 1

Законы природы одинаковы

во всех системах координат,

движущихся прямолинейно и равномерно

друг относительно друга.

Постулат 1 (принцип относительности Эйнштейна).

Режущий звон в ушах, пронзающий голову острой иглой от одного виска до другого, разбудил Ольгу. Она плотно прижала уши руками, и, когда попыталась открыть глаза, лившийся отовсюду белый свет ослепил ее. Она лежала животом вниз на чем-то твердом и холодном. Резкий звук стал понемногу затихать и вскоре исчез совсем, и на его место пришла полная страшная тишина. Привыкнув к свету, Ольга открыла глаза и попыталась встать с пола, держась за стену. Слабые ноги подняли ее избитое тело, виски гудели, а голова раскалывалась на тысячи осколков. Белая комната без окон и дверей открылась ее взору. Она попыталась крикнуть, позвать кого-то на помощь, но звуки выходили очень тихими, как бы ни старалась. Ольга не могла вспомнить никаких недавних событий, она силилась понять, каким образом могла сюда попасть, но разум ее был мутным и закрытым, как комната, в которой она оказалась. Сияющие, как снег в солнечный день, белые стены быстро начали сводить с ума. Она ходила вдоль них снова и снова, надеясь найти какой-то выход, что-то похожее на дверь, но любые попытки заканчивались неудачей. Ее ватные ноги совсем не слушались указаний мозга, а руки онемели, и кололо в пальцах острой иголкой. Все происходящее не поддавалось никакому логическому объяснению и, в конце концов, довело Трубецкую до истерики. Чувство безысходности охватило ее, страх окончательно подчинил разум, и, не в силах больше сопротивляться, она упала на колени и зарыдала. Солёные слезы заполнили глаза, поделись по бледным щекам. Она размазывала их по рукам и всхлипывала ещё сильнее и громче. Единственное, о чем она просила саму себя, – потерять сознание, чтобы не видеть четыре белые стены, но этого не происходило. Она закрыла лицо мокрыми от слез руками и вдохнула поглубже, пытаясь успокоить дыхание, как вдруг услышала знакомый голос, вкрадчиво говоривший:

– Уже все собрались, мы можем начинать.

Ольга открыла глаза и онемела в недоумении: ещё секунду назад она была заперта (если так можно сказать о помещении, в котором нет дверей) в комнате, а сейчас сидит в кабинете отца вместе с братом и Дэниэлом. Дверь в кабинет открылась, и в него вошли Павел, держа в руках свою вечную тетрадь с нелепым розовым бантиком, Роковский Иван Иванович, хранитель в шестидесятом поколении, начальник департамента внутренней политики. Последний положил на стол стопку бумаг и сказал:

– Наша разведка принесла утром письма, отправленные за последние недели разными хранителями высшего происхождения друг другу.

Лица всех присутствующих отражали напряженную задумчивость. Дэниэл стоял за спиной Ольги по правую сторону, скрестив руки на груди и раздумывая над путями проведения военной реформы. Сама же Ольга, отложив на время совещания работу над обновлением законодательства, внимательно посмотрела на Роковского.

– Читать чужие письма не хорошо, – буркнул, сидевший в кресле, Василий.

Дэниэл грозно посмотрел в сторону младшего Трубецкого, тот ответил серьезным взглядом, но ничего не сказал.

– Не хорошо отправлять их не всем участникам Совета и готовить за спиной сговор, – сказал он и добавил, – Читайте.

Роковский взял принесенные им бумаги и начал читать вслух:

«Незаконно занявшая место отца Ольга Трубецкая призывает нас объединиться с ордой вампиров, утверждая, что есть какая-то другая угроза нам и человечеству. А я, как законный наследник и представитель хранителей Австралии, призываю вас не дать этой девчонке заморочить вам голову. Необходимо созвать Совет и переизбрать председателя, который будет в состоянии нести такую ответственную должность. Почту за честь быть избранным вами. Хранитель австралийских земель, первооткрыватель бездонной пустыни, слуга великого народа Айтек Кон»