Храбрый Кай висел с вываленным языком… Кадор, друг и верный товарищ, сохранил руки, однако ноги у него оказались переломаны и болтались, как тряпки, рот разинут в последнем безмолвном крике… и Бедивер, наш знаменитый герой, висел со сломанной челюстью, выбитым глазом и обломком копья, торчащим из живота…

Я отвернулся. Все равно ничего не видел, слезы мешали. О Господи! Душа моя корчилась от тоски и горя. Боже, почему? За что нам все это?

Мирддин опять попытался увести короля уйти, и опять Пендрагон уперся.

— Мои люди здесь, — сказал он скрипучим голосом в гробовой тишине. — Мое место с моими людьми.

— Ты ничего не можешь для них сделать, — резко сказал Мирддин.

— Я могу их похоронить, — рявкнул Артур.

— Нет, Медведь, — упорствовал Мирддин. — Ты должен думать о жизни, а не о смерти.

Я подивился такому ответу, но тут же посчитал, что Эмрису виднее.

— Не могу же я оставить их в таком состоянии, — Артур едва сдерживал себя. — Иначе я не имею права называть себя королем. Иди, возьми людей. Я буду здесь, с ними.

Эмрис, нахмурившись, разглядывал ужасный дуб.

— Чего ты ждешь? — поторопил Артур.

Мирддин о чем-то напряженно думал, а потом в глазах его вспыхнул свет.

— Возможно, есть способ сохранить достоинство и мужество. — Его голос зазвучал повелительно. — Услышь меня, Гордый Король. Мы не бросим наших братьев по мечу. Мы отправим их в путь со всеми почестями, мы бросим вызов злу, которое так жестоко расправилось с ними. Ты готов?

— Ты же знаешь, что я должен быть готов.

— Тогда послушай меня. — Мудрый Эмрис положил руку на затылок Артура и привлек его к себе.

Они о чем-то тихо говорили некоторое время, а затем король выпрямился, расправил плечи и сказал:

— Здесь совершилось великое зло, и мы, стремящиеся к свету, свидетели этого гнусного дела, осуждаем его перед престолом Господним. Жизнь покинула тела наших братьев, но мы не оставим их на позор и поругание. Здесь, в стране врага рода человеческого, мы зажжем свет и пошлем его, как копье, в самое сердце тьмы, угнетающей нас. Свет да возгорится среди тьмы и победит ее, свет будет нашим оружием против тьмы, того оружия, что используют против нас. Это страшное дерево, на котором висят тела наших друзей, станет для них погребальным костром, а пламя, освещающее путь наших братьев домой, станет маяком нашей решимости.

Артур закончил, и мы все дружно одобрили его слова, а потом отправились за топливом для погребального костра. Мы принесли много дров, обложили ствол дуба на высоту человеческого роста. Мирддин расставил людей широким кругом вокруг дерева.

Затем он приказал нам медленно двигаться по ходу солнца. И мы пошли во главе с Артуром. Тем временем Эмрис подошел к дереву, высоко поднял свой посох и провозгласил:

— Великий Свет, Ты — жизнь для своих созданий! Услышь своего слугу! — обхватил посох двумя руками и воскликнул: — Мы блуждаем во мраке, мы нуждаемся в Твоем свете. Мы окружены злом со всех сторон, и нуждаемся в Твоей силе. Господи, в сей скорбный день услышь мольбы наши! Великий Свет, наши родичи жестоко убиты, — голос Барда рокотал над поляной. — Ты один, Господи, имеешь власть над смертью. Как голос Твой оживляет дух во чреве, так ты призываешь дух усопших к Своему престолу. Молим Тебя позвать наших братьев домой, в Твое царство не от мира сего. Подаждь им почетные места в Твоем зале.

Этой ночью великое зло крадется на мягких лапах, стремясь уничтожить нас. Но мы уповаем на Тебя, Господи! Избави нас от горькой участи. А если нам все же не миновать ее, вверяем судьбу свою в руки Твои, да проведешь Ты и нас в свой великий зал. Вверяем Тебе тела друзей наших и зажигаем сей костер, чтобы сдержать тьму. Пусть он станет маяком для наших братьев по мечу, идущих домой, пусть обратит зло в бегство.

Он еще постоял несколько мгновений, а потом опустил посох и поднес его к дровам. Сверкнула синяя вспышка, послышался звук, как от разрываемой ткани и явился огонь, стремительно охвативший дрова. Миг — и пламя вспыхнуло жарко, вздымаясь и охватывая верхние ветви дуба.

Повернувшись к кимброгам, Мирддин призвал:

— Пойте! Пойти погромче, чтобы разбудить небесное воинство! — С этими словами он затянул псалом из Святой Мессы:

Господь — твердыня моя и прибежище мое,

Избавитель мой, Бог мой, — скала моя;

На Него я уповаю; щит мой,

Рог спасения моего и убежище мое^[7].

Пламя поднималось выше, тянулось к ветвям, касаясь нижних тел. Вот уже огромный черный ствол начал тлеть, а пламя тянулось выше, охватывая все дерево.

Продолжая идти по кругу, мы пели вместе с Эмрисом:

Призову достопоклоняемого Господа

И от врагов моих спасусь.

Объяли меня муки смертные,

И потоки беззакония устрашили меня.

Цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня.

В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал.

И Он услышал от чертога Своего голос мой,

И вопль мой дошел до слуха Его.

Жар от пламени заставил нас отступить, сделав наш круг шире. Тела начали гореть. Они сильнее раскачивались в потоках горячего воздуха. Ветки скрипели и трещали, когда пламя перескакивало с ветки на ветку, все выше и выше, устремляясь в самое небо.

Потряслась и всколебалась земля,

Дрогнули и подвиглись основания гор,

Ибо разгневался Бог…

Раздался долгий треск. Внезапно могучий ствол дуба раскололся, дерево словно обвалилось внутрь себя. Спираль искр вихрем взметнулась в высь, словно тысячи звезд взлетели в небо. А мне представилось, что это души наших друзей взлетели к Небесам.

Он простер руку с высоты и взял меня,

И извлек меня из вод многих;

Избавил меня от врага моего сильного

И от ненавидящих меня, которые были сильнее меня.

Они восстали на меня в день бедствия моего,

Но Господь был мне опорою.

Он вывел меня на пространное место и избавил меня,

Ибо Он благоволит ко мне.

Я произносил слова вслед за Мирддином и смотрел, как мерцающие искры поднимаются все выше. Я думал: «Прощай, Кай, стойкий мой товарищ, верный во всем. Прощай, Бедивер, верный брат. Прощай, храбрый Кадор. Прощайте, друзья мои, идите бестрепетно в Мир Господень. Прощайте…»

В горле стоял комок, глаза застилали слезы, горящий дуб превратился в сгусток света, и я услышал свист пламени, когда ветер ринулся в огонь, раскаляя костер добела. Свет залил всю поляну, отбрасывая тьму далеко за пределы нашего круга. Порывы холодного ветра налетали на нас из тьмы. Спина у меня замерзла, а лицо и руки обжигал огонь. Я вдруг понял, что слышу вовсе не крики ветра и рёв пламени, а дикий крик измученного существа, страдающего невыносимо. И оно стремительно приближалось к нам, привлеченное огнем.

Мирддин тоже услышал и прокричал:

— Ничего не бойтесь! Тот, кто услышал нашу молитву, более велик, чем тот, кто вопит перед небом и бросается на нас!

Рёв отозвался у меня в животе, земля знакомо задрожала. Сначала я решил, что вернулся Сумеречный Зверь и сейчас нападет на нас, но дрожь нарастала, и я понял, что нас атакует нечто намного более крупное и смертоносное.