Слов-то сколько… но интерес явно неподдельный – оно и неудивительно, если вспомнить, какой фурор мыс Бритькой произвели вчера среди местных собачников. А что, чем не повод для развития и углубления знакомства?
– Так и есть. – отвечаю. – Вашего Джерри я помню, вместе гуляли вчера. – И, прежде чем она успела открыть рот для нового вопроса, торопливо добавил:
– Я вот тоже собрался сейчас вывести Бритьку – так может, дождётесь меня? Я быстро, туда и обратно, вот и познакомитесь!
И, не дожидаясь радостного «Да, конечно!», или хотя бы согласного кивка, со всех ног припустил к своему подъезду, размахивая на бегу авоськой с пельменями и половиной круга ливерной колбасы.
Прогулка затянулась часа на полтора. Скучать, впрочем, было особо некогда. Звери, спустив первый пар, притомились скакать и бегать, и держались поближе к нам – так что решено было отправиться на улицу Крупской, пройтись по бульвару. Одно слово, что бульвар: деревья ещё не успели толком пойти в рост, так, торчит из земли что-то, недалеко ушедшее в развитии от прутиков-саженцев… Впрочем, нам было не до зелёных насаждений: сначала мы непринуждённо болтали о породах собак – Бритька ожидаемо вызвала у моей спутницы массу восторгов, – потом плавно перешли на одноклассников и вообще, школьные дела. Лена удивилась, узнав, что я, по сути, живу один, пока родители в командировке – в её реакции я уловил нотки зависти. А когда я упомянул что уехали они не куда-нибудь, а на Байконур, то собеседница пришла в восторг. «Как здорово! Увидят всё своими глазами! – защебетала она. – Между прочим, сегодня вечером, после «Очевидного-невероятного» будет прямая трансляция, экстренный выпуск новостей с космодрома! Будешь смотреть?» Я удивился – в изученной мною телепрограмме ничего такого не значилось. Лена снисходительно объяснила, что экстренный – он на то и экстренный, об изменении программы объявили только вчера, во время программы «Время», и теперь её родители – как и все остальные, наверное, – ждут-не дождутся назначенного часа. Ещё бы, такое событие: первый запуск не с помощью ракеты-носителя, как это было раньше, а с помощью новой орбитальной катапульты!. Весь мир будет у экранов, как в те два раза, когда американец Армстронг, а через два года и наш Фетисов по Луне расхаживали! Да ещё и передачу обещают цветную, классно же!
После её заявления о Фетисове и Луне я завис – и настолько, что даже не сразу обратил внимание на оговорку насчёт «орбитальной катапульты». Чтобы как-то выйти из неловкого положения (не спрашивать же, тем более, у девчонки – раз мои родители работают в космической программе, по идее сам должен знать!) я промямлил, что у нас телевизор чёрно-белый, и в цвете я трансляции не увижу. И немедленно получил предложение: «пошли к нам, у нас и посмотришь!»
– А родители не будут возражать? – спросил я. – Я ведь у вас никогда не был, и вообще, неудобно, да и собаку надо домой отвести…
А сам покосился на запястье – до начала «экстренного выпуска» оставалось минут двадцать.
– Нет, что ты, мама даже обрадуется! – легко отозвалась Ленка. – А собаку бери с собой – она вчера весь вечер только о ней и говорила, всё сетовала, что хорошенько рассмотреть не смогла – вот, сейчас и рассмотрит!
– А отец?.. – я всё ещё не мог избавиться от сомнений.
– Папа будет поздно. Да и он не станет возражать, он собак ещё больше мамы любит! Соглашайся, чаем тебя напою, у нас кусок торта остался, «Прага». Вку-усный!
– Ну, раз «Прага», тогда пошли! – сдался я. В самом деле, зачем упираться, если так и тянет согласиться? И дело, если уж совсем честно, отнюдь не только в таинственной «орбитальной катапульте», действие которой мне предстояло увидеть на цветном экране…
Лена с родителями жили на седьмом этаже дома, углом выходящего на дворик с собачьей площадкой. Лифт был прочно оккупирован соседями – у них было что-то вроде переезда, и половина лестничной клетки на первом оказалась завалена тумбочками, замотанными в тряпки зеркалами и штабелями картонных коробок. Так что, на седьмой этаж мы взбежали вслед за собаками (какое это всё же удовольствие – ощущать себя в молодом, полном сил и здоровья теле, когда можешь бегом преодолеть четырнадцать лестничных пролётов и ничуть при этом не запыхаться!), и перепугали Ленкину маму ввалившимся в дверь лохматым, повизгивающим и гавкающим клубком из ушей, лап и хвостов. После чего, отчистив кое-как Бритьку с Джерри от собранной на улице грязи, для чего обоих по очереди пришлось запихивать в ванную, устроились в большой комнате, за застеленным скатертью столом, перед огромным, неподъёмным даже с виду, ящиком цветного «Рубина».
Мне не раз приходилось читать о разнообразных космических катапультах – от наклонных решётчатых эстакад, по которым в воображении фантастов пятидесятых разгонялись крылатые космопланы и до частично реализованного в Америке проекта улиткообразного центробежного ускорителя. В нём, помнится, «полезная нагрузка» разгонялась в кольцевой трубе до сумасшедших скоростей, чтобы потом выбросить её вертикально вверх, и по инерции достичь низкой орбиты. Но чтобы такое…
На первый взгляд это даже напоминало классический стартовый стол, каким все его знают по телепередачам и кинохронике: огромный вырытый в земле забетонированный котлован, прикрытый сверху козырьком, на котором, в свою очередь… только вот здесь не было раздвижных стартовых мачт с кабелями, трубопроводами, и площадками обслуживания. Вместо них поверх площадки, приподнятая на решётчатых опорах, красовалась тороидальная конструкция, сразу напомнившая мне великанскую катушку Тесла. С земли к «катушке» шли многочисленные жгуты кабелей, и всё это было подсвечено лучами прожектором. Что до ракеты, то она обнаружилась внизу, в котловане, ниже уровня стартового стола, и выглядела как-то неубедительно – во всяком случае, по сравнению с привычным обликом «Союзов», «Сатурнов» и «Энергий». Она походила на обрубок прежнего ракетного корабля – без разгонных труб первой ступени, да и короче вдвое, как минимум. Поддерживалась вся конструкция лёгкими решётчатыми фермами, и по ним, как продемонстрировали камеры телеоператоров, в кабину попали трое космонавтов, двое наших, и один американец, в точности, как было объявлено ещё утром. Имён я не запомнил – был слишком занят, разглядывая диковинную конструкцию. Понадобилось усилие, чтобы сосредоточиться на словах комментатора – тот как раз объяснял, что обмотки стартовой катапульты (ага, всё-таки обмотки! Значит, первое впечатление оказалось верным…) запитываются от ядерного реактора, смонтированного в десятке километров от космодрома, по подземной высоковольтной ЛЭП. С этого места я стал слушать внимательнее, и уже через минуту узнал, что если запуск пойдёт успешно и корабль выйдет на расчётную орбиту (а что могло случиться, если предыдущие три беспилотные запуска прошли без сучка, без задоринки?) – тогда с интервалом в сутки на орбиту отправится и американский корабль, который уже установлен на другой «орбитальной катапульте», на космодроме мыса Канаверал. А за ним ещё через неделю последует – французский, с космодрома Куру во Французской Гвиане.
Пока я пытался осмыслить услышанное, диктор объяснил телезрителям, как собственно будет происходить запуск. Прозвучали положенные напутствия, телекамеры крупным планом показали техников, закрепляющих последние болты на крышке обитаемого отсека, и…
Этому старту не хватало грандиозной, поистине вулканической торжественности взлётов многоступенчатых прежних ракет. Сначала заискрилась «катушка» катапульты, по всей её поверхности зазмеились лиловые молнии-разряды, а комментатор с опасливым восторгом признался, что у него самого волосы встают дыбом – настолько воздух вокруг стартового комплекса перенасыщен электричеством. Потом сработала первая (и единственная) разгонная ступень, поднимая корабль на огненном столбе – и когда он пересёк плоскость «катушки», экран ослепительно вспыхнул и погас. Картинка с космодрома сменилась настроечной таблицей, но диктор предупреждал и об этом – электронику, в том числе и телекамеры, заранее вырубили, чтобы уберечь от сокрушительного электромагнитного импульса в момент срабатывания «катапульты». Люди же, находящиеся в опасной близости от установки, сообщил он, облачены в специальные защитные костюмы, и их здоровью ничего не угрожает. Когда картинка восстановилась, дымное облако, окутавшее и стартовый стол, и «катушку Тесла» уже оседало, а торжественный голос сообщил, что «пилотируемый корабль «Союз-К1» успешно вышел на расчётную орбиту и в настоящий момент выполняет манёвр разгона для последующего сближения и стыковки с орбитальной станцией. На Землю кораблю предстояло вернуться традиционным способом – сначала затормозив в разрежённых слоях атмосферы, а потом воспользовавшись парашютной системой. Но недалёк тот день, когда место старых «Союзов» и «Аполлонов» займут новейшие «космические самолёты» – они будут садиться на крыльях, а потом их снова запустят в космос. Уже сейчас первый самолёт под названием «Буран» готовится к лётным испытаниям, которые должны состояться этим летом. А пока – поздравляем вас, товарищи, с грандиозным успехом советской космонавтики, с этим поистине судьбоносным шагом, открывающим человечеству путь к освоению Космоса. И символично, товарищи, что шаг этот совершён в день, когда весь мир празднует пятнадцатую годовщину первого полёта человека в Космос, ура!
