Разогнанная атака унесла драконью стаю вглубь вражеского воинства, разбросав врагов по сторонам. К тому времени, как Черный Вепрь восстановил управление, Артуру удалось прорвать линию в нескольких местах. Бритты не замедлили воспользоваться шансом развить успех. Картина боя стремительно менялась, стена врагов начала рушиться.

Видя, как их преимущество тает на глазах, вандалы пришли в исступление. Орда ужасно взвыла и бросилась на кимброгов. Однако теперь они сражались с безнадежным мужеством, пытаясь остановить британцев собственными трупами.

Даже Артур не мог противостоять такой отчаянной решимости. Вместо того чтобы рисковать снова попасть в окружение и безнадежно запутаться в битве, Артур предпочел отступить.

Орда вандалов, наконец, перестроилось для контратаки и тут обнаружилось, что атаковать некого. Британский Медведь отводил войска. Многие другие военачальники, воодушевленные мимолетным успехом, решили бы, что внезапный маневр ведет к победе. Артур лучше понимал логику войны. Итак, прежде чем противник успел сплотиться, кимброги уже ускакали прочь.

Верховный Король предпочел сомнительной победе сохранность своих людей, использовав недолгое преимущество для организованного отступления. Так нужно, так правильно. Но какую же ужасную цену пришлось нам заплатить!

Я в ужасе смотрел на кровавую долину. Землю покрывали тела, они лежали друг на друге, как срубленные бревна. Отрубленные руки и ноги разбросаны тут и там; выпущенные кишки свернулись, как яркие змеи; головы с открытыми ртами и пустыми глазами. А земля, там, где она проступала из-под груды тел, окрасилась багрово-черным цветом крови.

Меня тошнило от отвратительной вакханалии смерти, мой желудок сжался. Я пытался сдержаться и не смог. Меня вырвало желчью и я упал, рыдая от того, чему оказался свидетелем — нет, не просто свидетелем! Я помогал свершиться такому злу. Я плакал и проклинал слепоту своей души.

Великий Свет, как долго будут царить ненависть и кровопролитие в этом царстве миров?

Я закрыл глаза и возвысил голос, оплакивая погибших с обеих сторон. Когда я замолчал, ни одного британца уже не было в долине. Вандалы тоже уходили; поле битвы лежало неподвижное и безмолвное. Лишь вороны-падальщики скакали от трупа к трупу; их хриплое карканье звучало торжествующе: еще бы, им приготовили такой роскошный пир! В душе моей поселилось серое пятно смерти. С болью от стыда и горя, плохо владея трясущимися руками, я сел на лошадь и направился в лагерь.

Глава 6

В лагере все лежали вповалку. Где спешились, там и упали. Измученные тела мало чем отличались от тех, что остались в долине. Некоторые сидели, сгорбившись, изучая раны, повергавшие их в глубокую печаль. Женщины и монахи разносили воду, пытались ободрить уставшее до предела воинство.

Люди тусклыми взглядами провожали меня, не узнавая, пока я шел к шатру. В шатре Британский Медведь совещался со своими военачальниками.

— Сегодня мы плохо выступили, — объявил Артур. — Только по милости божьей мы спаслись.

— Это правда, — вздохнул Кадор. — Вандалы готовились к встрече с нами…

— Хорошо готовились, — печально заметил Бедивер. — Словно знали о каждом нашем шаге еще до того, как мы их делали.

Собрание загудело.

— Сегодня Вепрь показал, чего он стоит как боец, — высказался Кай. — Чем дальше они продвигаются вглубь страны, тем свирепее становятся. — Он помолчал, устало качая головой. — Не понимаю…

— Мы проигрываем эту войну, — заявил я от входа. — И если мы будем продолжать в том же духе, то потеряем Британию.

Артур тускло посмотрел на меня.

— Мы устали, — вымолвил он, — и у всех есть другие дела. Давайте соберемся еще раз после того, как позаботимся о наших людях и немного отдохнем. — Жестом он отпустил собравшихся, а когда они вышли, кивнул мне.

— Проходи, Мирддин. Зачем ты так говорил с ними? Хотел обескуражить?

— Я сказал правду.

— Ты говорил о поражении. Вряд ли это можно назвать полезным после такого сражения, как сегодня.

— Это не сражение, — ответил я. — Это катастрофа.

— Я попал в засаду! — Артур почти кричал. — В овраге нас поджидал отряд варваров. Ловушка! Они ждали меня и застали врасплох. Да, неудачно, но это вовсе не катастрофа.

— Я не собираюсь специально огорчать тебя, король. Я говорю, чтобы открыть тебе глаза на правду.

— Но это и в самом деле меня огорчает, Мирддин. Ты говоришь о бедствии, как будто я и сам не знаю. Знаю. Я — военный лидер, это я виноват.

— А вот тут я с тобой не согласен. Я виноват больше. Я подвел тебя, Артур.

— Ты? — король явно не ожидал от меня такого признания. — Ты всегда был рядом со мной. Ты — мой мудрый советник, лучший советник!

— Зачем тебе советник? Тебе нужен был бард. Британии нужен был Истинный Бард, а вместо этого ей пришлось довольствоваться назойливым слепцом. Хочешь ты этого, или не хочешь, вина моя.

Артур попытался пригладить взъерошенные волосы.

— Я тебя не понимаю, Мирддин. Я все лето гонял Вепря, подбирал хорошее место. Нашел. Но воспользоваться им не сумел. Что теперь толку рассуждать о вине? Где в этом добродетель?

— А она есть, если ведет к спасению.

— Спасение не дальше, чем следующая битва. Я слишком долго провозился с засадой, не поспел к бою, а то бы ты увидел совсем другой расклад. Больше он от меня такой ошибки не дождется, поверь мне. А теперь, когда на подходе ирландские лорды…

— Ты не услышал ни слова из того, что я сказал, — перебил я. — Речь не о сражении и даже не о всей войне. Все неправильно в принципе! Почему одни люди лучше других? Только потому, что они лучше вооружены или лучше умеют сражаться?

— С ирландцами мы изгоним варваров с этой земли. — Он меня действительно не слышал.

— Король! — воззвал я. — Очнись! Королевство умирает. Чума и война доконают его. Если мы будем упорствовать, мы погибнем.

— Все не так уж и плохо, — хмуро заметил Артур.

— Это гибель мира!

Артур раздраженно посмотрел на меня.

— Мы еще изгоним захватчика с этой земли. Это правда, говорю я.

— А те, кто лег на поле боя — что они говорят?

— Я не понимаю! Эх, да что с тобой говорить?!

Артур отвернулся и упал в походное кресло Утера. Он сидел, обхватив голову руками и растирая лицо. Я подошел и встал над ним.

— Нам надо измениться, или мы погибнем. Мы должны вернуться тем же путем, которым пришли, — заявил я. — Подумай об этом, подумай хорошенько, Артур. Если ты не поймешь, о чем я говорю, Британия потеряна.

В шатре стояла такая духота, что мне было трудно дышать. Оставив Верховного Короля наедине с его мыслями, я отправился на поиски укромного места. Я шел через лагерь, погруженный во мрак уныния, вызванного поражением и усталостью: безмолвный, неподвижный, безвольно ожидающий ночной мглы.

Воины сидели или лежали перед потухшими кострами; если кто и говорил, то приглушенно, хриплым шепотом. Мальчишки вели лошадей к временным стойлам, женщины перевязывали раненых. На лагерь словно впал в летаргию, куда более глубокую, чем обычная усталость, — как будто все понимали тщетность одиночных усилий, тщетность надежд на победу.

Я смотрел на спящих людей и знал, что некоторые из них не проснутся утром. Господи, помилуй! Я видел нескольких лордов, сидевших тесным кругом, они наверняка решали, как им быть дальше. При моем приближении все замолчали и проводили меня мрачными взглядами. Я сделал вид, что не замечаю их, и пошел дальше.

Ноги сами нашли тропинку, ведущую к ручью; тут и там лежали люди, стремившиеся к воде, но некоторые так и не дошли до ручья. Я перебрался на другой берег. Тропа начала подниматься вверх по склону холма, и я последовал за ней, наверх, через заросли папоротника и колючего можжевельника. В конце концов, я оказался на заросшем травой пятачке на склоне холма. Гладкая, покрытая лишайником скала подпирала его сзади, зарывшись основанием в кусты бузины и терновника. По обеим сторонам стояли буки, между ними открывался хороший вид на британский лагерь внизу.