Я незаметно улыбнулась.

Все-таки отходил мой ореховый прутик дорогого гостя за недобрые намерения и ночной визит в мою спальню.

Поделом ему. Будет знать как недовольство свое в доме сестры колдуна выказывать.

Завидев меня, Тихон взметнулся со своего места и громко крикнул:

— Уезжаю я из этой деревни. Здесь с дьяволицей якшаются. А она чертей на гостей насылает!

— Пусть дорожка перед тобой стелется, — улыбнулась я.

Мужчина быстро собрал свои пожитки и вышел за калитку. В окно увидела, как он три раза плюнул через плечо и три раза покрутился, будто рисуя защитный круг. Испугался, что "чертей" из моего дома в свой приведет. Но не в бесах дело, а в самом человеке и его намерениях. Прутик бы пропустил Тихона в мою комнату, коли бы у того мысли были светлые. Радима ведь пустил.

Утром на своей подушке я обнаружила три василька. Колдун тихо вошел, оставил подарок и так же спокойно ушел. Не потревожив ни меня ни дочку.

Смущенно улыбнулась, тронув васельки в своих волосах.

6

— Сам ушел ваш Тихон, — отчиталась я старосте.

Тот прищурился, разглядывая меня, и улыбнулся. Неужели заметил, что я постаралась нарядиться получше? Даже янтарные бусики достала и браслеты.

Ну и пусть смотрит. Сам меня в невесты записал. Вдовой я старалась не привлекать к себе внимание, но теперь у меня даже повод появился цацками сверкнуть.

— Надеюсь, неприятностей он чинить не станет нашей деревне.

Я пожала плечами. Чего не знаю, того не знаю.

— Иди во двор, чего покажу, — внезапно поманил меня староста.

Я вошла в калитку. Из избы, держась за стену выползла Вета. Она мне рукой помахала и улыбнулась.

Я ей ответила, а Хозяину терема поясно поклонилась, чтобы показать духам дома свое расположение старосте.

Мужик меня к сеновалу повел и указал на знакомый мне обоз столяра.

— Вчера выкуп за тебя принес, подарок старшему, — довольно заговорил мужчина.

Я поняла. У меня ни отца, ни брата — нет, поэтому мой старший — это староста. Раз он улыбается, значит доволен подарком жениха. Вот только, все настолько быстро происходит, что я едва успеваю новость за новостью воспринимать.

— А сегодня приданное твое привез. Смотри какой воз большой, — я смотрела на телегу и хмурилась.

Страшно мне новую жизнь в замужестве начинать.

— Как твой старший, приказываю тебе сверток крайний взять и к завтрашней свадьбе готовиться, — я вздрогнула и уставилась на мужчину. — Яства уже мои женки начали собирать, за это не сильно переживай, — неправильно растолковал он мой испуг. — Раз Тихон ушел, то можно поторопиться, раз жених такой нетерпеливый.

Меня холодом обдало, а внутри все задрожало. Так скоро снова замуж. Снова терпеть липкие поцелуи и мокрые приставания ради зачатия детишек.

— Весь обоз тебе достанется, да со двора живность какую можешь взять. Из дома только личные вещи. Посуда здесь новая, — он мотнул бородой в сторону повозки. — Мебель кой какая, но он сказал, что в его доме все есть. Только свои тряпки и собирай, а то места нет везти все.

Я склонила голову, поникла плечами и вжалась в мягкий сверток всем телом. У меня на лице страх был написан.

— Чего встала? — тронул меня староста. — Иди. Собирайся. Завтра свадьбу справим, а то молодец торопиться домой уехать.

Тут мужчина замер будто что-то вспомнил. И хитро на меня посмотрел.

— Радим к семье Ульянки пошел тоже с откупом. Пока берет ее содержанкой в помощь молодой жене, но она же прыткая. Смотри, а то она раньше тебя понесет и женой его тоже станет, — слова старосты вернули меня из нерадостных воспоминаний.

Хотелось бросить в лицо мужику, что Ульянка столяру больше подходит, пусть ее и забирает, а меня с миром оставит. Но не смогла. Смолчала. Вспомнила, как мы вчера за столом сидели и как тепло мне было от его присутствия.

— А терем мой кому отойдет? — строго спросила мужика и тот быстро погасил свое раздражение.

Не должна я — женщина о таких мужских вещах знать. Тем более, что староста имеет полное право пустыми домами распоряжатся.

Но он будто вспомнил чья я сестра и кто мой дед.

— У бабки Лады в хибарке семья живет с пятью детишками. Девки к тебе в служки постоянно ходят. А парни по деревне помогают, чтобы за чужим столом брюхо набить.

Я задумалась, вспоминая семью. Отец там без одной руки, но как-то на сенокосе умудряется работать. Плюс семья за бабушкой дохаживает и ее без хлеба не оставляет, хотя сами по чужим дворам детей отправляют, чтобы их за помощь кормили.

— Хорошая семья, — кивнула я.

Помогу им наговорами своими. Весь терем на достаток и тепло в семье зачарую. Девочки, тем более, правда хорошие. Мне вон вчера за хозяйством присмотреть помогли.

— Сегодня девочек вместе с Ульянкой ко мне пришлите, — попросила я старосту.

— Сами придут, — усмехнулся тот. — Не в первый раз около тебя кружатся, — улыбка мужчины была доброй и светлой.

Я даже залюбовалась. Хороший у меня старший. Почти, как отец родной.

Действительно, стоило мне подойти к калитке, как меня встретили две девичьих мордашки. Чистенькие, опрятные девицы, хоть и ткань платьев выцветшая, застиранная, а из вышивки только обереги по запирательным отверстиям.

— Пошли к свадьбе готовиться, — поманила я их. — Вещи перебрать поможете.

Девочки переглянулись и сияющими глазами оглядели меня.

— Слухи не врали? — зашептала одна.

— Церковник за вами приехал? — радостно взвизгнула вторая. — Мы на свадьбе побываем?

Я махнула головой.

Понимаю их счастье. Бедных стараются на свадьбу не приглашать — на себя счастье могут перетянуть. Им подавали яства за калиткой, как знак откупа от беды.

Странный современный люд. В бога единого верят, а от духов бедствий откупаются.

Ульянка нашлась рядом с Марьяной. Девочка была счастлива, а увидев меня бросилась ко мне на руки. Обняв и поцеловав дочь, я посмотрела на приживалку.

— Ну, что? Тебя сестра отпустила?

— Еще как! — взвилась девушка. — Столяр резной сундучок с монетками и бусами подарил. Федер сразу и рукой махнул, отправив меня вещи собирать.

Только тут я заметила узел в углу комнаты. Быстро девка собралась в дорогу.

— В сенцы поставь, чтобы глаза не мозолил, — отправила я девушку.

Сама посмотрела на двух притихших девочек.

— Стаскивайте все тряпки в сени. Я там их разберу и кое что вашей семье оставлю. Посуду уже оставляю. Куриц и гусей тоже. За огород тоже спрашивать не буду.

Девочки недоуменно переглянулись.

— Посуду? Огород? — они явно о намерениях старосты не знали.

— Терем вашей семье оставят, но только после моего выезда из деревни, — строго произнесла я.

У девочек глаза загорелись. Они стали оглядываться и смотреть на мой дом уже по другому.

— За работу. Быстро! — строго произнесла я. Девочки бросились в рассыпную по комнатам. — Мне тоже надо занятся чем-то, — тихо шепнула я.

Возле меня Ульяна появилась. Она заглянула мне в лицо и поджала губы.

— Терем не жалко?

— Жалко, — призналась я. — Мне вдовой хорошо в нем жилось. Но меня ждет другой угол и там все уже есть.

Положила сверток на лавку и уронила голову на ладони.

Мне не хочется уезжать из деревни. Я здесь ко всем привыкла. Люди ко мне тоже хорошо относились, с уважением. А вдруг, в Кандрашовке таких как я презирают? Чинить беды станут, травить мою дочь. Я взглянула на девочку и поджала губы. Если что с моим ребенком сделают, я же разозлюсь. Не сдержусь и проклятья нашлю.

В это время Ульяна заинтересованно попрыгала возле свертка и натуженно засопела, ожидая от меня действий.

Тяжко вздохнув, я развернула тряпицу.

Ооооххх!

Платье! Полностью белое! А вышивка серебриться на солнечном свету! И нет ни сантиметра свободной ткани, так что кажется будто платье сверкает как звезды в ночи!

— Прям по тебе! — восхищенно воскликнула девушка. — Будто за знакомой невестой ехал. И откуп готов, и приданное, и платье. Точно женится собирался.