В собрании сочинений белого эмигранта ничего интересного не обнаружилось. Рассказы как рассказы, ни пометок, ни загнутых уголков, ничего необычного, кроме имени автора и места издания. Собственно, все иностранные книги тоже были вполне себе обыкновенными, Шиллера и вовсе Сахаров стянул в Московской публичной библиотеке. Отложив их, Клим принялся за отечественных авторов — ничего необычного, все книги были из местной библиотеки, кроме сборника Фёдора Михайловича Достоевского.
Глебов не обнаружил нигде штампика и задумался. Самуил Львович, судя по всему, складывал отдельно библиотечные книги и те, что принадлежали лично ему. В основном, ему принадлежали русскоязычные переводы иностранной литературы — а тут ещё и Достоевский, который лежал в другой стопке. Ухватившись мыслью за эту систему, следователь решил пролистать книгу — и не прогадал. Между страницами, очень аккуратно и незаметно, были вложены листы папиросной бумаги, исписанные мелким убористым почерком. Все листы были в треть книжной страницы, поэтому полностью помещались в книге. Всего их было шесть — Клим пролистал книгу три раза, но больше ничего не нашёл. Отложив томик бессмертного классика, он решил прочитать записи при свете спички.
«Обстановка располагает к ведению кратких записей о наблюдении за ситуацией. Тов. Агнаров явно пытается скрыть тот факт, что произошла серьёзная авария на испытательном полигоне. Обращает на себя внимание, что повреждённые вещи были сожжены в тот же вечер, никакого следствия не проводилось. Тов. Латыгин заметно нервничает, в личной беседе заявил, что не уверен в намерениях Агнарова. Вопросы вызывает и поведение тов. Кебучева, который удивительным образом не пострадал при взрыве и, вопреки здравому смыслу, решил пойти на поводу у Агнарова и продолжить эксперименты. Не совсем ясна судьба тел инженеров, погибших при взрыве: трупов никто не видел, похорон не было, Агнаров приказал держать язык за зубами. Послал запрос в центр относительно личности Кебучева и Агнарова»
«В последние несколько дней отмечена подозрительная активность ночью на полигоне. Агнаров без свидетелей и керосинки ночью ходил по испытательному полигону, как будто что-то или кого-то искал. Латыгин не в курсе, но в личной беседе рассказал, что подозревает Агнарова в умалчивании истинной цели экспериментов. Он же заявил днём ранее, что, согласно местным легендам, в районе поселения некогда было проклятое место, которое использовалось в качестве места казни. Приговорённых приводили в пустыню и по шею закапывали в песок, ночью они исчезали. Местные толкуют, что здесь же, в пустыне, обитал барон Унгерн, согласно материалам следствия расстрелянный за совершённые преступления. Не покидает ощущение, что мы все здесь как в ловушке, солдаты гарнизона из степняков отказываются дежурить ночью и вовсю сплетничают, что комиссары ищут дьявола»
«Бесследно исчез один из главных инженеров, товарищ Трилович. Подозрительный малый, Александр Трилович, согласно данным НКВД, порядка семи лет прожил в Англии, до этого десять лет провёл в Германии. По происхождению — серб, родился и вырос в Австро-Венгрии. Обучался в университете Бонна, свободно владеет несколькими языками. Вызывает большие вопросы его мотивация участвовать в эксперименте. Лично я подозреваю, что он либо шпион, либо авантюрист, поскольку не вижу рационального объяснения его поступку, а комментарии со стороны американца, что всё решил чек на кругленькую сумму от тов. Тесла, считаю пустой болтовнёй буржуя. Латыгин уговорил Агнарова связаться с Москвой, тов. Ягода обещал прислать одного из лучших своих специалистов. Меня напрягает грядущий визит, поскольку специалист может быть связан с самим Агнаровым или его покровителем. Покровитель, некий тов. Бельский, вызывает множество вопросов, но, будучи другом тов. Дзержинского, обладает неприкасаемостью»
«Приехал тов. Глебов. Стрёмный субъект, больше похожий на чекиста времён террора, чем на следователя. Немногословен, подозрителен. По всей вероятности, всё же не связан с тов. Агнаровым — последний несколько нервозен. Латыгин узнавал по своим друзьям, говорит, что тов. Глебову можно верить. Лично я считаю, что верить нельзя никому, особенно товарищам Агнарову и Кебучеву. Агнаров продолжает ночные прогулки, также совершал несколько выездов в пустыню, вроде как для проверки подозрительных селений. Однако расход топлива, по словам Латыгина, говорит в пользу того, что он отъехал на небольшое расстояние, что-то там делал, затем вернулся. В ЦК пока отказываются дать ход расследованию относительно тов. Агнарова. Тов. Кебучев подозрительно открыт к приехавшему, при этом был замечен ночью наблюдавшим за звёздами и ведущим записи в блокнот. Что он высматривал — осталось загадкой»
«Исчез Ефроим. Американец растворился в воздухе тем же способом, что и Трилович. Примечательно, что совпадает всё до мельчайших подробностей, по крайней мере, со слов тов. Латыгина. Был непонятный инцидент в пустыне, Латыгин, Агнаров и Глебов что-то преследовали, затем нашли и принесли Кебучеву. Роман стал очень подозрительным и суеверным, убеждал меня, что надо готовить побег. С его слов, в пустыне вокруг по ночам происходят странные вещи. Также тов. Латыгин слышал неясные звуки, как будто шум прибоя. Местные солдаты совсем спятили, вешают амулеты над входом в комнату, спят с головой под одеялом, говорят, что комиссары привлекли духа пустынь. Кебучев продолжает изучать звёзды, что-то записывая. Записывает очень быстро, но со стороны напоминает шифр Морзе. Пришли его документы, дело нечисто. Собираюсь поговорить с тов. Глебовым. Если я исчезну — смотреть запись номер 6 и тайник»
«Запись номер шесть, последняя на данный момент. Записано после разговора с тов. Глебовым. Он ведёт независимое расследование, выглядит как единственный человек, за исключением Латыгина, кому тут можно доверять. Рассказал ему про подозрения относительно Кебучева. Доп. материалы убрал в тайник. Тов. Латыгин совсем уж нервничает, спит с наганом под подушкой. Говорит, что чаще стал слышать шум, плохо спит. Я теперь тоже стал слышать по ночам непонятные звуки, как будто со стороны полигона. Вчера ночью я видел, как будто, светящийся объект белого цвета в пустыне, по форме напоминал шар. Светится, как газовые фонари. Затем со стороны пустыни появился силуэт человека — не могу быть уверен, галлюцинация это вследствие стресса или я реально его видел. Беспокоит, что силуэт выглядит смутно знакомым, хотя я так и не вспомнил, кого конкретно он мне напоминает. На душе неспокойно. Если со мной что-нибудь случится — все материалы в тайнике. Прошу прочитавшего это сообщение оповестить обо всех обстоятельствах товарищей Латыгина и Глебова. В случае их исчезновения или смерти — направить материалы расследования в Москву, на имя товарища Бреева. С.Л. Сахаров»
Клим Глебов дочитал и в задумчивости сел на кровать. Во-первых, старина Сахаров оказался не так уж и глуп, каким хотел показаться. Записи старый подпольщик вёл грамотно, с подозрением к Кебучеву и Агнарову следователь был полностью солидарен. Во-вторых, вскрылись новые детали. Если про Гавриила Платоновича это было скорее интересно, но, возможно, уводило в сторону мысли, то вот поступки Якова Иосифовича вызывали очень много вопросов и позволяли по-иному взглянуть на начальника полигона. Он явно скрывал очень многое и вёл свою игру. В-третьих, со слов Сахарова, Латыгину можно было верить. Вообще, во всём этом кодле Роман Константинович действительно выглядел наиболее честным человеком. Возможно, недалёким, но хотя бы точно своим. Но самое главное — у Самуила Львовича был тайник! И его теперь надо отыскать.
Клим встал с кровати, вышел на центр комнаты и огляделся. Тайник, скорее всего, был именно в комнате, потому что вряд ли бы его стали делать где-то в случайном месте на территории объекта: и ходить к нему сложно, и вероятность быть замеченным выше. Значит, надо для начала простучать полы, потом уже предпринять что-то посложнее.
