Злоримор: И каково тебе у этих хозяев, брат Злырь? Вижу ты и брюшко отрастил, и костюмчик справил новенький!

Злырь: Не жалуюсь, брат Злоримор. Хозяева у меня хоть куда — злобные, но отходчивые. Злорд жалует меня своим доверием, теперь я при нём вроде наперсника, а Зледи, та вообще ни в чём не отказывает.

Злоримор: Повезло тебе, брат Злырь, а вот мой хозяин совсем поплохел. Скуп!

Злырь: Разве не его коньяк мы сейчас пьём? Плесни-ка ещё.

Злоримор (наливая ещё по рюмке): То-то, что его! Чего-чего, а коньяку у нас, хоть залейся. А есть нечего!

Злырь: Вот оно как! Так что же, сэр Злоскервиль всё на выпивку спускает? Вздрогнем!

(Они снова выпивают и закусывают, сопровождая этот процесс тем же ритуалом.)

Злоримор: Нет, брат Злырь, даже ему столько не выпить, чтобы все свои денежки спустить. Просто хозяин не видит в жизни радости ни в чём, кроме выпивки, вот и не ест ничего, а через то всю прислугу голодом морит.

Злырь: Так-таки совсем не ест?

Злоримор: Ну, ест, конечно, да только всё овсянку на воде. Раньше он её на дух не переносил, а как случилась с ним несчастная любовь, так кроме неё, да коньяка, ничего в рот не берёт.

Злырь: Скверно это! Вот у Злоха барин запил, а через время малое, видишь — ни барина, ни дома, ни поместья, а бедолага Злох в разбойниках ходит, в лесу живёт!

Злоримор: Видать и мне в разбойники дорога.

Злырь: Ну, нет, хватит с нас одного Злоха. Ещё не хватает! То Злох в одиночку Злорда и Зледи грабил, а теперь что же, вдвоём что ли грабить будете? Так на вас двоих добра не напасёшься! Один разбойник — дело святое, по штату положено, значит, пускай будет. Но два это уже перебор!

Злоримор: И что мне делать прикажешь? И так с голодухи помираю, вон, обносился весь. А коли барин сгинет, тогда что?

Злырь: Не бойся, не сгинет твой барин. Не дадим.

Злоримор: Злырюшка! Отец родной! Да как ты это сделаешь?

Злырь: А так и сделаю. Надо твоего барина по новой влюбить. Влюбится, почувствует вкус к жизни, и пойдут у вас балы да банкеты, охоты да приёмы! Вот увидишь!

Злоримор: А через то и слугам на житие перепадёт! Ну, Злырь, ну голова! (Лихорадочно наливает коньяк.) Вздрогнем!

Злырь: Вздрогнем, брат Злоримор!

(Сцена с распитием коньяка снова повторяется.)

Злоримор: Только вот скажи, брат Злырь, а в кого его влюбить-то? Уединённо очень живём, нет вокруг барышень, а то он глядишь уже и сам бы справился.

Злырь: Ну, это не проблема. Есть у меня племянница…

Злоримор: Э, погоди, брат Злырь! Так она же не господского корня!

Злырь: Как не господского? Прежний мой барин к сестре захаживал? Захаживал. Не от Святого же Духа у неё дитя народилось? А ты говоришь не господского! Самого, что ни на есть господского. Это ж дело обычное — слуга от господина родится, а господин, бывает, от конюха!

Злоримор: Мудрый ты человек, брат Злырь. И как же их столкнуть-то, чтоб влюбились?

Злырь: А вот это уже обдумать надо. Племянницу я к себе, хоть завтра выпишу. Зледи, как раз, новую девушку-служанку для себя искала, а то Злинда больше господина Злорда обслуживает. Что же до всего остального — придумаем, как дело сделать, не боись! Да ты наливай, больно хорош коньячок у твоего господина.

(Очередное повторение сцены с распитием коньяка.)

* * *

Злорд: Как зовут тебя, дитя?

Злося: Злося, сударь! (делает книксен)

Злорд: А сколько тебе лет, маленькая, миленькая Злося? (ходит вокруг неё, как кот)

Злося: Осьмнадцать, ваше сиятельство!

Злорд: Что это ещё такое? Никогда не понимал этого архаизма. Это семнадцать или восемнадцать?

Злося: Осьмнадцать, сударь!

Злорд: Нда. Ладно, оставим этот вопрос. А знаешь, Злося, ты очень, очень ничего!

Злося: Ничего, сударь?

Злорд: Это значит — очень миленькая!

Злося: Благодарю вас, сударь! Вы очень добры.

Злорд (снова ходит вокруг): Конечно, я добр! Ты даже не можешь представить насколько… Но это тоже потом. А скажи мне, красавица Злося, любишь ли ты гулять?

Злося: Смотря где, сударь.

Злорд: Например, в парке.

Злося: Смотря с кем, сударь.

Злорд: Хотя бы со своей госпожой.

Злося: Да, сударь!

Злорд: А с господином?

(Из-за портьеры выглядывает Злырь и показывает девушке кулак. Злося бросает в его сторону хитренький взгляд, но тут же её лицо принимает нейтрально-вежливое выражение.)

Злося: Да, сударь! Это честь для меня.

Злорд (радостно): Ой, как хорошо! То есть я хочу сказать, что ты умная и воспитанная девушка, а значит, далеко пойдёшь в деле служения и достигнешь больших высот… Потом узнаешь каких.

Злося: Да, сударь!

Злорд: Вот и умница! А теперь ступай. Только не рассказывай госпоже о том, о чём мы здесь говорили.

Злося: Почему, сударь?

Злорд: Я хочу сделать ей сюрприз, так что разговор о прогулках пусть будет пока между нами.

Злося: Да, сударь!

Злорд: Иди!

(Злося делает книксен и удаляется.)

Злорд (один): Свеженький, миленький, вкусненький ягнёночек! До чего же я люблю нетронутое розовое мяско! Иди, юная Злося, иди к своей госпоже, да хорошенько прислуживай ей. Мы с тобой ещё погуляем, ох как погуляем! (уходит)

Злырь (выбирается из-за портьеры): Ну, девчонка! Ну, кошка! Мелкая, а туда же! Вся в мать. Оно бы ничего, дело молодое, да не затем я тебя сюда притащил-то, дурочка! Не ровён час сорвёшь весь план. Ну, держись, малявка! Черту перейдёшь — лично заголю зад и…

Злося (неожиданно появляется с другой стороны): Не перейду, дядечка Злырь, не бойся! Но подразнить его подразню, как следует. Имею право! А если получу что с этого старого индюка, то всё моё!

Злырь: Ух, напугала! Вот девка! Ладно, хочешь озорничать — озорничай, да меру знай! А то получишь такое сокровище, что через девять месяцев на белый свет вылезает, да жрать требует.

Злося: Вот тебе его, дядька Злырь, тогда и кормить! (показывает ему язык и убегает)

Злырь (один): Вот же дурак я, что с такой бедой связался! А всё из-за доброты моей, будь она неладна. Что мне до Злоримора и его барина? Коньяк у них такой особенный, что ли? На добрые дела толкает, себе в убыток… А племяшка тоже хороша! Ну, как натворит беды, тогда что? И себя сгубит, и меня, старого олуха. Пропал ты, Злырь, как есть пропал! А может, нет? Не бывать такому, чтоб молоденькая гусочка старого гусака обскакала! Я ещё головой-то покумекаю, а ты у меня попляшешь, плутовка! Всёсделаешь, как скажу, всё!

* * *

Пьеса изменилась. Если раньше она воспринималась просто, как набор шуток, то сейчас в ней наметился какой-то сюжет и интрига.

Падре Микаэль отложил книгу и поднялся из-за стола. Пожалуй, на сегодня хватит. Он взглянул на часы, которые купил ему Драгис и подивился тому, как уже поздно. Читальный зал Архива Конгресса закрывался через десять минут, следовало поторопиться, иначе он рисковал быть запертым в огромном пустом здании.

Книги можно было оставить там, где он проводил свои исследования. Мик уже поступал так не раз, а потому был уверен, что их никто не тронет до его завтрашнего прихода. Пальто, шляпа и зонтик, (до чего удобная и занятная вещь, вот что значит прогресс!), ждали его в гардеробе, где почему-то не было гардеробщика, хотя на всех вешалках имелись номерки. Впрочем, за сохранность своего имущества он был полностью уверен — сюда никто не ходил, кроме него и профессора Прыска.