— Подожгла?

— Да, и не просто! По словам очевидцев, пламя извергалось у неё изо рта, и теперь брат-проповедник со страшными ожогами пребывает в госпитале, который община содержит на средства прихожан, не отказавшихся ещё от тяжести богатства.

— А что было потом?

— После нападения на брата-проповедника, дьяволица, (а больше никто не сомневался в том, что это так), выбежала во двор, раскидав по дороге всех, кто попался на пути, словно это были малые дети, после чего улетела в небо, как будто была ракетой, а не человеком!

— Улетела? — переспросил Огнеплюй, снова переглянувшись с Мегги.

Та кивнула ему в ответ, что не ускользнуло от их собеседника.

— Да, — ответил он, косо посмотрев на зеленоволосую девушку, но тут же снова улыбнулся, едва не до ушей, — видимо таинства брата-проповедника выявило её адскую сущность, которую эта дьяволица так тщательно скрывала, и ей ничего не осталось, как спасаться бегством.

— А что это там за звуки? — вдруг спросила Мегги, указывая на распахнутые двери собора, откуда доносились то вскрики, то бормотания, то пьяные песни, достойные низкопробного кабака.

— А, это брат Жлоб принимает епитимью, — всё с той же улыбкой ответил незнакомец. — Ему, бедняге, предстоит выпить не меньше двух литров виски, во имя Святого Мика, и принять все муки чрезмерного опьянения и похмелья, какие испытывал сам Святой, будучи искушаем этим напитком.

— Это ужасно! — совершенно искренне выпалил Огнеплюй и даже слегка вздрогнул.

— Вы правы, ужасно! — согласился незнакомец, вновь внимательно осмотрев рыжего великана. — Тем более ужасно, что брат Жлоб не пьёт, и никогда не пил алкоголь, даже когда ещё не принадлежал к нашей общине. Но он добровольно возложил на себя это наказание за то, что привёл в святое место исчадие ада!

— Кстати! — спросил Огнеплюй, несколько более поспешно, чем следовало. — Не подскажете ли, как нам найти тот молельный дом, где случилось это, м-м, происшествие?

— Но зачем вам? — удивился их собеседник.

— Мы хотели бы приобщиться особых таинств учения Святого Мика! — поспешила сказать Мегги, но смолкла под уничтожающим взглядом брата.

— Нам интересно взглянуть на место, где произошло такое удивительное событие, — почти не соврал Огнеплюй. — Ведь согласитесь — не каждый день среди людей появляется дьявол?

— Да… Действительно… — с некоторой расстановкой произнёс незнакомец. — Конечно, я расскажу вам, как туда пройти. Но если вы желаете приобщиться таинств «Полной отдачи», то вам придётся подождать до завтра, ведь сегодня вся группа на молебне в Соборе и поддерживает духовного брата Жлоба в его епитимье. Но завтра, после заутрени или после обедни, вы можете встретиться здесь с братьями и сёстрами этой части общины. Врядли они отменят свои собрания из-за того, что их лидер попал в больницу. Но если вы сегодня хотите удовлетворить своё грешное, но вполне объяснимое любопытство, то вам следует пройти вдоль сквера до пересечения с…

Он подробно рассказал, как им дойти до «молельного дома», расположенного в двух кварталах от собора Святого Мика, после чего пожелал встретиться со своими собеседниками во время завтрашнего собрания Общины.

Брат и сестра поблагодарили своего собеседника за столь подробный рассказ и поспешили откланяться, так и не узнав его имя.

Они не видели, как сползла с его лица приветливая дежурная улыбка, и как по его знаку, откуда ни возьмись, появились два добрых молодца атлетического сложения, согнувшиеся перед сухоньким невзрачным человечком в почтительных позах.

— Слушай, Огги! — заговорила зелёная драконесса, когда они уже вовсю шагали вдоль бульвара. — Как ты думаешь, она действительно хотела подработать, э-э, таким способом?

— Врядли! — пожал плечами Огнеплюй. — Конечно, изрядной долей её натуры является непредсказуемость, но у неё человеческие представления о любви и верности, а Драську она любит, в этом сомневаться не приходится. Но дело не только в этом. Внучка не так воспитана, чтобы запросто податься в проститутки.

— Но ведь ты же сам говорил, что в этом нет на самом деле ничего плохого?

— Говорил. Гипотетически! Кстати, в древние времена в человеческих цивилизациях так и было. В Вавилоне, в Этрурии и позже, в тех же Афинах. При этом люди были здоровее, о чём сейчас можно только мечтать. Но теперь общество со своими предрассудками, низвело нормальное явление до состояния низменного и противозаконного. Среди людей те, кто этим занимается, считаются париями, а потому…

— А сам-то чего в такое дело полез?

— Что? Куда это я полез? Ты о чём вообще?

— О твоей вдовушке, с которой ты спишь за деньги. Сам ведь рассказывал!

Огнеплюй даже остановился посреди сквера, с раскрытым от удивления ртом, и вдруг расхохотался так, что распугал ворон, исследующих переполненные урны, несмотря на позднее время.

— Ну… Ну, ты даёшь, сестрёнка! Я ж ведь тогда пошутил! — проговорил он, слегка успокоившись.

— Да? А запах? Я ведь чую незнакомую женщину каждый раз, когда ты приходишь домой вечером. И… И вы с ней точно не чай пьёте!

— От тебя ничего не скроешь, умненькая! — широко улыбнулся Огнеплюй, приобняв Мегги за плечи. — Ну, да, женщина у меня действительно есть. Очень хорошая женщина! Я вас познакомлю при случае. Она владелица студии, где я работаю натурщиком.

— Кем?

— Натурщиком. Видишь ли, сестрёнка, здесь есть общество любителей живописи, в которое входит пара десятков богатеньких дам — художниц. Между прочим, очень неплохо рисуют! Им нужны, бывают люди, с которых они срисовывают героев своих картин. Я там сейчас у них самый популярный! Работа простая — приходишь, раздеваешься и становишься в героическую позу. Иногда просят сесть или лечь. Иногда дают в руки бутафорский меч, накидывают на плечи скатерть, как бы это плащ, и сажают на деревянного коня. Приходится замирать на несколько часов без движения, но я это умею, и за это меня хвалят! Платят недурно, так что я даже подумывал найти нам место получше номера в мотеле.

— А хозяйка студии?

— А что хозяйка? Она женщина одинокая, на самом деле вдова. Молодая ещё, красивая и характер мягкий. Ну, да, бывает у нас с ней, когда все уходят, но мне в голову не приходило за это деньги требовать! Тогда я просто пошутил. Надеюсь, ты не будешь читать мне человеческие морали?

— Нет, конечно! — воскликнула Мегги и потёрлась щекой о его щёку, что у драконов было равносильно человеческому поцелую «в щёчку». — Я рада за тебя. В самом деле, познакомь, не забудь!

— Не забуду. Между прочим, им нужны девушки-натурщицы, не стесняющиеся позировать обнажёнными. Если хочешь, я поговорю, насчёт тебя…

— А можно? — воскликнула образованная Мегги. — Вот здорово! Мы сможем работать вместе. Замирать, как камень, я могу, хоть на сутки и даже больше! А что касается наготы, то прости, до сих пор не могу понять, чего тут стесняться? Читала много раз о людских ограничениях на этот счёт, но так и не уловила сути.

Говоря это, она приподняла свои великолепные груди ладонями и поиграла ими. Возможно, она вообще достала бы их через лиф платья, но Огнеплюй не позволил ей этого сделать.

Глава 67

Осознанная необходимость — 2. Куда течёт вода

У него получилось! Когда Клодина пошевелилась во сне, Прыск молниеносным движением подменил заветную тетрадь на лист растения похожего на лилию, который заранее нагрел под мышкой. Ведьма не проснётся от того, что тетрадка исчезла из-под щеки, а крепкий сон всем троим, обеспечен. Он об этом позаботился, как мастер-любовник, знающий, как угодить ненасытным дамам.

Теперь надо бесшумно пройти к ручью, что вполне осуществимо, так-как он человек не тяжёлый, и обладает умением ходить бесшумно.

Держа очки в одной руке, а тетрадь в другой, Прыск перешагнул через спящих ведьм и зашагал по тропинке, ведущей к ручью. Почему именно к ручью? Это просто! Любое пространство, а, следовательно, любой путь, будь то тропинка или шоссейная дорога, не трудно замкнуть на себя. Тот, кто держал в руках ленту Мёбиуса, может составить себе представление о том, что это такое, и как оно в общих чертах выглядит. В этом милом, но небольшом мирке явление замкнутости смотрелось забавно — пойдёшь по дорожке и вроде идешь, всё время прямо, но через час или меньше, выходишь туда же откуда начал путь.