— Это легко узнать! — Заверил я Ванхагена и сделал знак хозяину гостиницы, чтобы тот подошёл.

— О, простите мои почтенные гости! — Всплеснул руками этот жирный плут, глаза которого вообще потеряли способность смотреть прямо перед собой. — Совсем забыл доложить вам сразу! Уважаемый Дувлий нынче нездоров и велел передать, что сегодня прийти не сможет, но пообещал, что завтра утром, когда целительный сон укрепит его силы, он обязательно явится сюда для приятной беседы со своими дорогими друзьями!

На это Ванхаген только ещё больше помрачнел, но не стал спорить, а просто жестом отпустил хозяина восвояси. Комната, которую нам выделили, изнутри напоминала большой дощатый ящик с узкой дверью и окном в виде прорубленного квадрата закрывающегося одной ставней. Правда в ней действительно было тепло и сухо, а на полу в качестве единственной мебели валялись тюфяки набитые свежей соломой.

Я уже начал расстёгивать панцирь, чтобы с наслаждением вытянуться на этом примитивном, но весьма удобном ложе, но ярл не дал этого сделать ни мне, ни другим. Кроме того, мы должны были держать оружие наготове, а на двор ходить только по двое. Если бы не привычка, которую я приобрёл, когда носил ученические доспехи, уснуть в эту ночь у меня вообще бы не вышло. Впрочем, мой сон итак был недолог, а проснулся я от того, что рука ярла легла мне на лицо и крепко зажала рот.

Открыв глаза, я сразу сообразил, что остальные тоже не спят, но ведут себя тихо, стараясь не выдать свою готовность к бою звоном железа. В окно, которое не закрыли, светила полная луна и комната была заполнена её серебряным светом. Я решил не вставать, (вскочить всегда успею), а тихонько кивнул, дав знать ярлу, что всё понял.

За дверью кто-то крался. Крался неуклюже, без знания дела, производя больше шума, чем дикий кабан, который ломится через кусты. Сразу стало понятно, что «крадущихся» несколько. Они шушукались, ругались шёпотом, звенели кольчугами и скрипели половицами так, что всё это попросту гремело в ночной тишине. Ванхаген сделал знак своим и те приготовились к бою. Что делать мне, пока было неясно, и я решил ждать. Ярл бесшумно вынул из ножен свой недлинный, но широкий меч с закруглённым концом, (секиру он в город не взял, видимо понадеялся, что обойдётся без драки), и, коротко размахнувшись, всадил его прямо посерёдке двери! Вопль, который при этом раздался, наверно заставил подскочить весь город! Ванхаген резко дёрнул рукоять меча на себя, но вместо того, чтобы вырвать его из двери, вырвал саму дверь вместе с проткнутым насквозь человеком. Оба викинга в тот же момент оказались на ногах и выскочили в коридор, один направо, другой налево. Тут же раздались новые вопли, свист рассекаемого железом воздуха, тяжкие удары боевых топоров о сталь доспехов и человеческую плоть.

— Драгнар, помогай! — Крикнул мне ярл, который никак не мог высвободить свой меч.

Я ухватился за дверь и сдёрнул её с меча Ванхагена вместе с трупом, одетым в доспехи с эмблемой городской стражи. В следующее мгновение мы были уже в коридоре. С первого взгляда стало ясно, что здесь делать нам больше нечего. Оба ветерана успели уложить не меньше дюжины воинов, одетых так же, как тот, которого заколол ярл. Тогда мы накинули свои меховые плащи, и вышли в зал, где ввиду позднего часа не было никого, кроме хозяина и двух мальчишек-прислужников. Маленькие глазки трактирщика едва не выскочили из орбит при виде тех, кого он думал увидеть пленёнными или убитыми. Ванхаген неторопливо подошёл к нему и, даже не особо размахиваясь, дал кулаком в ухо. Бедняга негромко взвизгнул и рухнул на бок, закрыв голову руками. Оба пацана тут же бросились наутёк, но одного сбила с ног, брошенная вдогонку, табуретка, а другого поймал я за грязные нечесаные волосы.

— Так где тут живёт почтенный Дувлий? — Спросил ярл у моей добычи, которая закатывала глаза от страха.

— В д-доме з-за каналом! — Пролепетал мальчишка, у которого уже подгибались колени.

Ванхаген взял его за плечи, встряхнул и поставил на ноги.

— Проведёшь нас туда — получишь вот это! — Сказал он, показывая парню серебряный кругляш. — Попробуешь сбежать — заколю!

Малый оказался из понятливых, и вскоре мы, вооружившись факелами, шли по ночному Амстердаму. Дувлий жил вовсе не в двух шагах, как нам заливал накануне трактирщик. До его дома пришлось идти по каким-то задворкам и мосткам, а после пятого поворота я понял, что не найду дорогу обратно без посторонней помощи. Но вот, наконец, перед нами выросла тёмная громада, и мальчишка объявил, что это и есть дом купца Дувлия. Ванхаген положил руку ему на плечо и приказал:

— Постучишь в дверь и скажешь, что ты от хозяина, что у него к Дувлию срочное дело, не терпящее отлагательств.

Парень кивнул и в точности выполнил указания ярла, а когда дверь открылась настолько, чтобы за неё можно было схватиться рукой, один из викингов с силой дёрнул её на себя. Цепочка, на которую эта дверь была закрыта, оказалась вырвана с мясом из дверного косяка, трактирный служка получил свою монету и пинок под зад, а мы без всякой спешки вошли внутрь. Тощий старик в длинной и грязной ночной рубашке и колпаке попятился от нас, выпучив жёлтые круглые глаза, и едва не выпустил масляный фонарь из дрожащих пальцев.

— Ты Дувлий? — Спросил его ярл без всякой угрозы, но схватив одной рукой за шиворот, что впрочем, не позволило несчастному упасть.

— Н-нет, й-я с-слуга! — Пролепетал тот. — Х-хозяин в с-спальне!

— Веди! — Приказал Ванхаген и подтолкнул старика к двери, ведущей во внутренние помещения.

Надо отдать должное храбрости купца, который оказался крепким мужиком средних лет — он встретил нас полуодетым, но с мечом и щитом в руках, (по-видимому, услышал шум в сенях и успел вооружиться). Позади него жалось несколько женщин от семнадцати до семидесяти лет. Других обитателей в доме, похоже, не было.

— Опусти своё оружие, мы не сделаем тебе зла! — Сказал наш предводитель, который сам не пытался схватиться за меч.

Мужчина задумчиво оглядел четырёх викингов в полном вооружении, каждый из которых был на голову выше него и положил щит и меч на сундук стоявший поблизости. (Я отметил про себя, что он расположил оружие так, что в случае чего смог бы до него дотянуться, правда, это врядли чем смогло бы ему помочь, если бы у нас были скверные намерения.)

— Что привело вас в мой дом в такое время? — Спросил он без особой радости в голосе, но при этом указал нам на лавки стоящие вдоль стен, а на стол поставил объёмистый кувшин и глиняные кружки.

— Расскажи мне всё, что знаешь о «Белой Ярости», а потом, если захочешь, я объясню, почему мы явились к тебе так поздно. — Всё так же спокойно сказал Ванхаген.

Дувлий подумал с минуту, что-то припоминая и начал свой рассказ. Я не буду приводить его здесь полностью, так-как он в точности повторил нам то, что мы уже слышали от Лимо.

— А что ещё ты знаешь про эту девушку? — Допытывался ярл. — Есть хоть какие-то слухи о том кто она, откуда?

Дувлий неопределённо пожал плечами.

— Слухов всяких об этом ходит много, один другого завиральнее. — Ответил он. — По большей части все сходятся, что она один из демонов преисподней, посланный на погибель грешникам за их особо тяжкие провинности. Отец Константиниус, настоятель нашего нового храма, тоже придерживается этого мнения и особо указывает, что красота этого демона происходит от того, что он, (то-есть она), является одним из падших ангелов, низвергнутых в преисподнюю. Так оно на самом деле или не так, я не знаю, но мне кажется, что это вполне земное, хоть и очень зловещее существо.

— Почему ты так решил?

— Я купец, и, надо сказать, купец весьма неплохой, а это значит, что у меня в обычае примечать всё до мелочей, даже если эти мелочи не имеют прямого касательства к делу. Во-первых, такой корабль, на котором в наш мир явилась эта пиратка, я уже не раз видел, когда ходил с товарами на юг за Геракловы столбы. Обычная мавританская галера, ничего особенного. Демон из ада мог бы придумать, что-нибудь пострашнее, а на таких судах в южных морях плавают и торговцы, и пираты, и даже монахи. Во-вторых, больно уж по земному она ругалась, когда топила мои корабли. Конечно, нечистый дух — отец всякого сквернословия, но мне кажется, что для демона браниться наподобие кабацкой кухарки, как-то, ну… мелко, что ли? И наконец — когда я ещё стоял на борту и, как зачарованный, пялился на эту полуголую диву, то обратил внимание на одну вещь, которую почему-то больше никто не заметил: она, когда ругалась и саблями махала в нашу сторону, то одну ножку на борт поставила. И что бы вы думали? Самая обычная девичья ножка, даже поменьше чем у моей Хильды, (это моя дочь, а ведь она, Хильда, года на три младше той девицы на корабле!). Южные мореходы, когда они у себя на судне, обуви не носят, это у них считается за нарушение приличий, если только ты не султан! Так, что я разглядел каждый пальчик той девицы и под присягой могу сказать, что ноги у неё человеческие!