Не то чтобы он предполагал, что шонгейри будут жаловаться.

Внешний пояс мин был не таким глубоким, как ему хотелось бы, но шонгейри, очевидно, не осознавали, во что они ввязываются. Продвижение их пехоты внезапно прекратилось, когда его передовые отряды привели в действие мины, сработавшие по команде, и он с кровожадным удовлетворением слушал вопли инопланетян, когда сплошные стены шрапнели отсекали конечности и кромсали туловища.

Он не ожидал, что задержка продлится очень долго, но он возьмет то, что сможет получить. Кроме того, внутренний минный пояс был значительно глубже, и его мины с растяжками были установлены в дополнение к минам, взорванным по команде.

- Может, я и не остановлю их, но я чертовски хорошо могу заставить их заплатить своими телами. И, может быть - только может быть - Джонеску все-таки вытащит кого-нибудь из детей.

Он не позволял себе думать о борьбе за выживание, с которой столкнутся эти дети предстоящей зимой без крыши над головой, без еды. Он не мог.

- Гонец!

- Да, шеф!

- Найди капрала Гутьерреса, - сказал Бучевски молодому человеку. - Скажи ему, что пришло время танцевать.

* * *

Шонгейри, остановившиеся вдоль края минного поля, съежились еще ближе к земле, когда пара 120-миллиметровых минометов, которые Басараб прихватил с собой вместе с минами, начали поливать их смертоносным огнем. Даже сейчас немногие из войск Хары действительно сталкивались с человеческой артиллерией, и тридцатипятифунтовые бомбы были разрушительным испытанием для солдат, чьи ряды уже были расколоты зонами подрыва фугасов Стивена Бучевски.

* * *

Командир полка Хара вздрогнул, когда сеть связи наводнилась внезапными сообщениями о сильном огне. Даже после неприятного для пехоты сюрприза с переносными ЗРК он не ожидал этого.

И без того высокие потери его ведущих пехотных рот резко возросли, и он зарычал через сеть на своего собственного командира орудий поддержки.

- Найдите эти чертовы минометы и открывайте по ним огонь - сейчас же!

* * *

Пехота Хары отступила, когда ружейный огонь из скрытых ям и замаскированных, укрепленных бревнами бункеров усилил резню, вызванную минометными бомбами и минными полями. Но они были выжившими, которые усвоили свои уроки в суровой школе, и их младший офицер начал пробиваться вперед, ища лазейки.

Трем тяжелым минометам, установленным на небронированных транспортах, удалось пробиться по узкой тропе позади них. Теперь они попытались обнаружить человеческие минометы, но густой лесной покров и пересеченная местность сделали это невозможным. Шонгейри никогда не предоставляли своим артиллеристам специализированный радар, используемый человеческой артиллерией для отслеживания поступающего огня обратно к его источнику. В конце концов, у них никогда не было никаких причин развивать эту способность до того, как они столкнулись с адски изобретательными людьми. Вместо этого они всегда полагались на свои радиоуправляемые беспилотники, которые пролетали над позициями местных примитивистов и направляли их огонь, в то время как сами оставались вне досягаемости и безнаказанно обстреливали врага. Однако, когда они попробовали это в данном случае, они обнаружили, что люди, в конце концов, не совсем избавились от Гремлинов. И даже если бы это было не так, оружие Гутьерреса было спрятано и замаскировано с необычайной тщательностью.

Наконец, не сумев на самом деле найти минометные ямы капрала, шонгейри прибегли к слепому подавляющему огню. Их минометы были более мощными, чем их человеческие аналоги, и раскаленные добела вспышки начали распространяться по территории позади передовых позиций Бучевски.

Один из его передовых бункеров получил прямое попадание и взорвался, а еще один снаряд из миномета шонгейри сорвал камуфляж со второго бункера. Три захваченных у людей противотанковых гранаты врезались в него, и он услышал крики, вырывающиеся из горла какого-то раненого человека в руинах.

Он также слышал крики, доносившиеся сзади него, но у шонгейри были свои проблемы. Их оружие, установленное на автомобилях, было ограничено тропой, в то время как люди глубоко окопались, а Бучевски и Игнасио Гутьеррес заранее наметили практически все возможные огневые позиции вдоль тропы. Как только шонгейри открыли огонь, Гутьеррес понял, где они должны быть, и оба его миномета немедленно перенацелились. Они стреляли быстрее, чем более тяжелое оружие шонгейри, и их бомбы упали вокруг транспортных средств шонгейри в жестокой перестрелке, которая не могла - и не стала - длиться долго.

Игнасио Гутьеррес погиб вместе со всем расчетом. Второй миномет, однако, остался в действии... что было больше, чем можно было сказать о транспортных средствах, которые они обстреляли.

* * *

Хара зарычал.

У него было еще более двенадцати минометчиков... все они все еще далеко позади точки соприкосновения, в дальнем конце забитых, извилистых троп, по которым его пехота преследовала людей. Он мог бы вызвать их - вовремя - точно так же, как мог бы нанести кинетический удар и положить конец всему этому делу за считанные минуты. Но чем дольше он медлил, тем больше жертв причинил бы этот единственный оставшийся в живых миномет. И если бы он вызвал кинетический удар, он убил бы образцы, которые он пришел захватить, вместе с их защитниками... что сделало бы всю операцию - и все потери, которые он уже понес, - бессмысленными.

Этого не должно было случиться. Нет. Если эта кучка примитивов была настолько невероятно глупа, настолько утратила всякую рациональность и элементарную порядочность, что они хотели умереть, сражаясь, а не с честью подчиниться даже сейчас, тогда он, черт возьми, был бы им обязан. И когда он закончит, он притащит образцы, которые они пытались защитить от него, обратно командиру наземной базы Шейрез в качестве платы за все его собственные потери.

Он посмотрел вверх через пролом в древесном покрове. Свет быстро угасал, и, несмотря на их приборы ночного видения, шонгейри обнаружили, что сражаться с людьми в темноте - проигрышное дело. Но время еще было. Его пехоте удалось пробить по крайней мере одну брешь в хорошо замаскированной, окопавшейся линии пехоты людей. Там был проход, и они все еще могли прорваться до наступления темноты, если...

Он начал отдавать приказы.

* * *

Стивен Бучевски предчувствовал это приближение. Он не мог бы объяснить, как, но он знал. Он действительно мог чувствовать, как шонгейри собираются, накапливаются, и он знал.

- Они приближаются! - крикнул он и услышал, как его предупреждение передали вдоль подковообразной оборонительной линии в обоих направлениях с его КП.

Он отложил свою винтовку, занял позицию за крупнокалиберным пулеметом КПВ и повел стволом, чтобы прикрыть брешь, где линия его бункеров была по крайней мере частично прорвана.

В бункерах и отдельных опорных пунктах по периметру Бастони стояла дюжина установленных на треногах 7,62-миллиметровых пулеметов среднего калибра РПКС, но даже у талантов Мирчи Басараба были пределы. Ему удалось достать только один крупнокалиберный пулемет, и он был чертовски тяжелым, - подумал Бучевски. - Громоздкий и, несомненно, неуклюжий - эта штука была длиной шесть с половиной футов (что делало ее на двадцать процентов длиннее, чем даже тяжелый американский M2A .50 MG, к которому привык Бучевски), и установленный на двухколесной тележке - он больше походил на какое-то полевое орудие, чем любой другой пулемет, который когда-либо использовал Бучевски. Насколько он знал, пехотная версия была снята с вооружения в 1960-х годах, и устаревшее оружие выглядело как беженец со Второй мировой войны, но в это время, в этом месте, он не собирался жаловаться, и рукоятки пулемета казались твердыми и желанными в его руках.