Тимоти Харрисон пробормотал что-то на грани сна, и рука на его плече встряхнула его снова, сильнее.

- Проснись, отец!

Глаза Тимоти открылись, и он моргнул. Его третий сын, Роберт, дедушка Мэтью, стоял, склонившись над кроватью, с горящей свечой в руке. На мгновение Тимоти был просто сбит с толку, но затем отметил находящееся в тени выражение лица Роберта, несмотря на странный свет, падающий на него снизу, когда свеча дрожала в его руке.

- Что такое? - спросил Тимоти, садясь на кровати. Сара рядом с ним пошевелилась, затем открыла глаза и села. Он почувствовал ее желанное, любимое тепло на своем плече, и его правая рука потянулась, нашла и сжала ее руку, словно инстинктивно.

- Я не знаю, отец, - обеспокоенно сказал Роберт, и в этот момент Тимоти еще раз напомнил, что его сын выглядит намного старше, чем он сам. - Все, что я знаю, - продолжал Роберт, - это то, что прибыл гонец от отца Майкла. Он говорит, что ты нужен в церкви. Немедленно.

Глаза Тимоти сузились. Он повернулся и на мгновение посмотрел на Сару, и она посмотрела на него в ответ. Затем она покачала головой и протянула свободную руку, чтобы нежно коснуться его щеки. Он улыбнулся ей так спокойно, как только мог, хотя она, несомненно, была последним человеком в мире, которого он действительно мог надеяться обмануть, затем снова посмотрел на Роберта.

- Посланник все еще здесь?

- Да, отец.

- Он знает, зачем я нужен Майклу?

- Он говорит, что нет, отец, и не думаю, что это был просто способ сказать мне, чтобы я не совал нос не в свое дело.

- В таком случае, попроси его немедленно вернуться. Попроси его передать отцу Майклу, что я буду там, как только смогу одеться.

- Сделаю, отец, - сказал Роберт, даже не пытаясь скрыть своего облегчения, когда его отец взял на себя ответственность.

* * *

- Майкл?

Тимоти остановился у самых дверей церкви.

Церковь, как всегда, была мягко освещена красным сиянием огней присутствия. Великолепная мозаика из керамических плиток и полудрагоценных камней, которая образовывала стену за главным алтарем, была более ярко освещена лампами из граненого хрусталя, которые наполнялись только чистейшим маслом пресноводного кракена. Огромные, величественные лица архангела Лэнгхорна и архангела Бедар смотрели с мозаики, их благородные глаза наблюдали за Тимоти, когда он стоял в дверях. Тяжесть этих глаз всегда заставляла Тимоти осознавать свою собственную смертность, свою собственную подверженность ошибкам перед божественностью избранных Божьих слуг. Обычно это также наполняло его уверенностью, обновленной верой в то, что Божья цель создания Сэйфхолда как убежища и дома для человечества в конце концов должна увенчаться успехом.

Но сегодня вечером, по какой-то причине, вместо этого он почувствовал озноб. Без сомнения, это был просто беспрецедентный характер призыва Майкла, но казалось, что по лицам архангелов пробежали тени, несмотря на непоколебимое пламя огней.

- Тимоти!

Голос отца Майкла отвлек Тимоти от этой тревожной мысли, и он поднял глаза, когда Майкл появился в боковой двери, недалеко от святилища.

- Что все это значит, Майкл? - спросил Тимоти. Он остановился, чтобы преклонить колени перед мозаикой, затем встал, приложив пальцы правой руки к сердцу, а затем к губам, и зашагал по центральному проходу. Он знал, что его слова прозвучали резко, отрывисто, и попытался смягчить свой голос. Но эта нерегулярность, особенно так скоро после Посещения, заставляла его нервничать.

- Мне жаль, что я вызвал тебя таким образом, - сказал отец Майкл, - но у меня не было выбора. У меня ужасные новости, ужасные новости. - Он покачал головой. - Худшая новость, которую я мог себе представить.

Сердце Тимоти, казалось, остановилось всего на мгновение, когда он уловил ужас в голосе Майкла. Он замер на полпути, затем заставил себя продолжить движение к священнику.

- Какого рода новости, Майкл? - спросил он гораздо мягче.

- Пойдем.

Это было все, что сказал священник, и он отступил за дверь. Она вела в ризницу, понял Тимоти, следуя за ней, но Майкл продолжил путь через другую дверь в дальнем конце ризницы. Узкая лестница вела наверх, и священник даже не остановился, чтобы зажечь свечу или подсвечник, когда вел Тимоти вверх по ней.

Лестница вилась вверх, и Тимоти быстро узнал ее, хотя прошло более сорока лет с тех пор, как он в последний раз поднимался по ней сам. Они шли вверх по высокой прямоугольной колокольне к огромным бронзовым колоколам, расположенным под остроконечным шпилем на самом верху.

Тимоти тяжело дышал к тому времени, как они достигли вершины, а Майкл буквально спотыкался от усталости при заданном им темпе. Но он по-прежнему ничего не говорил и не делал паузы. Он только просунул плечо под люк, приподнял его и пролез через него.

Странное, тусклое сияние пролилось через открытый люк, и Тимоти на мгновение заколебался. Затем он собрался с духом, потянулся к своей вере. Он последовал за своим другом и священником через люк, и сияние усилилось, когда тот, кто ждал их, повернулся к нему, и распространилась мощь его присутствия.

- Мир тебе, сын мой, - сказал ангел.

* * *

Пятнадцать минут спустя Тимоти Харрисон обнаружил, что смотрит на ангела с выражением, которого он никогда не ожидал увидеть ни у одного из Божьих слуг: выражением ужаса.

- итак, дети мои, - сказал ангел с серьезным выражением лица, - хотя я предупреждал вас всего несколько дней назад, что вас могут ожидать новые испытания, даже я не верил в это.

Он печально покачал головой, и все же, если бы это не было нечестиво, Тимоти назвал бы выражение ангела не столько обеспокоенным, сколько "серьезным".

Возможно, так оно и есть, - подумал мэр. - А почему бы и нет? Даже ангелы - даже архангелы - сами по себе не являются Богом. И чтобы случилось что-то подобное ...

- Это печальный и ужасный долг - принести вам это слово, эти повеления, - грустно сказал ангел. - Когда Бог создал Сэйфхолд для вашего дома, место, где вы могли бы научиться познавать Его и служить Его воле, нашим долгом было уберечь его от зла. А теперь мы потерпели неудачу. Это не ваша вина, а наша, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы исправить ее. Тем не менее, вполне возможно, что борьба будет суровой. В конце концов, мы должны восторжествовать, ибо именно мы остаемся верными Божьей воле, и Он не допустит, чтобы Его защитники потерпели неудачу. Но за нашу неудачу с нас еще могут потребовать определенную цену.

- Но это не... - начал Тимоти, затем решительно закрыл рот, когда ангел посмотрел на него с легкой улыбкой.

- Не "справедливо", сын мой? - мягко спросил он. Тимоти уставился на него, не в силах больше говорить, и ангел покачал головой. - Архангел Шан-вей пала, сыновья мои, и мы не несли дозор, который должны были нести. Ее действия не должны были застать нас врасплох, но так получилось, потому что мы доверяли ей как одной из своих.

- Она была одной из наших, но теперь она предала нас, как предала себя. Она обратилась к Тьме, принесла зло в Божий мир из-за своего собственного хваленого честолюбия, слепая в своем безумии к верному знанию того, что никто, даже архангел, не может противопоставить свою волю Божьей и восторжествовать. Обезумев от своей жажды власти, больше не довольствуясь служением, она потребовала власти, чтобы править, переделывать этот мир так, как она хотела бы, а не так, как предписывает Божий план. И когда архангел Лэнгхорн отверг ее требования и дал отпор ее безумным амбициям, она подняла против него нечестивую войну. Многие меньшие ангелы и даже некоторые другие архангелы, соблазненные ее знаменем, собрались вместе с ней. И, не довольствуясь проклятием собственных душ, они обманули и ввели в заблуждение многих из своей смертной паствы, заставив их следовать своим собственным греховным путем.