- Мы больше не можем закрывать свои уши и свои глаза на эту продолжающуюся картину гнусной коррупции. Высокие посты Матери-Церкви не являются ни предметом торга какой-нибудь уличной шлюхи, ни добычей разбойников и воров, которую можно передать получателям краденого в темных комнатах, скрытых от всех честных глаз. Они доверены Богом, служат Божьим детям, но в руках тех мерзких людей, которым было позволено отравлять собственную Божью Церковь, они стали орудиями угнетения, жестокого обращения и заказа массовых убийств по личной прихоти.

- Мы, архиепископ Чариса, говоря от имени и с согласия нашего неустрашимого государя, короля Кэйлеба II, не можем и не будем мириться с дальнейшим унижением Матери-Церкви. Мать всех мужчин и всех женщин сама стала блудницей Шан-вей, ибо она позволила всему злу, перечисленному в этом послании и сопровождающих его доказательствах, не просто существовать, но и процветать. Соответственно, мы больше не можем держать себя, или наших правителей, или детей Божьих на нашей попечении, рабски послушными людям, которые продают благосклонность этой блудницы тому, кто больше заплатит. Мы отделяем себя от них и от вас, и мы изгоняем вас, ибо вы позволили им процветать, как вредным сорнякам, в саду, который Бог доверил вам.

- Архиепископство Чарис, как и королевство Чарис, отвергает власть убийц, насильников, поджигателей и воров. Если вы не можете очистить Церковь от таких язв и ядов, тогда мы очистимся от них сами, и, с Божьей помощью, в свое время мы очистим саму Мать-Церковь от тех, кто оскверняет облачения и кольца своих должностей каждым своим вздохом, каждым принятым решением.

- Нам нелегко подойти к этому вопросу, к этому решению, - сказал Мейкел Стейнейр далекому главе совета викариев, в то время как его глаза впивались в лица, выражения и души его паствы. - Мы подходим к этому со слезами и печалью. Мы приходим к этому как дети, которые больше не могут служить матери, которую они всегда любили, потому что ее единственной целью стало систематическое порабощение и убийство собственных детей.

- И все же, как бы это ни огорчало нас, как бы глубоко мы ни желали, чтобы это было не так, мы пришли к этому моменту, к этому решению. Здесь мы будем стоять, потому что мы не можем поступить иначе, и мы взываем к высшему суду Бога, который сотворил нас всех, чтобы Он рассудил нас и истинных отцов коррупции.

IV

Королевский дворец,

город Теллесберг,

королевство Чарис

Мерлин Этроуз стоял прямо за дверью зала совета, одетый в черно-золотую форму королевской чарисийской стражи, и наблюдал, как молодой человек смотрит в выходящее к набережной Теллесберга окно на самый поздний в череде дождевых шквалов, марширующих к городу через залив Хауэлл. Юноша, о котором шла речь, был темноволосым, темноглазым и довольно высоким для жителя планеты Сэйфхолд и особенно королевства Чарис. Кроме того, ему едва исполнилось двадцать три года, что составляло всего двадцать один год по меркам планеты, на которой (хотя он и не знал об этом) фактически эволюционировал его вид. Это делало его действительно очень молодым, чтобы носить золотую цепь с изумрудами, сверкающий зеленый огонь которой символизировал короля.

Многие люди, без сомнения, были бы поражены его молодостью, тем фактом, что при его и без того мощном телосложении ему явно предстояло стать еще крепче. Другие могли бы отметить неугомонную энергию, которая заставила его подойти к окну после двухчасового обсуждения и планирования. Они могли спутать это беспокойство со скукой или отсутствием интереса... Но только до тех пор, пока не увидели бы его глаза, - подумал Мерлин. - Они уже не были такими молодыми, как когда-то, эти глаза, и рот под ними был тоньше, с лицом человека намного старше - мудрее, жестче и безжалостнее - чем его годы. Они были глазами и устами Кэйлеба Жана Хааралда Брайана Армака, короля Кэйлеба II, правителя Чариса, который - всего за три местных месяца - одержал три самые сокрушительные односторонние морские победы за всю историю Сэйфхолда, потерял своего отца, унаследовал корону и бросил свой вызов четырем самым могущественным людям во всем мире, в зубы собственной Божьей Церкви.

И они также были глазами и устами короля, чье королевство все еще находилось на грани истребления, если он и его советники не придумают способ предотвратить этот исход.

Кэйлеб еще несколько мгновений наблюдал за далеким дождем, затем повернулся к нескольким советникам, о которых шла речь.

Группа мужчин, сидевших вокруг массивного стола, не была всем королевским советом. На самом деле, они даже не были большинством членов совета... и среди них было несколько человек, которые вообще не были членами совета. Кэйлеб хорошо знал, что некоторые из членов совета, которые не присутствовали, возмущались бы - или будут возмущаться - их исключением, когда обнаружат это. если они это обнаружат. Но хотя его отец в своих уроках позаботился о том, чтобы он не забывал о политических императивах сохранения широкой базы поддержки, особенно в нынешних обстоятельствах, в данный момент он также был вполне готов жить с этим негодованием.

- Хорошо, - сказал он, - думаю, это касается всех непосредственных внутренних сообщений?

Он оглядел стол, приподняв одну бровь, и сидевший в дальнем конце плотный, представительного вида мужчина кивнул ему. Рейджис Йованс, граф Грей-Харбор, служил отцу Кэйлеба в качестве первого советника Чариса в течение почти четырнадцати лет; теперь он служил своему новому королю в той же роли.

- Во всяком случае, на данный момент, ваше величество, - сказал он. Несмотря на то, что он знал Кэйлеба буквально всю его жизнь - или, возможно, из-за этого - с момента восшествия того на трон он взял за правило обращаться к своему молодому монарху с большей степенью официальности. - Полагаю, что у Мейкела здесь есть по крайней мере один дополнительный момент, который он хотел бы затронуть, хотя я понимаю, что он ждет еще нескольких сообщений, прежде чем сделает это. - Повышенная интонация Грей-Харбора превратила заключительную часть заявления в вопрос, и он поднял одну бровь, глядя на человека, сидящего на дальнем конце стола совета от короля в белой сутане архиепископа.

- Да, - подтвердил архиепископ Мейкел. - Однако, как вы сказали, Рейджис, я все еще жду два сообщения, которые я запросил. С вашего разрешения, ваше величество, я хотел бы попросить несколько минут вашего времени завтра или послезавтра, чтобы обсудить это.

- Конечно, - сказал Кэйлеб человеку, который был духовником его отца и который - несмотря на некоторые... технические нарушения - был возведен в сан архиепископа всего Чариса.

- Я также ожидаю дополнительных сообщений из Хэнта в ближайшие несколько дней, - продолжил Грей-Харбор и слегка улыбнулся. - Текущие признаки таковы, что Мантейл рассматривает возможность довольно поспешного переселения в Эрейстор.

- Вероятно, самый умный ход, который сделал этот ублюдок за последние годы, - пробормотал кто-то так тихо, что даже уши Мерлина с трудом расслышали его. Мерлин отметил, что голос был удивительно похож на голос графа Лок-Айленда.

Если Кэйлеб и слышал это замечание, то никак не подал виду. Вместо этого он просто кивнул.

- Что ж, - сказал он, - в таком случае, полагаю, нам самое время подумать о расставании. Скоро будет обед, и не знаю, как остальные из вас, но я голоден. Есть ли что-нибудь еще, на что нам нужно посмотреть, прежде чем мы приступим к еде?

- Сегодня утром Жефри напомнил мне о нескольких вещах, ваше величество, - ответил Грей-Харбор с легкой улыбкой. Жефри Абат был личным секретарем первого советника, и его способность "управлять" расписанием Грей-Харбора была легендарной.

- Несмотря на его настойчивость, думаю, что большинство из них, вероятно, могут подождать до окончания обеда, - продолжил граф. - Он, однако, указал, что храмовая четверка получит свои копии наших решений в ближайшую пятидневку или около того.