- Вы хотели видеть нас обоих, мой князь? - сказал Пайн-Холлоу с поклоном, и Нарман кивнул.

- Да, - сказал он с несвойственной ему краткостью и махнул им двоим, чтобы они присоединились к нему у окна.

Пайн-Холлоу и Жэзтро подчинились команде, и первый советник задался вопросом, осознает ли морской офицер, насколько нетипичным было отношение Нармана в течение последних нескольких пятидневок. Если Пайн-Холлоу не ошибался, его невысокий, круглый князь действительно терял вес. Некоторые люди, вероятно, не были бы особенно удивлены, обнаружив, что это делает князь в положении Нармана, но Пайн-Холлоу знал своего двоюродного брата с детства, и он не мог вспомнить ничего, что когда-либо заставляло Нармана пренебрегать своей едой. Князь также не соответствовал образу подавленного человека, вяло погружающегося в отчаяние. На самом деле, Нарман действительно казался более сосредоточенным, более энергичным, чем когда-либо прежде видел его Пайн-Холлоу.

- Я только что закончил развлекать епископа-исполнителя Уиллиса, - сказал князь двум своим подчиненным, снова выглянув в окно. - Он был здесь, чтобы выразить свое... недовольство тем, что вчера случилось с курьерским катером Церкви.

Пайн-Холлоу взглянул на Жэзтро, но коммодор только спокойно и внимательно смотрел на Нармана. Как подозревал первый советник, флегматичный характер морского офицера был частью того, что Нарман так высоко оценил его.

- Я объяснил его высокопреосвященству, - продолжил Нарман, - что такого рода вещи происходят, когда наши родные воды контролирует чужой флот. Он ответил на это, сказав мне, что такого никогда раньше не случалось ни с одним из судов Матери-Церкви, факт, о котором, - он повернулся, чтобы тонко улыбнуться остальным, - я уже знал, чему вы, возможно, удивитесь.

Невольно Пайн-Холлоу почувствовал, как его глаза расширились от сухого, как пустыня, тона Нармана.

- Вопрос, который я хочу задать вам, коммодор, - сказал князь, - заключается в том, есть ли какой-либо способ, который вы можете придумать, чтобы мы могли каким-то образом гарантировать безопасность будущих кораблей Церкви, прибывающих сюда, в Эрейстор?

- Честно? Нет, ваше высочество, - без колебаний ответил Жэзтро. - До вчерашнего дня я бы считал, по крайней мере, равными шансы, что чарисийцы позволят курьерам с церковным флагом беспрепятственно проходить через блокаду. Честно говоря, на самом деле я предполагал, что шансы были значительно выше, чем равные. - Он слегка пожал плечами. - Очевидно, я был бы неправ. И учитывая их присутствие здесь, в заливе, и их очевидную готовность рисковать гневом Церкви, я не вижу никакого способа, которым мы можем помешать им делать то же самое снова и снова, когда они захотят.

- Понимаю. - Пайн-Холлоу отметил, что тон Нармана был спокойным, без малейшего намека на недовольство сокрушительной откровенностью Жэзтро.

- Могу ли я внести предложение, ваше высочество? - сказал коммодор через мгновение, и Нарман кивнул ему, чтобы он продолжал.

- Эрейстор - не единственный порт в Эмерэлде, - отметил Жэзтро. - И у Кэйлеба не хватает кораблей, чтобы закрыть все рыбацкие порты вдоль нашего побережья, как мы уже демонстрируем. Есть несколько мест, где, я уверен, курьеры могли бы безопасно высадиться на берег и доставить любые депеши по суше в столицу.

- Это именно то, о чем я сам думал, - согласился Нарман. - На самом деле, я уже сделал это предложение епископу-исполнителю. Похоже, его не слишком обрадовала такая перспектива. - Тонкая улыбка князя обнажила кончики его зубов. - Думаю, он считает, что это плохо согласуется с достоинством Церкви, вынуждая ее посланников "красться в тени, как браконьеры, избегающие судебного пристава", как он выразился.

Пайн-Холлоу заметил, что голос Нармана стал еще более сухим, чем раньше, и первый советник почувствовал отчетливую вспышку беспокойства. Положение Нармана было достаточно мрачным и без того, чтобы он открыто выступал против официального представителя Церкви в Эмерэлде.

И, конечно же, положение первого советника Эмерэлда почти полностью зависело от положения его князя.

- Мне жаль слышать, что его высокопреосвященство так думает, - вежливо сказал Жэзтро, и Нарман действительно усмехнулся.

- Я в этом уверен, коммодор.

Князь покачал головой, затем пожал плечами.

- Что ж, коммодор, это был действительно единственный вопрос, который у меня был к вам. Я не могу сказать, что ваш ответ меня удивляет, но это, конечно, не ваша вина. Не будете ли вы так добры составить список лучших альтернативных мест высадки для будущих церковных посланников, чтобы я мог передать его епископу-исполнителю к завтрашнему утру?

- Конечно, ваше высочество.

Жэзтро поклонился в знак признания своего отбытия и удалился. Нарман посмотрел, как за ним закрылась дверь, затем посмотрел на своего двоюродного брата.

- Не могу сказать, что я в восторге от прилагаемой цены, Травис, - заметил он почти капризно, - но, по крайней мере, прореживание, которое нам устроили Хааралд и Кэйлеб, привлекло мое внимание к одному достойному офицеру.

Пайн-Холлоу кивнул. Очевидная невосприимчивость Жэзтро к мраку, обреченности и отчаянию, которые привели к падению морального духа большинства выживших старших офицеров эмерэлдского флота, была поразительной. Коммодор должен был осознавать почти безнадежность положения Эмерэлда, но вместо того, чтобы зацикливаться на этом, он активно искал способы нанести ответный удар по Чарису. Как он только что указал, королевскому чарисийскому флоту не хватало кораблей, чтобы блокировать каждый эмерэлдский порт, и Жэзтро был занят оснащением легких, хорошо вооруженных крейсеров в качестве торговых рейдеров в каждой гавани с верфями. Большинство из них были бы немногим больше, чем легковооруженные, огромные гребные лодки или наспех переоборудованные - и еще более легковооруженные - торговые суда. Ни один из этих типов не мог надеяться противостоять какому-либо обычному военному кораблю, даже без дьявольской новой чарисийской артиллерии, но они могли захватывать и уничтожать неуклюжие, легковооруженные - или совершенно невооруженные - торговые суда, и торговое рейдерство, вероятно, было единственным способом, с помощью которого Эмерэлд мог надеяться нанести реальный ущерб - или, по крайней мере, неудобства - Чарису.

Конечно, в конце концов это не принесло бы никакой пользы.

Нарман продолжал смотреть в окно еще две или три минуты, не говоря ни слова. Пайн-Холлоу знал, что глаза князя следят за серовато-коричневыми пирамидами потрепанных парусов чарисийских галеонов, медленно-медленно скользящих по заливу Эрейстор.

- Знаешь, - наконец сказал Нарман, - чем больше я думаю о том, как мы попали в эту переделку, тем больше я злюсь.

Он отвернулся от чарисийских военных кораблей и посмотрел своему кузену в глаза.

- Это было глупо, - сказал он, и Пайн-Холлоу знал, что это было самое глубокое, самое осуждающее осуждение в лексиконе Нармана. - Даже если бы Хааралд не строил все эти проклятые галеоны со всеми этими проклятыми новыми пушками, это все равно было бы глупо. Очевидно, что Тринейр и Клинтан даже не пытались выяснить, что на самом деле происходит в Чарисе, потому что на самом деле им было все равно. У них была своя повестка дня и свои собственные цели, и поэтому они просто сказали, что к черту все продумывать, и начали двигать свои шахматные фигуры, как слепые, неуклюжие идиоты. Даже если бы все сложилось так, как они ожидали, это было бы все равно, что разбить яйцо кувалдой. И тем, как это было сделано, они только подтолкнули Хааралда к уничтожению всего, что могло причинить ему вред! О, - он сделал нетерпеливый жест, - мы тоже не знали, что он задумал, до того, как вручил нам все наши головы. Я признаю это. Но мы, по крайней мере, знали, что он что-то замышляет, а это было больше, чем, как оказалось, знал этот идиот Гектор! И кого решили поддержать Тринейр и Клинтан? Гектора, вот кого!

Пайн-Холлоу кивнул, и губы Нармана задвигались, как будто он хотел плюнуть на пол. Затем князь глубоко вздохнул.