Снова шел дождь.

По мнению Каэриты, на сотойской Равнине Ветров шло чертовски много дождей. Особенно этой весной.

Облокотившись на край оконной ниши, она мрачно смотрела на серебряные стрелы дождя, осыпающие зубчатую стену Замка Стража Холмов. Порывистый ветер гнал по небу цвета мокрой золы тучи, набрякшие холодным дождем; в воздухе висела зябкая сырость. Было лишь чуть теплее, чем ушедшей зимой.

Сквозь густую пелену туч донесся рокот грома. Когда порыв ветра через открытое окно брызнул в лицо дождем, Каэрита поморщилась. Но не отодвинулась. Более того, глубоко вдохнула пропитанный влагой воздух. Почти ледяной — и все же вызывающий нервную приятную дрожь, этакое покалывание по всему телу. И гримаса сменилась усмешкой, едва Каэрита призналась себе самой, в чем, собственно, дело.

Ее раздражение было вызвано — нет, вовсе не дождем. Если уж на то пошло, она даже любила дождь. Конечно, потоп, заливавший Западный округ последние несколько недель, выходил за рамки приличий, однако дождь был тишь поводом для расстройства ее планов. Уже две недели, как ей следовало бы находиться в пути, а она все откладывала и откладывала отъезд ….. под предлогом вот этого самого нескончаемого дождя.

Для задержки, впрочем, хватало и других причин. Длиннющий список, и все достаточно веские. К несчастью, эти «причины» в ее собственных глазах все больше напоминали «оправдания». Из чего следовал один вывод: дождь там или не дождь, а пора тебе отправляться в путь. Кроме того…

Ее мысли были прерваны появлением высокой рыжеволосой девушки, стремительно появившейся из-за поворота коридора. Заметив Каэриту, она резко остановилась. Очень юная и очень высокая, даже для сотойской аристократки, в свои четырнадцать она уже перешагнула шестифутовую отметку. Она была выше даже Каэриты, считавшейся по меркам аксейцев высокой. Тело девушки как раз начало утрачивать детскую угловатость, обещая, что со временем она превратится в необычайно привлекательную женщину.

На ее лице застыло сложное выражение: забавная смесь удовольствия, чувства вины и вызова, — а одежда… «Да, такая одежда впору младшему помощнику конюха, а не юной аристократке», — подумала Каэрита. Потертые кожаные штаны (в некоторых неподходящих местах слишком тесные) и вылинявшую блузу украшало множество влажных пятен, а сапоги и свисающее с левой руки насквозь промокшее пончо были забрызганы грязью.

— Прошу прощения, госпожа Каэрита, — торопливо заговорила она. — Я не хотела помешать. Просто решила срезать путь…

— Ты мне и не помешала, — заверила ее Каэрита. — Но даже если бы и так, леди Лиана, если не ошибаюсь, это твой родной дом. И ты можешь ходить тут, куда вздумается.

Она улыбнулась, Лиана ответила тем же.

— Ну да, конечно, — сказала она. — Хотя, если быть честной, я решила срезать путь, чтобы не попасться на глаза отцу.

— О! И чем же тебе удалось так рассердить отца, что теперь приходится бегать от него?

— Я не рассердила его… пока. Просто предпочла бы вернуться к себе и переодеться до того, как он меня увидит, — ответила девушка. Наклонив голову, Каэрита с любопытством смотрела на нее. — Я люблю отца, госпожа Каэрита, но он слишком… ну, нервничает, стоит мне прокатиться верхом без сопровождения полудюжины вооруженных людей. — Она состроила невинную гримасу. — И они с мамой все время твердят, что мне следует одеваться в соответствии со своим положением. — Девушка выразительно округлила зеленые глаза и издала мученический вздох.

Каэрита с трудом удержалась от смеха. Вместо этого с похвальной серьезностью она сказала:

— Сколь это ни огорчительно, однако в их слова есть смысл, знаешь ли. — Лиана бросила на нее скептический взгляд, и Каэрита пожала плечами. — Ты — единственный ребенок одного из четырех самых влиятельных лордов во всем королевстве, — мягко продолжала она, — а у таких людей всегда много врагов. В чужих руках ты можешь превратиться в могущественное оружие против своего отца, Лиана.

— Ну, наверно, вы правы, — после раздумья согласилась девушка, — хотя здесь, в Бальтаре, я в безопасности. Это признает даже отец, если, конечно, не упрется, желая настоять на своем. К тому же, — мрачно добавила она, — вряд ли меня можно превратить в оружие против него.

— Думаю, ты не права, — нахмурившись, возразила Каэрита. — И уж наверняка твой отец придерживается на этот счет другого мнения.

— Да? — Несколько мгновений Лиана не сводила с нее пристального взгляда, после чего тряхнула густыми, заплетенными в длинную косу золотисто-рыжими волосами. — Может, он так и думает, но на самом деле это ничего не меняет, госпожа Каэрита. Вы не хуже меня знаете, сколько людей жаждет, чтобы у него родился настоящий наследник. В Королевском Совете все только об этом ему и говорят, стоит только отцу появиться там!

— Уверена, вовсе не все, — возразила Каэрита, с удивлением видя, что обычная жизнерадостность на лице Лианы сменилась выражением глубокой горечи.

— Ох, конечно, не все, — согласилась Лиана. — Те, у кого есть сыновья подходящего возраста, чтобы жениться на наследнице Бальтара и Западного округа, таких разговоров не затевают. И те, кто считает себя достаточно молодым, чтобы самому претендовать на эту роль, тоже. — Она поморщилась. — А все остальные используют любой удобный момент, чтобы наброситься на него с обвинениями, словно стая дворняжек на привязанного к дереву волкодава. Сам факт моего существования дает им прекрасный предлог, чтобы досаждать ему.

— Неужели все и в самом деле так скверно? — спросила Каэрита. — Я хоть и избранник Томанака, но аксейка, а не сотойка. Томанак! — Она засмеялась. — Да и аксейка я не по рождению. Мои родители — крестьяне из Мореца! Так что я, конечно, наслышана об интригах среди придворных, но по собственному опыту мало что знаю об этом.

Лиане явно трудно было представить себе такое — чтобы женщина, удостоившаяся пояса рыцаря, да еще ставшая избранницей самого Томанака, была не сведуща в том, что так много значило в ее жизни. И еще девушку удивило, что Каэрита, казалось, искренне интересовалась ее мнением.

— Ну… — медленно заговорила она, и голос ясно выдавал ее желание быть максимально объективной, — я, может, немного преувеличиваю, но дело обстоит достаточно скверно. Вам известно, какие у Сотойи законы о престолонаследии?

— В самых общих чертах, — ответила Каэрита.

— Тогда вы знаете, что по закону сама я не могу унаследовать титулы и земли отца; они перейдут к моим детям. При условии, конечно, что у него так и не родится сын. Поскольку обычаи и традиции нашего просвещенного общества не позволяют женщине править, тот счастливец, которому удастся завоевать мою руку, станет регентом. Он будет правителем Бальтара и протектором Западного округа от моего имени до тех пор, пока эти титулы не унаследует наш первенец. Ну, а если, к несчастью, у меня родятся только девочки, он будет править, пока одна из них не произведет на свет сына.

«Грустно слышать иронические нотки в этом юном голосе», — подумала Каэрита.

— Так что, — продолжала Лиана, — две трети Совета хотят, чтобы отец решился наконец отослать мать и произвел на свет доброго, сильного наследника мужского пола. Одни напирают на то, что это его долг перед королевской семьей, другие напоминают, что регентство всегда создает возможность государственного кризиса. Не исключено, что некоторые вполне искренни — но большинство прекрасно понимают, что он никогда так не поступит. Они используют эти разговоры как дубинку против него в надежде, что он растратит политический капитал, постоянно отбивая их атаки. Меньше всего сейчас ему нужно, чтобы враги получили в руки какое-то оружие против него… Однако те, кто искренен, может быть, даже еще хуже. Потому что реальная причина, по которой они так жаждут появления наследника мужского пола, состоит в нежелании, чтобы «лакомый кусочек» — то есть я — попал в руки кому-то из соперников. А та треть Совета, которая не подбивает отца расстаться с мамой, надеется, что «лакомый кусочек» достанется кому-нибудь из них. Каэрита медленно кивнула, глядя в темно-зеленые глаза девушки. Восемнадцать лет назад Телиан Лучник женился на Ханатхе Белое Седло. Их брак объединил Лучников Бальтара с кланом Пика Ветров, но это был не просто политический союз между двумя влиятельными семействами, это была любовь. Каждый, кто когда-либо видел барона и его жену вместе, понимал это.